– Да, – с благодарностью кивнул он и крепко меня поцеловал.
Я умильно улыбнулась. У нас дети. Мы – семья и принимаем сложные семейные решения. И, кажется, у меня неплохо получается, только вот, когда я стояла с чемоданами (четыре штуки, как я уже сказала) в коридоре, мне было странно даже думать о том, что через несколько дней здесь появятся незнакомые люди, которых я видела всего один раз в жизни. Они будут сидеть на моем подоконнике, их ребенок будет плакать в моей комнате, они будут вешать одежду в мой шкаф. «Чистоту и порядок гарантируем» – так, кажется, было написано в договоре. Забавно, что я сама никогда не могла гарантировать этому дому порядок и чистоту.
– Ну, ты идешь? – мягко поторопил меня Костя. – Шушка нервничает.
– Да, – кивнула я и вышла во двор.
Отныне я буду жить в другом месте, рядом с большим парком, около другого метро, значит, до работы мне придется добираться по другому маршруту. Как много всего мне придется изменить в своей жизни. Я не знала, где какие в этом районе магазины, и не сразу запомнила код в подъезде, потому что до этого дверь в подъезд всегда открывал Костя. А теперь он выгрузил мои чемоданы из машины, выпустил мою кошку на пол в своей большой красивой квартире и вручил мне связку ключей.
– Это теперь твои. Давай покажу, какой ключ от чего. Этот – от почтового ящика. А этот не помню от чего, но все забываю его снять со связки. Ты в порядке? Ты не жалеешь? – вдруг спросил он, с тревогой глядя на меня.
– А что, что-то не так?
– У тебя… такой нахохленный вид.
– Нахохленный? – улыбнулась я. – Нет, все в порядке, просто непривычно. Я теперь здесь живу, это как-то странно. Нереально.
– А я? Я реальный? – Он взял меня за руку и притянул к себе.
– Можно, я все время буду держаться за тебя? Тогда я точно ничего не стану бояться. – Я прижалась к нему и потерлась щекой о его рубашку.
Он был большой, уютный и пах жареной картошкой с грибами. Оказывается, он приготовил ее на обед, чтобы в суматохе переезда нам не надо было возиться хотя бы с этим. Но суматохи особенной не случилось. Мы перекусили, повалялись в кровати, воспользовавшись отсутствием детей, потом я долго и старательно раскладывала и развешивала свои вещи в его шкафу, занимала полочку в ванной комнате под свои кремы. Потом Лилия Филипповна вернулась с сонными, уставшими детьми. Они полдня гуляли в Лосиноостровском заповеднике, кормили птиц, видели одного ежа, а еще бабушка купила внукам мыльные пузыри, и теперь ей придется отмывать квартиру, так как она вся в мыльной пене. Лилия Филипповна рассказала нам это, пока раздевала детей. А еще она добавила в конце, что очень рада моему появлению здесь.
– Надеюсь, вы подружитесь с нашими крошками. Им так не хватает материнской ласки.
– Я постараюсь, – сказала я.
– Это – вам. – Она протянула мне пакет, в котором лежала бутылка шампанского. Я улыбнулась, поблагодарила старушку, а она подмигнула мне, сказав, что тоже была молодой и тоже влюблялась.
Вечер прошел в тихих семейных радостях, за которыми я пока только наблюдала из партера, не участвуя в них. Костя набирал воду в ванну, спорил с детьми по поводу того, кто первым должен идти купаться, а кто вторым. Алеша хотел вторым, чтобы посидеть в ванной подольше, но Даша справедливо замечала, что, пока она будет купаться, он, как всегда, уснет и завтра пойдет в садик чумазым.
– А свиней туда не берут! – закончила она, демонстративно захлопнув за собой дверь.
– Папа, ну почему! – захныкал Алеша. – Я же тоже хочу вторым!
