Ника молчала и смотрела вперед.
— У меня есть правило: если клиент выкидывает нечто подобное, я сразу разрываю с ним договор! — жестко произнося каждое слово, с нажимом сказал Кнуров.
— Я понимаю, — ответила Ника.
— В вашем случае я делаю исключение только потому, что Василий Корнеевич прочитал мне вашу записку и объяснил, насколько важно для вас поздравить Марию Гавриловну и что она значит для вашей семьи.
— Не надо! — ответила Ника, сильно сжав двумя руками не нужный теперь букет.
— Что не надо? — уточнил Кнуров.
— Не надо делать исключения! Я не девочка пяти лет, чтобы меня сначала пожурить, а потом снисходительно погладить по головке и дать конфетку! Я отдавала себе отчет, какие могут быть последствия. Но поступить по-другому не могла!
— Могли. — Он отвернулся от нее, завел машину и тронулся с места. — Почему вы не рассказали, что эта встреча так важна для вас, мне не сложно было ее устроить, и обошлось бы без нервов и волнений?
— Мне очень стыдно, но я забыла! — призналась она. — Я до сих пор не могу понять, как я могла забыть! А когда вспомнила, времени на размышление не было.
— Вы должны были позвонить мне или объяснить Антону.
Он достал из кармана пиджака мобильный телефон и протянул ей.
— И у него, и у меня есть телефоны, номера которых очень сложно, практически невозможно вычислить. Звоните, поздравляйте и скажите, что вы в другом городе.
Ника взяла телефон, подержала его в руке, задумавшись, и набрала номер. Она поздравила Марию Гавриловну, долго извинялась, объяснила, что ей срочно надо было уехать, но, как только она вернется, сразу придет к ней. Еще раз поздравила, извинилась и попрощалась.
— Спасибо! — поблагодарила она, отдала телефон и спросила: — Кто обнаружил мое исчезновение?
— Конечно, Ринк! — усмехнулся Сергей. — Его насторожили ваши интонации, когда вы спросили про Интернет, а наш командир не любит и всегда проверяет, если что-то его настораживает. Он поднялся на второй этаж, вас не нашел, зато нашел записку. Переговорив с Василием Корнеевичем, сразу позвонил мне.
Звонок Антона застал Сергея, когда он подъезжал к своему дому. Он полдня просидел в архиве МВД, потом мотался в два разных конца Москвы, по дороге скинув хвост Кнуту и стоически выдержав все пробки, а в конце дня встречался с неким представителем духовенства, с которым они договорились встретиться завтра, в восемь утра, еще раз.
Выруливая на стоянку возле дома, Кнуров мечтал, что сейчас дернет рюмку коньяку, примет душ, выпьет горячего чая и заляжет на диване изучать документы, которые взял с собой и которые надо обязательно просмотреть.
Когда Антон и Василий Корнеевич объяснили ему, куда и почему уехала Ника, он ругнулся, развернул машину и поехал «спасать девицу», испытывая почти братские чувства к Михаилу Ивановичу, жаждущему дать укорот сей ретивой барышне.
Он приехал раньше ее, проверил подходы и территорию вокруг дома, быстро обнаружил сидящего в «жигулях» и, заняв удобную позицию, стал ждать прибытия беглянки.
Нику он увидел сразу.
Раздражение, которое Кнуров испытывал и подогревал в себе, мысленно давая далекие от положительных эпитеты ее уму, и не отпускавшее его после разговора с Антоном и Василием Корнеевичем, исчезло, как только он увидел Веронику.
Она шла по направлению к дому, не по кратчайшей от проспекта дорожке, а с другой стороны, видимо сделав большой крюк, и, резко свернув, пересекла газон параллельно дому.
— Умная девочка! — похвалил, окончательно успокаиваясь, Кнуров.
Наблюдая ее перебежки, он даже развеселился и улыбался, стоя в двух метрах у нее за спиной и слушая ее комментарии, и напрягся, когда она замерла, увидев сидевшего в машине, и чуть не рассмеялся, слушая, как она ругала себя и безысходно предположила, что последует, если он узнает о ее «подвигах».
«Не поминай черта на ночь глядя, девочка!» — усмехнулся про себя Кнуров и, схватив ее за руку, другой рукой зажал ей рот.
Трасса была не загружена, Кнуров прибавил скорости, желая как можно скорее сдать дамочку на руки Ринковым и любящему дедушке и вернуться к своему коньяку, чаю, документам и вполне законному раздражению.
— Простите, Сергей Викторович, — после долгого молчания сказала вдруг Ника. — Я знаю, что не права, знала это и когда принимала решение ехать. Меньше всего я хотела кого-то тревожить, тем более вас. Пока ехала в электричке, обдумывала все возможные варианты. Например, позвонить с вокзала и поздравить, но поняла, что делать этого нельзя. Если они прослушивают ее телефон, то вычислят, откуда сделан звонок, и поймут, что я в Москве. Думаю, что ни в ваши, ни в мои планы не входило информировать их о моем месте пребывания. Я вижу, что вы устали и раздражены, поэтому еще раз прошу у вас прощения за причиненные хлопоты.
Как там называл ее Костя? «Интеллигентная пуговица». Точно! Извиняется, как на приеме в Госдуме. Протокольно.
Он удивился. Посмотрел на нее. Нет, она не притворялась и не выдерживала политес, она была искренней.
Он не ожидал, что Вероника извинится, да еще и признает свою вину.
Да, сильная барышня!
Как-то он опять выпал из их уже сложившейся манеры общаться, сбился с ее волны, не то от облегчения, что обошлось без происшествий, не то оттого, что не знал, как отчитать, чтоб неповадно было, и при этом не перегнуть, или оттого, что вообще не знал, как себя с ней вести.
Кнуров всегда точно просчитывал людей, умел использовать любые психологические этюды и манипуляции, если в этом возникала необходимость, как говорится, «нас этому учили». Но эта дамочка уже в который раз удивляла его, не вписываясь ни в какие типажи, характеристики и сложившиеся правила.
— Извинения приняты, но кое-что я должен вам объяснить. Если бы эти ребята не расслабились, то сейчас вы бы беседовали с Михаилом Ивановичем.
— Но я же увидела человека в машине и, конечно, не пошла бы туда! — скорее оправдываясь, возразила Ника.
— Вы увидели его только потому, что они решили, что вы туда не явитесь. Думаю, сегодня ночью они снимут пост, оставят только прослушку на всякий случай. С Михаилом Ивановичем работают настоящие профессионалы, если бы они вели слежку по всем правилам, то вы никого и ничего бы не заметили. Меня же вы не увидели, хотя я следил за вами, как только вы появились там.
«Господи! А ведь он прав!» — запоздало испугалась она еще раз.
— Если вы хотите довести ваше дело до конца, то должны подчиняться моим приказам и распоряжениям беспрекословно, а если возникает какая-то ситуация, немедленно связываться со мной, а уж решения буду принимать я. Я уже это объяснял.
— А я предупредила, что не смогу беспрекословно слушаться! — ответила она, помолчала и продолжила: — Конечно, я понимаю, что вы правы, и, конечно, мне хочется разобраться во всем как можно быстрей, но даже сейчас я не смогу обещать слушаться так, как вы требуете, но обещаю советоваться с вами во всем.