Михаил Захарович клиенту звонить, а тот, хитрован крученый, — знаем, мол, знаем, но и десять лет срок хороший, а если на дольше желаете, то запросто можете стать жителями поселка, у знакомого этого там домик недостроенный завис на двадцати сотках земли. Может, и его приобретете?
Поехали еще раз — «домик» смотреть.
Ну, не дворец белокаменный, и без претензий-размахов, два этажа кирпичных, и все. А Денису понравилось. Очень.
И место, поселок старинный, деревья вокруг, где и вековые, зелень, и задумка проектная самого дома, и тишина вокруг, место не из освоенных пока москвичами с претензией, для них далековато, и «гонору» мало в этом месте.
— Может, переберемся сюда, Михаил Захарович? — предложил он. — Цеха рядом, жить в доме, транспорт понадобится. На первое время «газель» старенькую приобретем, а?
— Не так будем делать, — подумав, покачал головой Володарский. — Вложений потребуется множество! А мы неспешно, Дениска, неспешно и с умом!
И преподнес Денису старый учитель уроки новые житейские и деловые.
Первым делом цену сбил на все!
И грамотно, хитро — учись, Арбенин! Позвонил клиенту посредничающему, пожурил с нажимом и намеком на осерчание гневливое.
— Ты, Лев Борисович, сколько лет меня знаешь? Я тебя хоть на полкопейки когда обманул, деньги из тебя лишние выманивал за работу или халтуру сляпанную сдавал?
— Господь с тобой, Михаил Захарович! — не на шутку перепугался Лев Борисович. — Всем известно, что честнее тебя мастера нет!
— Так что ж ты меня раскрутить, как нынче принято говорить, пытаешься? Я понимаю, ты другу хочешь помочь, и это похвально, всем сейчас ой как нелегко. Да только что ж: меня обмануть, а ему помочь?
Антиквар перепугался! Он прекрасно понимал, что стоило Володарскому не то что слово, намек дать, и его бизнесу настанут полные и окончательные кранты! Причем не только в этой стране. Володарский столп, признанный авторитет и мастер, и в их среде его слово дороже любого алмаза.
— И в мыслях не держал, Михал Захарыч! Вот те крест! — запричитал антиквар, тоже весьма известный.
Договорились встретиться с продавцом все вместе. Михаил Захарович речь держал чинную, убедительную. Арбенин только на ус мотал, усмехаясь, да глазами хлопал, узнавая учителя своего с другой стороны.
— Цеха неплохие, не спорю, да только землю выкупать, дорогу подъездную делать, а это подороже самих цехов будет на порядок.
— Да, знаю, — печально соглашался пострадавший от дефолта бизнесмен.
— А дом? — обрабатывал Володарский далее. — Да вы и про это знаете. Сколько он недостроем стоит? Год?
Мужик кивнул обреченно. Досталось ему, видно, — усталый, замученный.
— Год, — кивнул Михаил Захарович. — Там уж кирпич сыпаться начал, вода в фундаменте, сносить только и наново перестраивать. Председатель поселковый предложил нам другой участок земли купить — неосвоенный, правда, зато ничего и переделывать не требуется.
Это Володарский домашнюю заготовку двинул, на самом деле никто им ничего не предлагал. Но мог бы! Вот то-то же.
Сговорились, особо не торгуясь. Цену сбили аж в два раза! Михаил Захарович позвонил знакомому юристу, частному коллекционеру, который благодарить принялся за возможность что-то сделать для него. Михаил Захарович поручил юристу проследить за сделкой, проверить-перепроверить все документы. Денису даже как-то неудобно стало, что бизнесмена они так подвинули в цене. Хотя и понимал, что даже при таком раскладе денег у них не хватит.
А Володарский доходчиво ему разъяснил напрасность его переживаний:
— Ты вот, Дениска, родине честно служил, увечье на фронте получил, ее защищая, работаешь уж четвертый годок, себя забывая, на ту же родину, на ее историческое наследие, музеи. А ты такие деньги заимел, чтоб и бизнес личный, и дом, и машины, квартиры с него иметь? Ну а они откуда заимели? До девяносто первого ни у кого ни шиша не было, а тут гляди: появилось! Родину и друг дружку обворовывая, крутясь, как сейчас это называют? Каждому своей мерой честности. И дефолты всякие, революции не зря случаются, а чтобы перетряхнуть, думать заставить, работать по-другому, кого и наказать, а кому и помочь. И продавец наш не гол-бос остался, при бизнесе своем, я узнавал.
Денис с доводами согласился, но радоваться не спешил.
— Михал Захарыч, ты процесс-то запустил, а ведь денег нам не хватит, — поделился сомнениями.
— У меня про такое дело есть, — хитро прищурившись, улыбнулся Володарский, — много лет откладывал. Мне, после смерти Катеньки, одному мало надо, сыновья мои давно крутыми заделались, им помощь не требуется. Да и я им малоинтересен, лишь когда связи мои надобятся или отцом известным похвастать при случае.
И закрутилось у них дело. Со стройками, необходимостью нанимать людей на работу, бухгалтерскими и документальными проблемами. Но при обширнейшей «базе» знакомых да просто обязанных чем-то Володарскому, с «выходами» на высокие уровни все двигалось без простоев и лишней нервотрепки.
Когда дело дошло до оформления документов, Михаил Захарович и тут поразил Дениса, до потрясения и недоумения, как же так!
— Вот что, Дениска, мы все оформим на тебя. Единолично.
— Да как же так, Михаил Захарович? — возмущался, отказываясь, Денис. — Это неправильно! Деньги-то ваши, и работа, и связи! Да все ваше, я ж пока никто, ученик!
— Учеников у меня много было, — строгим тоном и резким жестом остановил его Володарский, — разной степени дарования и талантов. Ты единственный настоящий мой ученик, который не просто талантлив, Богом одарен. О таком ученике каждый мастер истинный мечтает, да мало кому дается награда сия. Ты мне как сын, Денис, и человек чистый, глубокий, и знаю, мастером ты станешь великим и, в свое время, дело передашь в надежные руки, не растренькаешь и никогда не предашь искусство наше. И вот еще что важно — сыновья у меня любимые, но сволочи еще те! Так говорю, потому что люблю их и знаю как облупленных! После моей смерти они тебя до нитки разденут и по судам затаскают, если мое имя промелькнет хоть в одном документе. Я перед ними под дурачка кошу, мол, бессребреник, что заработаю, то на себя и трачу. Есть в доме ценные экспонаты, так все ваше будет! Что сейчас-то, мол, заработаешь моей профессией. Они оба к нашему делу с детства без интереса, да и безрукие к тому же! Зато хитрые, изворотливые, куда там! И в кого Бог одарил? — повздыхал горестно. — Я им байку плету про житье свое стариковское, они и рады, что на отца тратиться не надо. Сам себя обеспечивает. А когда помру, перегрызутся и за квартиру, и за вещи, увидишь. Дом тебе, Дениска, необходим, ты непростой человек, глубокий, творческий, тебе надо свое пространство обустроить по характеру, чтоб и на работе, и дома в радость. Да семью создавать, детей нарожать, и чтоб не ютиться по углам. Все впереди! А я своим охламонам наплету, что, мол, тебе наследство перепало, вот ты его и вложил в дело-жилье, и меня на старости не бросаешь, с собой работать берешь. Они и перекрестятся, что заботиться обо мне не надо.