Барбара покинула дом вся в слезах, а потом последовала отвратительная сцена с родителями. Вскоре после этого он тоже уехал из Лонг-Айленда. Он не виделся с родителями до тех пор, пока окончательно не встал на ноги. Между тем Барбара с девочками вернулись в Бостон, и вскоре он услышал, что она встречается с сыном одного очень влиятельного политика. Для нее это была прекрасная партия, и он очень надеялся, что она наконец успокоится.
Спенсер не хотел упустить свой шанс, он решил жить исключительно для себя. Ему нравилось в Нью-Йорке, хотя он все еще скучал по Калифорнии. И не один раз он ловил себя на том, что думает о Кристел. Но теперь эти мысли редко посещали его. Она была слишком далеко и казалась чем-то нереальным – прекрасным видением, диким цветком, увидев который можно остановиться и восхищаться им, а потом отправиться дальше, зная, что не увидишь его больше никогда, так же как никогда не сможешь забыть. Он получил письмо от Бойда, где тот написал, что у них родилась дочь. В нем ничего не говорилось о Кристел. Пришла также открытка с сообщением, что у Тома и Бекки родился второй ребенок. Но теперь это все казалось далеко в прошлом. Это была часть войны, часть совершенно другой жизни. Он замотался со своей работой в конторе Андерсона, Винсента и Соброка. Теперь он стал хорошо разбираться в законах о государственных налогах. Правда, его больше интересовал преступный мир, но ни у одного из его клиентов с этим не было ничего общего. Он занимался отсуживанием имущества и составлением завещаний, и это была интересная работа, о которой он мог всегда поговорить с отцом.
В тот день, ужиная с родителями, Спенсер узнал, что они тоже получили приглашение, но отец сказал, что слишком занят и не может присутствовать на банкете.
– А ты собираешься поехать?
– Не знаю как и быть, отец. Ведь я с ним едва знаком. – Он улыбнулся отцу. Судья только что начал слушать дело о нашумевшем преступлении, и Спенсеру не терпелось узнать от него подробности, о которых не писали в газетах.
– Ты должен поехать. Очень мило с его стороны, что он продолжает поддерживать с тобой отношения.
– Я постараюсь, но не знаю, смогу ли в это время оставить офис. – Спенсер улыбнулся, он выглядел моложе своих двадцати девяти. Каждый уик-энд он ездил загорать на побережье и много играл в теннис. – Мне кажется, я буду чувствовать себя глупо, если поеду туда. Ведь он действительно меня почти не знает. И вряд ли у него будет время, чтобы поехать в Вашингтон.
– Ты должен найти время. Я уверен, что фирма будет только рада, если ты попадешь туда.
Все относятся к нему с пониманием и уважением. Это иногда даже раздражает. Такая жизнь очень похожа на ту, которой от него всегда ждали, часть реального мира, но он иногда не уверен, что это ему нравится.
– Я посмотрю.
Но к его большому удивлению, владелец компании, в которой работал Спенсер, повторил слова отца несколько дней спустя. Он пригласил Спенсера в «Ривер клаб» и там за выпивкой сказал ему, что он должен поехать к Гаррисону Барклаю.
– Это большая честь, что вы приглашены.
– Но я его едва знаю, сэр. – Точно так же Спенсер сказал и отцу, но его начальник покачал головой:
– Это не важно. Когда-нибудь он может быть вам очень полезен. Во всяком случае, я бы настоятельно рекомендовал вам сделать это.
