– Он самый счастливый сын на свете, – прошептал Брайен ей на ухо, в то время как камера продолжала показывать то лицо Кристел, то аплодирующий зал. Казалось, он полон ее поклонников, а все, чьи имена она назвала со сцены, чувствовали себя именинниками. Луи Браун, смотревший передачу с друзьями, был очень горд за нее. Бойд с Хироко прыгали от восторга и подняли тост в честь подруги. Перл плакала не переставая с того момента, как только было произнесено имя Кристел, а Гарри побежал за шампанским, которое изготовлялось в Напской долине. В Вашингтоне Спенсер, отказавшийся от званого обеда, лежал дома в постели с сильной простудой. Он уставился на экран, сознавая, как далеко она пошла. Больше всего на свете он мечтал быть там и разделить с ней эту радость. Каким он был дураком, когда оставил ее, уехал в Вашингтон один. Ведь она выпроводила его для его же блага. А вдруг она вернула его в Вашингтон к Элизабет только для того, чтобы он смог сделать себе карьеру? От нее этого вполне можно ожидать, но теперь ничего не поделаешь. Теперь он слишком сильно застрял, с головой ушел в политику, а в ее жизни появились другие люди. Он видел, как ее обнимал человек, с которым она сидела рядом. Это наверняка тот самый-самый любимый Зеб, про которого она говорила. Вот кто настоящий счастливец. Спенсер надеялся, что этот человек хорошо относится к Кристел. На экране она выглядела очень красивой. Но Спенсер знал и другую Кристел. Девушку, которая когда-то делилась с ним всеми своими секретами... девочку, которую он встретил впервые, когда она была еще ребенком... и женщину, с которой он как-то приехал в ее родную долину. Женщину, которую он любил больше жизни, даже сейчас, по прошествии стольких лет. Он хотел послать ей телеграмму, но не знал куда, и эта мысль повергла его в грусть. Да, теперь он окончательно потерял ее, потерял то, что для него было самым дорогим в жизни. Спенсер выключил телевизор и пролежал несколько часов в темноте, не в силах заснуть, думая о Кристел.
Малыш Зеб в этот вечер отправился спать, тоже думая о ней. Ему исполнилось четыре с половиной года, и когда мама в телевизоре назвала его имя, он радостно засмеялся.
– Это моя мамочка! – заявил он, протягивая стакан с кока-колой Джейн, которая смотрела на экран как зачарованная. Мальчик тут же начал спрашивать, что там делает его мама, и Хироко заверила, что она скоро приедет домой.
Все гордились Кристел. И больше всех радовался Брайен Форд. У него – особенное отношение к Кристел, и будь он помоложе, их отношения могли бы сложиться по-другому. Но сейчас положение вещей вполне устраивало обоих. Эти отношения были чистыми и ясными. В них не оставалось места никаким иллюзиям, лжи, заверениям и обещаниям. Они хорошие друзья, и он искренне наслаждался ее обществом. В тот вечер она настояла на том, что угостит его ужином, а потом он пригласил ее потанцевать. Она все повторяла, что до сих пор не может прийти в себя, но Брайен не удивился, что она выиграла приз. Она действительно заслужила его, он понял это, когда только закончил ту картину. Для них обоих это был знаменательный вечер. Когда он проводил ее домой, Кристел долго разглядывала «Оскар», стоящий на столе. Это дорогой подарок и незабываемый вечер. Это ее награда за то, что она вернулась в Голливуд и на этот раз выбрала правильный путь. И как в старые добрые времена, она подумала о своем отце... о Спенсере... и, конечно, о Зебе... о трех дорогих ей людях, двое из которых уже успели уйти из ее жизни. Но у нее остался Зеб, и когда-нибудь она научит его тому, чему сама научилась. Она научит жить в доброте и любить от всего сердца, несмотря на ту цену, которую иногда приходится платить за это. И еще она научит его не сомневаться в своих мечтах и сделает все, чтобы его мечты стали явью.
В этом году предстояли решающие выборы, и Кристел вместе с Брайеном волновались по этому поводу. Он несколько раз ездил на восток на званые политические вечера, она продолжала работу над одной из его картин. Как-то раз, вернувшись из Вашингтона, он был ужасно взволнован и обрадован. На этот раз он сказал, что Джон Кеннеди стал президентом, и всем казалось, что теперь для страны наступила новая эра: дни «Камелота» [6] с его красавицей женой, прелестной дочерью и недавно родившимся сыном.
Кристел отметила пятый день рождения сына на ранчо, а когда вернулась, была удивлена, получив личное приглашение на торжество, посвященное дню вступления нового президента в должность [7] .
Она колебалась, думая, ехать ей туда или нет, хотя как раз в тот день съемки очередного фильма закончились и она освободилась. Вашингтон остался для нее наполненным призраками прошлого, она боялась, что может столкнуться там со Спенсером.
– Ты должна поехать, – настаивал Брайен, – ты не можешь отрицать, что для тебя это большая честь. И это совершенно особый случай. – Он знал, что такой случай выпадает только один раз в жизни. Ему очень нравился молодой сенатор, и теперь он хотел, чтобы Кристел познакомилась с супругами. Он так настойчиво уговаривал ее, что в конце концов она сдалась. Хоть для нее это было непростым решением. Она читала, что Спенсер – старший помощник Кеннеди, она была уверена, что он тоже будет там. Она уповала на огромное количество народа. Вряд ли в этой толпе придется встретиться. Ей незачем видеть его, за шесть лет много воды утекло. Прошла вечность, и она не хотела прерывать эту вечность и возвращать боль. С ней остались воспоминания о нем, забота о Зебе, который всегда ждал ее на ранчо.
Платье для торжества она купила в Чикаго: серебряное, в блестках. Брайен присвистнул, когда она показала ему наряд, а потом рассмеялся:
– Ты сделала отличный выбор, малышка. Черт возьми, ты будешь выглядеть в нем, как настоящая кинозвезда!
Оно совершенно не походило на те элегантные платья, в которых обычно появлялась Первая дама. Но оно было элегантно по-своему, так же как сама Кристел. Казалось, платье весело подмигивает своими блестками, когда Брайен с улыбкой поцеловал руку Кристел. Он был уверен, что ее первый выход в высшее политическое общество не пройдет незамеченным. Так оно и случилось.
Прием устроили великолепный, Кристел не могла представить себе такое и в мечтах: несколько званых обедов, два грандиозных бала. Первая дама выглядела потрясающе в платье от Олега Касини. Народу пригласили уйму, Кристел узнавали, к ней постоянно обращались с просьбой дать автограф, она то и дело слышала возгласы восхищения. На Брайене отлично сидел смокинг, он шел рядом с Кристел, ужасно гордый за нее. Он не выглядел на свои пятьдесят девять лет и казался гораздо моложе.
– Ты сам прекрасно выглядишь, – поддразнила она его, когда они одевались в своем номере в отеле «Статлер». Он заказал этот костюм еще месяц назад. Глаза у Кристел горели в предвкушении праздника, она призналась, что рада присутствовать на этом торжестве.