– Будешь вторым в следующую субботу. Если уснешь, я тебя в воскресенье помою, – мудро пообещал Костя. Я усмехнулась. Алеша был умилительным, а еще более трогательным мне казался сам Константин, такой большой, сильный и в клетчатом фартуке. С пеной на руках.
– Ты не устала? – спросил он меня. – Не хочешь спать? Тебе же завтра тоже на работу?
– Конечно, хочу. С тобой.
– Ч-ч-ч-ч! – зашипел он. – Не при детях.
– Хорошо, – кивнула я, с удивлением поймав себя на том, что мне все происходящее нравится. И пусть это не то же самое, что провести время наедине друг с другом, вечер все равно удался. Начало положено, старт взят, теперь надо только тихонечко запереться где-нибудь и позвонить Жанке.
– Ты счастлива? – спросила она тоном, по которому можно было понять, что она чем-то занята.
– Очень. А ты что там делаешь?
– Я? Выгуливаю собаку. А ты?
– Мы купали детей, а сейчас будем ложиться спать, – широко улыбнулась я.
– Кто бы мог подумать! – удивленно причмокнула моя Жанна и весьма двусмысленным тоном пожелала мне спокойной ночи, конечно же, имея в виду ночь беспокойную.
Я повесила трубку, прислушиваясь к этому незнакомому притихшему дому. Потом вернулась в спальню, надела пижаму и запрыгнула под одеяло. Костя сонно щелкал телевизионным пультом, наконец остановился на каких-то новостях и повернулся ко мне.
– Тебе хорошо? – спросила я.
Он кивнул.
– А тебе?
Я посмотрела ему в глаза и кивнула тоже.
– Интересно, как все будет?
– Все будет хорошо, – пообещал он и уткнулся в новости.
А я задремала, убаюканная бормотанием телевизионных дикторов. Ненавижу новости. И телевидение вообще, оно навевает на меня тоску. Но рядом с Костей это не имело никакого значения.
Проснулась я от странного ощущения, что на меня кто-то пристально смотрит. Открыла глаза и не сразу поняла, где нахожусь. За окном было очень темно, гораздо темнее, чем у меня на проспекте Мира. Еще бы, ведь проспект днем и ночью сиял миллионами огней. Костина квартира выходила окнами в парк.
– А, что? Кто? – спросонок озиралась я, резко подскочив на кровати. Потом нашарила выключатель ночной лампы и зажгла свет. Тени расступились. В дверном проеме, жмурясь, стояла и смотрела на меня Даша. Я взглянула на часы. Какого черта ей тут надо в три часа ночи? – Тебе чего? – спросила я.
Она продолжала молчать. Я поежилась, испугавшись того, что она лунатик и ходит вот так по квартире. Тогда ее нельзя будить. А я разбудила, и теперь что дальше? Не знаю. С крыши она не упадет, потому что она не на крыше. Мои знания про лунатиков очень слабы. Почему мне Костя об этом ничего не сказал? Даша помолчала еще, потом тихо покачала головой.
– Ничего, – и улыбнулась.
Улыбнулась нехорошо, странно и мгновенно исчезла из дверного проема. Я посидела еще несколько минут в кровати в полном изумлении, но потом заставила взять себя в руки, легла, покрутилась, стараясь приноровиться к непривычной подушке. Рядом со мной спал Костя. Он отвернулся во сне к окну, положив руку под голову, и даже тихонько храпел. Он не проснулся, а вскоре и я снова задремала, и к утру маленькое ночное происшествие показалось таким нереальным, что я усомнилась, что этот эпизод вообще имел место быть. Даша, как всегда, бегала по квартире, кричала на брата, отказывалась есть хлопья с молоком (гадость, кстати) и уже в восемь утра, когда Костя в истерике требовал, чтобы дети немедленно прыгали в машину, она умудрилась забыть сменку, так что им пришлось возвращаться обратно. Я, конечно, попыталась разобраться с ее странным визитом. За завтраком, когда Костя вышел куда-то из кухни, я спросила ее: