– А нефиг так жать! – ругнется российская промышленность в надежде удвоить продажи мясорубок за счет поломанной части. Или добить до нормального отката путем дополнительной продажи запасных ручек из той же пластмассы. Наверное, и тот, и другой подход производителей имеет право на существование, но лично мне импонируют продуманные и умело сделанные вещи. И люди. Между прочим, не так часто встретишь людей, которые строят свою жизнь с неторопливой сноровкой хорошего мастера. Примеряя себя к другим, не делая глупых выводов, опрометчивых шагов. В основном мы все делаем наобум. Тяп-ляп работает тут и там.
– Хочу замуж за принца, – вздыхает мечтательная выпускница школы. К получению диплома института частица «принца» заменяется на словосочетание «хорошего человека». К тридцати годам вообще отпадает. Остается только «Хочу замуж». Иногда из-за комплексов и непреодолимого желания исчезнуть из отчего дома «Хочу замуж» безо всяких добавок начинается прямо со школы. И когда на горизонте появляется объект, имеющий при себе самое главное – паспорт с пустой графой «семейное положение» – мы уговариваем себя, что он способен осуществить все наши мечты. Скверный характер? Ничего! Тут перешьем, там перевоспитаем и будем наслаждаться. Счастье своими руками. Немного поработали напильничком и получилось вполне ничего себе изделие. Ест котлеты, храпит и ставит в угол детей. Мечта. Как китайская подделка немецких пароварок. По статистике, не продержится и года.
– Это как Лайон? Китайская пароварка? – спросил меня Илья, помогая перепрыгнуть сугроб. Мы сбежали из офиса без оглядки и гуляли по городу, держась за руки. Целуясь на каждом перекрестке.
– Как Лайон, – согласилась я. С ним я могла говорить все, что хотела. В том числе и про мясорубки. Его это не раздражало. Не злило.
– Он был для тебя кем-то важным? – посмотрел мне в глаза Илья. – Хоть на один день?
– Нет, – подумав, ответила я ему. – Просто внезапно не стало тебя. А Лайон… Сначала он был для меня «смотрите, с кем встречается Катя! Передайте Полянскому, что она ничуть не страдает». Потом он был «от добра добра не ищут, а мне уже все-таки тридцать лет, как ни крути». И, наконец, стал «когда же это кончится. Зачем мне это было надо?»
– Какие же мы идиоты! – засмеялся Полянский и снова, в триста тридцать третий раз принялся меня целовать. И я в триста тридцать третий раз забыла, что на мне демисезонное пальто и шелковый костюм. Хотя, если бы мы зашли и стали целоваться в каком-нибудь подходящем подъезде, я бы не сочла это вульгарным. В подъездах тепло.
– А кстати, как мне понимать твой кабинет? – я перевела тему на то, что интересно мне. – И это… Илья Александрович?
– Что тебя удивляет? – сощурился Илья.
– Ну как. Я была уверена, что ты – клерк, который только тем и занимается, что рисует домики в Фотошопе. Или рекламные площади продает.
– А я именно этим примерно и занимаюсь, – расхохотался Илья. – Только на руководящем уровне. Я IT директор рекламного холдинга. Дочки Премьер Медиа.
– Это что ж такое? – не поняла ни слова я. Но то, как уверенно он это сказал, мне очень понравилось. Впрочем, мне нравилось все. – Тебя повысили, когда я уехала в принудительную эмиграцию?
– Повысили? – удивился он.
– Что, ты и тогда был этим… директором? – удивилась я.
– Ну, я, к слову сказать, Премьер Медиа вместе с парнями создавал. Еще после института. Правда, тогда это была задняя комната на одной овощной базе. Три компьютера на четверых идиотов, которые вместо того, чтобы фурами продавать пиво или с пистолетами бегать, начали разрабатывать IT технологии в России.
– Но я не могла бы не знать, если бы ты был нашим директором, – возмутилась я. Что происходит?
– В течение десяти лет я координировал региональные филиалы. В основном в Краснодаре, но потом надоело болтаться по городам и весям. Вот и решили, что пора централизоваться.
– И ты приехал в Москву! – закончила за него я.
– Ну да, – пожал он плечами. И обнял меня за плечи. Я закрыла глаза, пытаясь не думать о том, что ноги постепенно превращаются в лед. Вдруг перед моими глазами прошла, как титры к фильму, сцена годичной давности. Мы сидим на работе, Римма ворчит, я, как всегда, пытаюсь добиться того, чтобы от меня все отстали.
– Что это еще за новость? Что ты лезешь в какой-то дурацкий роман? На минуту нельзя оставить одну! – рычит Римма.
– Кто? – поведя плечом, спрашивает Селиванова. – Полянский? Это новенький рекламщик, лимита из Краснодара. Ничего особенного, нашла с кем романы крутить! Даже нет московской прописки.
– Ах сволочь! – хлопнула себя по лбу я. Илья с удивлением на меня посмотрел и остановился.
– Что такое? Я опять сказал что-то не то? – помрачнел он. Я замотала головой и принялась убеждать его, что он может нести любой бред. Даже крыть меня матом, мне это не надоест.
– Матом я не буду. А вот доставать тебя рассказами о работе и про технологии буду. Надо ж мне с кем-то общаться! – пригрозил он. Ай, боюсь – боюсь!
– Селиванова мне тогда наврала. Смешала тебя с дерьмом! – возмутилась я. – А сама, небось, уже тогда строила планы.
– А ты знаешь, – задумался Полянский, – возможно. Она была на совещании, когда я выяснял технологию поступления информации в базы. У нас с этим тогда были полные руины. А это было еще до эпохального знакомства с тобой.
– И, соответственно, ты не был на фиг никому не нужной лимитой! – возопила я к небесам. Илья усмехнулся.
– В строгом смысле, именно ей я и был. Жил в пентхаусе Соболя. Я еще не был уверен, что останусь в Москве, поэтому не хотел ничего сразу покупать, – поделился со мной мужчина моей мечты. – Ты представляешь, какие проблемы для меня были тебя куда-то пригласить. У Соболя жена и трое детей.
– Соболь – это Соболевский? Наш генеральный директор? – уточнила я.
– Ну да. Соболь. Мой однокурсник. Двоечник страшный, – засмеялся он.
Я почувствовала, что у меня кругом идет голова. Хотя, впрочем, может, это и от холода. Ну какая скотина Селиванова. Отомстить? Надо подумать над этим на досуге. Однако если на то пошло, она и так вполне неплохо наказана. Потому что я тут с ним, а она там, без него. Не смогла испортить мне всю жизнь, только один год.
– Слушай, а чего у тебя руки такие холодные? – вынул меня из мысленного анабиоза Полянский. – Замерзла?
– Немножко! – улыбнулась я. На самом деле, я уже практически была готова к длительному хранению, как готовый полуфабрикат. Но зачем портить жалобами такой вечер?
– Ничего себе! – присвистнул он. – Ну-ка, а что это у тебя за пальто? Ерунда на ерунде! Кошмар, и как ты целый час в этом ходишь?
– Ножками! – улыбнулась я. – Когда хожу, еще ничего. А вот когда стою на месте, совсем плохо. Только поцелуи и помогают.
– Поцелуи? – задумался Илья. И приступил к моей любимой части. Интересно, он никогда не бреется? Щетина колется, оставляя легкие следы уколов на моих щеках, но мне это нравится. И запах его дезодоранта. И черная кожаная куртка на меху, явно дорогая. Я никогда раньше не видела его в дорогих вещах. Впрочем, тогда была очень теплая осень. Он вообще ходил без курток.