Она стояла в вагоне и неизвестно чему улыбалась. Никогда еще Грейс не ощущала себя такой взрослой, такой независимой – настоящей хозяйкой собственной жизни. Впервые никто не контролировал ее, не угрожал, не пытался причинить ей боль. Никому ничего от нее не было надо. Она могла делать, что ей заблагорассудится.
Субботними вечерами она ходила за покупками, баловала себя конфетами и печеньем из ближайшего магазинчика, ходила по картинным галереям, а пару раз съездила даже в Сохо. Ей нравилось в Нью-Йорке буквально все. Она лакомилась сладостями на Мотт-стрит, прогуливалась по итальянским кварталам. А несколько аукционов, на которых она побывала, привели Грейс в восторг.
Прошел всего месяц со дня ее приезда, а у нее есть уже и работа, и квартира. К тому времени она уже купила почти все, что нужно было, из мебели. Вещи не были ни суперэлегантными, ни сверхмодными – они были просто удобными. Дом, в котором она жила, был старый, но очень чистый. В квартире уже были занавески, а стены были отделаны добротными бежевыми панелями, прекрасно гармонировавшими со всей купленной мебелью. Тут были и гостиная, и маленькая кухня со специальной нишей для обеденного стола, небольшая спальня и ванная. Словом, тут было все, чего только могла пожелать Грейс, и она была тут хозяйкой. Никто не мог ничего у нее отнять, ничего испоганить.
– Ну и сколь милостив к тебе Нью-Йорк? – спросил ее инспектор по кадрам, встретив за ленчем в кафетерии при офисе. Она бывала там лишь в плохую погоду, да еще перед самой зарплатой, когда поджимали средства. Обычно девушка предпочитала во время ленча прогуливаться по Мидтауну.
– Я от него без ума. – Она улыбнулась.
Инспектор был мал ростом, стар и лыс, к тому же любил рассказывать о своих пятерых детях.
– Рад за тебя. – Он улыбнулся в ответ. – Слышал о тебе прекрасные отзывы, Грейс.
– Весьма польщена, спасибо.
Самым привлекательным для Грейс в этом человечке была его нежная привязанность к жене, а еще полное отсутствие интереса к ней самой. Впрочем, ею не интересовался ровным счетом никто. Никогда прежде ей не было так уютно и спокойно. Люди вечно спешили по своим делам и, похоже, о сексе вспоминали лишь в последнюю очередь, если вспоминали вообще… Том и Билл, двое младших совладельцев, не составляли исключения. Она могла бы быть девяностолетней старухой – они и тогда глазом бы не моргнули, лишь бы она исправно работала. Конечно, они были милы с ней, но их интересовала только работа. Они порой засиживались до восьми, а то и до девяти вечера. Грейс сомневалась даже, что они каждый вечер видели родных детей. Они порой даже являлись на фирму во время уик-энда, когда спешно надо было составить отчет для старших партнеров.
– А какие у тебя планы на День благодарения? – спросила ее как-то старшая секретарша в середине ноября. Это была милая пожилая дама, раздавшаяся в талии, с полными ногами, но удивительно милым лицом, обрамленным седеющими волосами. Она никогда в жизни не была замужем. Ее звали Винифред Эпгард, но все называли ее просто Винни.
– Никаких. Но я что-нибудь придумаю, – успокаивающе сказала Грейс. Выходные и праздники никогда не были ее коньком…
– Не поедешь домой?
Грейс покачала головой, не объясняя, что ехать ей не к кому. Квартира теперь была ее домом, и она ощущала себя вполне самодостаточной.
– Я еду в Филадельфию навестить маму, а то пригласила бы тебя к себе, – извиняющимся тоном промолвила Винни. Это была классическая старая дева: она обожала и работу, и всех сослуживцев. Правда, порой квохтала над ними, словно наседка над выводком, за что ее нередко любовно дразнили. Винни вечно всем напоминала, что надо взять зонт, если шел снег или сильный дождь, а еще предупреждала о надвигающемся урагане, если кому-то приходилось возвращаться домой за рулем в поздний час.
Иные отношения сложились у Грейс с Томом и Биллом. Те, казалось, просто ее в упор не видели. Она даже задумывалась порой: уж не казалась ли им опасной ее юность или же они боялись огорчить любимых жен? Вероятно, Винни в этом плане не представляла для них никакой угрозы, просто была удобна. Но это крайне мало значило для Грейс. Они ни разу не спросили девушку ни о чем, кроме служебных дел, и если они порой пошучивали с Винни, то во время разговора с Грейс лица у них делались каменными. В такие моменты Грейс неизвестно почему вспоминала Боба Свенсона. Но невзирая на все это, работать здесь ей очень нравилось.
За неделю до Дня благодарения она задержалась в офисе во время обеденного перерыва, чтобы позвонить по личным делам. Она давно уже собиралась этим заняться, но ее отвлекало обустройство квартиры. И вот теперь настало время начать расплачиваться со старыми долгами. Грейс намеревалась заниматься этим до конца дней своих в память о людях, которые так помогли ей когда-то.
И вот Грейс нашла наконец то, что искала. Приют именовался «Убежище Святого Эндрю» и располагался в Нижнем Ист-Сайде, в Деланси. Руководил приютом молодой священник, он и пригласил Грейс туда в воскресенье утром.
Она доехала на метро до Лексингтона, сделала пересадку и сошла в Деланси. Остальную часть пути Грейс прошла пешком. Прогулка была не из приятных – девушка отметила это сразу же, как оказалась в этом районе. Какие-то мрачного вида бездельники слонялись взад-вперед по улицам, повсюду, покачиваясь, бродили пьяные, а некоторые просто валялись на тротуарах. Тут в основном располагались склады, многоквартирные дома для бездомных и обшарпанные магазины с тяжелыми железными воротами. Тут и там стояли брошенные автомобили и шатались толпы хулиганского вида ребятишек. Они тотчас же уставились на Грейс и зашептались но подойти так и не посмели. И вот наконец она добралась до «Убежища Святого Эндрю». Это был старый кирпичный дом, который, казалось, скоро рухнет, с облупившимися дверями и вывеской, чудом держащейся на какой-то ржавой проволоке. Но Грейс видела, что здесь Кипит жизнь, – люди входили и выходили, в основном это были женщины с детьми да еще несколько совсем молоденьких девушек. Одной на вид было не больше четырнадцати, но Грейс заметила, что девочка на сносях…
Вокруг столика регистрации она заметила трех молоденьких девушек – они оживленно щебетали, а одна подпиливала ноготки. И вообще шум здесь стоял такой, какого Грейс еще слышать нигде не приходилось. Визжали ребятишки, кто-то громко спорил – тут были и белые, и черные, и китайцы, и пуэрториканцы. Это была копия Нью-Йорка в миниатюре.
Она назвала фамилию молодого священника, с которым созванивалась накануне. Ждать ей пришлось долго, но она не теряла времени и сразу же начала присматриваться к здешним обычаям. А когда священник наконец появился, то оказался парнем в джинсах и заношенном до дыр свитере из некрашеной пряжи.
– Отец Финнеган? – подозрительно спросила Грейс. Вид у него был слегка озорной, а уж на священника он никак не походил. Волосы его были ярко-рыжими, и вообще он смахивал на мальчишку. И лишь еле приметные морщинки под глазами, теряющиеся в море почти оранжевых веснушек, щедро рассыпанных по светлой коже, свидетельствовали о том, что он куда старше, чем кажется.