Но этого он не мог ей сказать. Это не было выходом. Настоящая причина в том, что они с самого начала сделали ошибку, и теперь это стало очевидным. А что случится с ними потом – это уже ее не касается.
– Нет. – Он не собирался говорить с ней еще и об этом. Зачем усложнять проблему?
– Ты не обманываешь? – Она знала его гораздо лучше, чем он думал. Он твердо покачал головой, не собираясь вмешивать в их отношения Кристел:
– Это не важно. То, что я тебе сказал, гораздо важнее. В этом браке мы несчастны, так дальше продолжаться не может.
Она явно нервничала и сама вдруг поняла это.
– Нет, это важно. Я имею право знать, если у тебя кто-то есть.
– Ну что это меняет? – Он посмотрел на нее очень внимательно.
– Развода я тебе не дам, если это тебя интересует. Но позволь мне узнать о тебе что-то. Мне почему-то кажется, что все твои доводы – ерунда, а настоящая причина в том, что у тебя кто-то есть.
– Я уже сказал тебе, это не имеет к делу никакого отношения.
– Я в это не верю.
– Элизабет, будь разумной. Пожалуйста.
Что он мог сказать ей? Что у него есть другая девушка? Что она самая красивая женщина, которую он когда-либо видел, и что он влюбился в нее, когда ей было четырнадцать? А теперь они хотят пожениться?
– Мой отец хочет сегодня познакомить тебя со своими очень влиятельными друзьями. – Она, казалось, уже забыла все, о чем они говорили. – Думаю, мы обязательно должны пойти к ним.
– О, ради Бога, мы говорим о нашей с тобой жизни. Почему ты не хочешь прислушаться к голосу разума?
– Потому что твой голос разума говорит тебе, что мы должны развестись, Спенсер. Мой же говорит обратное. И я не собираюсь идти тебе навстречу. Этот вопрос исчерпан. Не хочу стать всеобщим посмешищем. Не хочу стать разведенной. Хочу оставаться замужней женщиной. – Она всегда мечтала быть его женой и теперь добилась того, чего хотела. Почти. Но уже успела понять, что в жизни редко получаешь все целиком, всегда чуть-чуть чего-то не хватает. Но ей вполне достаточно. Если же ему мало, она все равно не позволит ему так просто выпутаться из сетей.
– Неужели ты хочешь оставаться замужем таким образом?
– Да. – В ее ответе не было ни капли сомнения. – Один из друзей моего отца сегодня хочет предложить тебе работу. Думаю, тебе обязательно надо с ним встретиться.
– Я устал от всех друзей твоего отца так же, как от него самого.
– Он очень влиятельный демократ, и его работа, которую он тебе предложит, – государственная, – продолжала она, пропуская его слова мимо ушей. Спенсеру захотелось закричать. – И он считает, что ты можешь быть ему очень полезен.
– Сейчас я не хочу быть никому полезным. Я хочу быть полезным только самому себе. И тебе. Я хочу не думать о всей этой ерунде.
– Это вовсе не ерунда, Спенсер. Во всяком случае, я так не считаю. И все равно я не собираюсь давать тебе развод. Забудь об этом.
Посмотрев на нее, он понял, что она говорит серьезно. Она никогда не согласится развестись с ним. Он попал в ловушку. И возможно, навсегда.
– Ты уверена в этом?
– Абсолютно. – Она спокойно посмотрела на часы. – Мы должны быть там в полдень. Думаю, тебе пора одеваться.
– Я не ребенок, Элизабет. Я не желаю, чтобы мне все время указывали, что я должен делать: когда одеваться, когда есть, а когда идти на прием. Я – мужчина и хочу жить с женщиной, которая бы меня любила.
– Мне очень жаль. – Она поднялась и холодно взглянула на мужа. Он потерял всякую надежду на то, что она согласится на развод. Теперь она еще и подозревала, что у него есть другая женщина. Но кто бы она ни была, она не получит Спенсера. – У тебя это займет немного времени, не так ли?
Она спокойно вышла из комнаты и через час снова спустилась вниз, одетая в новый, с иголочки, костюм цвета морской волны, держа в руках сумочку из крокодиловой кожи такого же цвета; на ногах у нее были туфли, подаренные отцом на день рождения. И Спенсер, ненавидя себя в этот момент, тоже уже был одет в серый костюм. Но лицо говорило о том, что он собрался на похороны.
Она разговаривала с ним вполне любезно, как будто между ними ничего не произошло. Ему же казалось, что вся его жизнь кончена. Во всяком случае, какая-то ее часть. У него теперь не осталось никакой надежды. Друг ее отца, как и следовало ожидать, оказался человеком серьезным и довольно известным. Он предложил Спенсеру работу в государственном аппарате, что заинтересовало молодого человека. Спенсер сказал, что должен все хорошенько обдумать. Правда, скорее из вежливости. Пока он не поговорит с Кристел, ему не нужна никакая работа. Но когда он в тот же вечер позвонил Кристел, он понял, что у нее дела обстоят ничуть не лучше. Эрни не спускал с нее глаз ни днем ни ночью, и она несколько раз замечала, что он следит за ней. Она даже боялась говорить со Спенсером по телефону, но, к счастью, в тот момент, когда он позвонил ей, импресарио не оказалось дома. Она сказала, что Эрни пригрозил ей. На самом же деле она боялась за жизнь Спенсера. Она прекрасно понимала, что у Эрни слова не расходятся с делом.
Все эти дни Эрни появлялся на площадке в самые неожиданные моменты, часами просиживал у нее в гримерке, прослушивал ее телефонные звонки, которых было совсем немного. Теперь ей разрешалось выходить из дома только на работу и обратно. Он больше не бил ее, не пытался с ней переспать, вообще не касался ее. Ему незачем было это делать. Он пообещал убить Спенсера. На следующий день после того, как он изнасиловал ее, он принес изумительное бриллиантовое ожерелье. Широко улыбаясь, он вручил его вместе с карточкой, на которой было написано: «Носи его, как пояс целомудрия. С любовью, Эрни». У нее не осталось никаких сомнений в том, что с ней произойдет, если она попытается уйти к Спенсеру. Он убьет их обоих. Ну уж ее-то – точно. Он сам сказал об этом.
Теперь она знала, что ей нужно делать. Ей нужно избавиться от Спенсера для его же безопасности. Но она даже не могла сказать ему об этом. Если Спенсер узнает правду, он наверняка захочет что-нибудь предпринять, а то еще придет и попытается увезти ее от Эрни.
– Как там у вас идут дела? – Голос звучал глухо, было уже за полночь, и он совершенно вымотался после очередного разговора с Элизабет.
– Все гораздо сложнее, чем мы думали. – Кристел старалась говорить спокойно. С тех пор как он уехал из Калифорнии, это был его первый звонок. Она вспомнила, что ей предстоит ему сказать, и на глазах выступили слезы. Но она должна сказать ему это. Для его же блага.
– Это надо понимать так, что тебе понадобится год, не меньше? – Он постарался сказать это шутливым тоном, но его голос, как и ее, звучал подавленно. Он теперь очень хорошо понимал, что сделал непоправимую ошибку еще тогда, когда решил жениться на Элизабет, прекрасно сознавая, что не любит ее. Тогда он слушал всех, кроме своего сердца. Ему казалось, что во всех отношениях он поступает правильно. Он даже попытался убедить себя, что любит ее, и рассматривал свои чувства к Кристел как страстное, но безрассудное влечение.