— О чем вы сейчас думаете?
— О вас.
— Правда? — нахмурился Сэм.
— Гадала, увидимся ли мы снова после того, как вы уедете.
— Если мне будет позволено предположить, пожалуй, нет.
— Это не ответ. Я хочу знать точно.
— Зачем?
— Если я буду точно знать, что когда-нибудь столкнусь с вами, сегодня проведем спокойный вечер. Посмотрим телевизор и разойдемся по спальням.
— А если вы никогда больше меня не увидите? — спросил заинтригованный Сэм.
— Могу заверить, что вечер ни в коем случае не получится спокойным.
— Значит, у нас будет спокойный вечер.
В голосе Сэма звучало раздражение.
— Значит, вы не хотите идти ужинать в ресторан? — с невинным видом спросила Лайра.
— Вы предлагали не это.
Она попыталась намекнуть на что-то более интересное, но замолчала при виде его хмурого лица. Наверное, не стоит его провоцировать. Утром он уедет. А она только обрадуется! Чертовски обрадуется, как сказали бы ее братья. Ее задело, что он так жалеет о поцелуе. Об одном маленьком поцелуе! Но ведь это было изумительно, и его губы, твердые и требовательные и, о Господи, его язык…
Очевидно, только ей и было хорошо.
Лайра сложила руки на груди и мрачно смотрела вперед. Сэм точно знает, как заставить девушку почувствовать себя необыкновенной и особенной.
Они снова замолчали. Лайра смотрела в окно, пытаясь определить, где они сейчас. Она с трудом ориентировалась в Лос-Анджелесе.
— Вы скучаете по Шотландии? — вырвалось у нее.
Вопрос застал его врасплох.
— Скучаю…
— Расскажите о своей родине. Как там?
— Северное нагорье великолепно. Долины, окруженные живописными горами. Во многих долинах есть длинные узкие озера, которые так глубоки, что кажутся блестящими ониксовыми зеркалами. А в лесах текут самые прозрачные на земле ручьи. Там лучшая на свете рыбалка, особенно прохладными утрами, когда от воды поднимается туман.
— Как красиво это звучит! Почему вы оттуда уехали?
— Родители решили перебраться в другое место, когда я был маленьким.
— В Штаты?
— Нет. Сначала нет. У моего отца двойное гражданство, английское и американское. Большинство родных живет в Шотландии, но его растили здесь. После университета он работал на государственный департамент и встретил матушку, когда получил назначение в эдинбургское консульство. Года через два родители оставили дипломатическую службу и переехали в фамильное поместье недалеко от Кэрнмара, маленькой горной деревушки, где до сих пор обитают члены клана Кинкейдов.
— Вы там родились?
— Нет, я родился в Америке. Мать с отцом приехали сюда погостить, и насколько известно, я появился на свет на несколько недель раньше, чем ожидалось. Вскоре после этого мы вернулись в Кэрнмар, и я жил там до десяти лет. Потом отца вновь призвали на правительственную работу и перевели в Париж. Далее мы жили в Алжире, Токио и еще в полудюжине стран, еще до того, как я закончил школу. К этому времени мы переехали в Америку, где я поступил в университет. Получил диплом юриста и стал работать на ФБР.
— Ваши родители еще живы?
Она вдруг осознала, что снова его допрашивает. И не может понять, почему так интересуется подробностями его жизни. Может, потому, что Сэм так хорошо знал каждую деталь ее собственной еще до того, как они встретились, и теперь она хотела сравнять счеты?
— Да, — кивнул Сэм. — Несколько лет назад родители снова вернулись в Шотландию, и я стараюсь видеться с ними как можно чаще.
— Хотелось бы вам снова там жить?
— Я думал об этом. И хотя люблю Америку, наверное, всегда буду тосковать по Шотландии.
Они как раз сворачивали с шоссе, когда пошел дождь. Робкие капли сменились стеной ливня. К тому времени, как они добрались до кампуса, трава скрылась под водой, а грязь превратилась в кашу.
Дождь прекратился так же внезапно, как начался. Сэм нашел свободное место в конце стоянки и осторожно припарковался, так, чтобы Лайре не пришлось ступать в лужи, чтобы добраться до тротуара. Беря рюкзак из багажника, она спросила:
— Не хотите переобуться?
— Подожду.
Сэм попытался взять у нее рюкзак, но Лайра отмахнулась и надела лямку на плечо.
— Я уже привыкла.
По дороге к зданию Сэм следил за людьми, идущими по дорожкам, сидевшими на скамьях, стоявшими у окон. Анализировал все возможные места, где мог находиться снайпер, и крепко держал Лайру под руку.
— Мне это не нравится, — бормотал Сэм, пока они пересекали открытую площадь, без единого дерева. Он и Лайра казались мишенями в тире. — Придется найти другой способ входить и выходить из этого места.
— Не волнуйтесь, вы же сюда больше не вернетесь! — выпалила Лайра и, хотя вовсе не пыталась его уколоть, восклицание прозвучало укором, и поэтому она поспешно добавила: — Пусть об этом тревожится новый телохранитель!
Сэм не ответил и, окаменев лицом, продолжал сканировать толпу. Он не расслабился даже когда они оказались в здании. Заставил Лайру идти ближе к стене. Ему казалось, что каждый проходивший мимо знал ее, поскольку услышал «привет, Лайра», не менее двадцати раз.
Дверь кабинета была приоткрыта, и Лайра постучала.
— Заходите, заходите! — нетерпеливо крикнул профессор. Малер сидел за столом, занятый разборкой бумаг, и подписывал какие-то официальные документы.
Подняв глаза и увидев стоявшего позади Лайры Сэма, он недовольно поджал губы, отодвинул две стопки бумаг и выдвинул ящик стола.
— Я забыл дать вам подписать заявку на конкурс. Если ее не отправить к концу дня, вы не сможете представить свой фильм жюри.
Он, подобно рассеянному профессору из анекдотов, долго рылся в ящике и перебрал кучу документов, прежде чем нашел незаполненный бланк и конверт.
— Вижу, ваш друг по-прежнему рядом, да еще и с оружием, — бросил он с явным отвращением.
Сэм не ответил, но Лайра ощутила потребность защитить его.
— Он обязан носить оружие.
— Да, Большой братец, ФБР, ввел подобные правила. Надеюсь, он не станет отвлекать вас от работы, в противном случае я передам это задание другому студенту.
— Он не станет отвлекать меня от работы, — заверила Лайра. — Собственно говоря, он завтра уезжает.
Стиснутые губы мгновенно расслабились. Малер вручил бланк Лайре.
— Должно быть, я сослужил вам плохую службу, позволив участвовать в конкурсе. У вас только две недели, чтобы осуществить идею, блестящую идею! Вы должны быть честны с собой, Лайра. Если посчитаете, что фильм не имеет шансов на премию или хотя бы на участие, не стоит представлять его жюри: это плохо отразится на моей репутации.