Майло едва не выпрыгнул из кожи, когда его телефон зазвонил.
—Да?
— Можете ехать домой. Чарли Броуди и Лу Стэк позаботятся о чете Руни.
— Но ситуация изменилась…
— Да-да, знаю, дворовая распродажа. Чарли и Стэк увезут их в местечко поспокойнее. Они мастера своего дела и заставят Руни говорить.
— Сэр, для этого потребуется некто более могущественный, чем мастер своего дела. Я сейчас смотрю на Руни, и поверьте, он уже ни с кем не заговорит.
Иногда тревога за бабушку становилась настолько невыносимой, что Лайре делалось плохо и она не могла есть. Во время кошмарной истории с доктором Тимоти Фрименом она потеряла семь фунтов, но как только известный психиатр дал в суде заключение относительно психического состояния Джиджи, Лайра в два счета набрала их обратно.
Сын бабушки, Кристофер Прескотт-младший и его жена Джудит, по совместительству родители Лайры, — хотя ей было стыдно это признать, — затеяли скандал, когда однажды за ужином Джиджи объявила, что собирается пересмотреть кое-какие пункты своего трастового фонда и для этого хочет встретиться с адвокатом. Поскольку Джиджи проводила много времени с овдовевшим джентльменом, с которым у нее сложились прекрасные отношения, Кристофер с подачи жены пришел к заключению, что Джиджи намерена включить вышеуказанного джентльмена в свое завещание, а то и, не дай Бог, все оставить ему. Вероятность быть исключенными из завещания буквально ужасала родителей Лайры. Они слишком привыкли к образу жизни, который обеспечивали ее деньги, и не желали каких-либо перемен.
Кристофер коварно выждал, пока братья Лайры Оуэн и Купер уедут из страны по делам, прежде чем открыть боевые действия. Предлогом послужил преклонный возраст Джиджи. Кристофер и его адвокат составили заявление об опекунстве над якобы недееспособной старушкой, в котором просили суд дать ее сыну право распоряжаться финансами, а также выносить все решения, касающиеся ее лечения.
Кристофер немедленно вызвал доктора Фримена и попросил дать оценку умственных способностей и физического состояния Джиджи. Известный врач был не только здравомыслящим, рассудительным, но и честным человеком, и Джиджи очень ему симпатизировала. Он назначил множество анализов, провел несколько двухчасовых бесед с пациенткой, обсуждая самые разнообразные темы, от Христофора Колумба до космического шаттла. И с согласия Джиджи отвез ее в больницу для полного физического обследования, включая компьютерную томограмму.
Результаты были именно такими, о которых молилась Лайра. Если не считать небольшого артрита в коленных и запястных суставах, Джиджи отличалась прекрасным здоровьем, а остротой ума превосходила многих людей помоложе возрастом. Она не страдала болезнью Альцгеймера или какой-то другой формой деменции и, несмотря на утверждения невестки, не проявляла ни малейших признаков слабоумия.
Но самое удивительное случилось в конце судебного заседания. Судье дали копию документов на трастовый фонд Джиджи, и тот перед вынесением вердикта спросил Кристофера Прескотта, нашел ли он время их прочитать.
— Нет, ваша честь, не нашел, — признался Кристофер. — Но три или четыре года назад мать вносила изменения с моего полного одобрения.
Судья кивнул.
— И тогда вы считали, что ваша мать была в полном уме и твердой памяти?
— Абсолютно. Только в последнее время она проявляла признаки… спутанности сознания.
Судья поднял документы.
— Вижу, что в то время она отдала вам двести тысяч долларов.
— Совершенно верно, ваша честь, но уверяю, что я бы не принял их, если бы посчитал, что матушка не способна выносить верных суждений.
— Довожу до вашего сведения, мистер Прескотт, что в этих документах сказано следующее: если ваша мать окажется недееспособной, ее опекуном становится внучка, Лайра Декурси Прескотт. И ей решать, как управлять финансами и лечением миссис Прескотт.
— Но после смерти матери душеприказчиком становлюсь я! — возразил Кристофер.
— Не становитесь, — покачал головой судья.
Кристофер потерял дар речи. Забавно было смотреть на выражение лиц его и жены. Джудит выглядела так, словно только что спустилась с американских горок. Судья быстро завершил дело, объявив, что Джиджи вполне способна управлять собственными финансами.
Все время утомительного испытания Джиджи оставалась невозмутимой. После слушаний она погладила сына по руке, поцеловала невестку в щечку и, взяв под руку Лайру, пригласила всех в свой любимый ресторан.
Лайра еще в детстве поняла, какая поразительная женщина ее бабушка, но после суда снова осознала, что она сила, с которой приходится считаться. Недаром говорят: хитра, как лиса. Это про Джиджи. Она сумела настолько очаровать психиатра и судей, что когда пришли результаты анализов, те оказались довольны не меньше Лайры. Джиджи всегда точно знала, что делает… и почему.
Несмотря на победу в суде, Лайра была уверена, что ее мерзкий папаша не собирается на этом остановиться и снова попытается получить контроль над бабушкиным состоянием, а это означало, что он продолжит постыдные попытки доказать ее недееспособность. Бабушке удалось выиграть этот раунд, но Лайра волновалась, что в следующий раз ей придется худо. И Джиджи никак не хотела обороняться. Мало того, время от времени выкидывала такое, что могло считаться по меньшей мере эксцентричным.
За последние девять месяцев она трижды переделывала ванную на первом этаже. Уже после второго раза у Лайры от страха заныл желудок. Сначала Джиджи расширила ванную, сломав чулан. Через несколько недель она снова начала переделки, установив душевую кабинку, новую раковину и выложив пол цветными изразцами. Когда все было закончено, она захотела чего-то современного. Приказала снять все краны, душ и раковину и пожертвовала их в благотворительную организацию. Подрядчик, милый терпеливый человек по имени Харлан Фишуотер, не жаловался. Он выложил пол белым итальянским мрамором, поставил стойку красного дерева с гранитным верхом, на котором красовалась раковина в виде чаши. Он также в третий раз переклеил обои и уже собирался устанавливать полки на чердаке, когда Джиджи поговорила с архитектором и захотела переделать абсолютно новую кухню. Именно тогда Лайра снова стала терять вес, опасаясь, что Кристофер и Джудит найдут новый предлог начать битву за бабушкино состояние. Несмотря на уверения Джиджи, будто все в порядке, Лайра не понимала ее поведения… пока случайно не узнала, что Харлан из кожи вон лезет, стараясь прокормить пятерых детей и лишившуюся работы жену. Харлан был прекрасным работником, но настали тяжелые времена, и не слишком много людей решались ремонтировать дома. Джиджи великодушно давала Харлану возможность заработать.
Но это был не единственный раз, когда поступки Джиджи казались странными. Лайра с ужасом вспоминала тот уик-энд, когда бабушка исчезла, никому ничего не сказав. К тому времени, когда она вернулась, Лайра была вне себя, а бабушка, как ни сожалела, что причинила внучке столько беспокойства, решительно отказалась рассказать, где была. Отец не преминет упомянуть об этом в суде, если вновь подаст прошение.