Спенсер кивнул, принимая его совет, но все же чувствовал, что поступает глупо, согласившись на приглашение. Фирма даже забронировала для него номер в «Шоехаме», и за день до представления Спенсер поездом выехал в Вашингтон. Комната, которую для него заказали, оказалась большой и прохладной. Он улыбнулся про себя, опустившись в удобное кожаное кресло, и заказал виски. Что ни говори, это приятный образ жизни. А встретиться с Барклаями даже интересно. Он надеялся, что там будет Элизабет. Спенсер ничего не знал о ней, после того как она уехала учиться в Вассар. Скорее всего она нашла кучу поклонников. Он, впрочем, тоже не страдал отсутствием женщин. За этот год он встретился по крайней мере с дюжиной женщин. Обычно он назначал им девятичасовые свидания и водил ужинать в «Ле павильон» или «Валдорф». Он ходил с ними на вечеринки, в театры, играл в теннис в Коннектикуте или Ист-Хэмптоне, но ни одна из них серьезно не увлекла его. После войны прошло уже три года, но ему казалось, что все они озабочены только тем, как бы выгоднее выйти замуж. Он сам не чувствовал, что ему пора жениться. Да и адвокатская практика лишь первая ступень в его карьере. Правда, работа нравилась ему больше, чем он сам ожидал, но Спенсер часто признавался себе, что в ней не было ничего захватывающего. Он все еще мечтал о великих делах. Он надеялся, что в его жизни рано или поздно произойдут какие-нибудь изменения, и ждал, что жизнь еще подарит ему что-нибудь необычное, прежде чем он осядет и остепенится, женится, начнет строить спокойную семейную жизнь. В любом случае он еще не встречал подходящую девушку, которая была бы не занята.
Он только-только начал оправляться после всех потрясений войны и смерти брата. Боль утраты стала потихоньку притупляться. Роберт погиб четыре года назад, и родители продолжали говорить о том, как много он мог достичь. Спенсер уже избавился от чувства, что он должен идти по стопам своего погибшего брата. Теперь он был самим собой и иногда чувствовал себя так, будто весь мир принадлежит ему. Временами ему бывало одиноко, но он не обращал на это внимания. Ему даже нравилось иногда побыть одному. И несмотря на то что юриспруденция никогда не была пределом его мечтаний, он уже начал от души наслаждаться своей работой.
Следующий день выдался ярким и солнечным. Спенсер прохладным сентябрьским утром отправился в здание Верховного суда, где должна была состояться официальная часть представления. На нем был темный костюм в тонкую полоску и темный галстук, что очень шло к его черным волосам и синим глазам. Выглядел он великолепно. Его провожали заинтересованные женские взгляды, но он делал вид, что не замечает их. Ему даже удалось пожать руку судье Барклаю, прежде чем его подхватила толпа и поволокла за собой. Спенсер не встретил никого из знакомых и очень сожалел, что с ним не было отца.
Он погулял по городу, посмотрел памятник Вашингтону и мемориал Линкольна, потом отправился обратно в гостиницу перекусить и переодеться к вечернему банкету, на который тоже был приглашен. Барклаи устраивали официальный обед с танцами в «Мейфлауер отель».
Спенсер вышел из гостиницы, поймал такси, которое доставило его к отелю. Он долго и терпеливо ждал, когда подойдет его очередь поздороваться с Прициллией Барклай, его терпение было вознаграждено, так как жена судьи очень приветливо кивнула ему:
– Как мило, что вы пришли, мистер Хилл. Вы уже видели Элизабет?
– Спасибо. Нет, еще не видел.
– Она была здесь буквально несколько минут назад. Уверена, что она невероятно обрадуется, увидев вас.
Он прошел дальше, чтобы поздороваться с ее мужем, а потом быстро двинулся в зал, освобождая место другим гостям, ожидающим своей очереди. Оказавшись в баре, Спенсер заказал виски с тоником и оглянулся, чтобы рассмотреть небольшую компанию, стоявшую неподалеку от него. Большинство мужчин были пожилыми, женщины демонстрировали шикарные туалеты. Он узнал многих известных политических деятелей. Спенсер почувствовал волнение, что находится рядом с ними. Он отпил небольшой глоток из стакана, узнав в одном из мужчин еще одного члена Верховного суда. Тут он заметил молодую женщину, беседовавшую с пожилым мужчиной, и, когда она обернулась, он узнал в ней дочь Барклаев. Она показалась ему гораздо взрослее, чем год назад, и в то же время гораздо симпатичнее. Она улыбнулась, узнав его, и он вдруг припомнил, насколько уравновешенной она была во время их последней встречи и как это ему понравилось. Он решил, что девушка красивее, чем он ее помнил, и когда он, улыбаясь, направился в ее сторону, ему показалось, что ее бархатные карие глаза загорелись мягким светом. Медные волосы были подстрижены короче, чем в прошлый раз, она надела белое облегающее атласное платье, которое выгодно подчеркивало загар, явно приобретенный на озере Тахо. И он опять удивился, насколько она красива, а он этого не запомнил.