– Ну, так и занимайся! – поддержала выбор Ритуля.
Они разговаривали, как привыкли, не боясь быть подслушанными, по обыкновению сидя в столовой за индивидуальным столом. То есть одни. Ритуля жевала пирожок, запивала его чайком, и, пребывая в полной благости, никак не могла понять, чего так Зиночка разволновалась, да еще два дня молчала, мучилась мыслями. Хочешь – так вперед! Что рассуждать-то, нервничать!
– Да что ты, Ритка! – волновалась Зинуля, забыв про свой полдник. – Ты представляешь, что родители скажут, если я им объявлю, что собираюсь стать экспертом-криминалистом!
– Ну так и что с ними будет? – не впечатлилась перспективой ожидаемого потрясения родни Ритуля, с аппетитом откусывая от пирожка. – С моста у реку кинутся? Какая им разница, кем ты станешь? А преподавателем в школе веселее, что ли, или, скажем, бухгалтером каким? Это же твоя профессия, главное, чтобы она тебе нравилась, а не кому-то. – И, запив чайком пирожок, подвела итог: – Тебе же в ней жить.
Ритка произнесла речь легко и просто, не задумываясь особо над тем, что говорит, больше сосредоточившись на пирожке с чаем и получая вкусовое удовольствие. А Зина замерла, осознав глубинную правдивость Риткиных слов и переживая внутреннее освобождение.
Что она себе придумала? Будут там родители против, не будут, да хоть кто ей что говори! Она хочет заниматься именно этим, и только этим!
– Ритка, я тебя обожаю! – в порыве чувств заверещала Зинуля, двумя руками обняла подругу за шею и расцеловала.
– Таки есть за що! – согласилась Ритка, быстренько запихав остатки пирожка в рот.
Родители, официально уведомленные доченькой о выбранной профессии, разумеется, слегка обалдели, но ни отговаривать, ни оспаривать ее решение не стали. За годы близкого общения с Ритой и ее семьей их уже мало что могло удивить до культурного коллапса.
И действительно, почему она решила, что они станут возражать?
Ну, криминалист так криминалист, решили родители и принялись активно помогать. А помощь требовалась, поскольку для получения желанной профессии необходимо было для начала поступить в академию милиции на экспертно-криминалистический факультет. И было это не так чтобы просто, а очень даже сложно. И не по случаю немыслимого конкурса, хотя и конкурс серьезный имелся, а потому, что условия приема выставлялись о-о-очень непростые.
Ну, во-первых, в академию принимали в основном после школы милиции, а парней после армии или двух лет, отработанных в той же милиции. Во-вторых, исключения имелись, в частности именно на этот факультет, но при наличии отличного аттестата, углубленных знаний, гораздо более обширных, чем по школьной программе, химии и физики, и еще несколько труднопроходимых условий. Словом, вход только вундеркиндам!
– Надо – будем! – сказала решительно настроенная Зинуля.
Когда есть целеустремленное желание ребенка, готового лбом стены прошибать для достижения, и поддержка двух таких семей – все горы нипочем!
Через знакомых бабушки Симы Зинаиду пристроили на курсы того самого углубленного изучения химии и физики при МГУ и в спортивную секцию по стрельбе из пистолета.
Теперь Зиночкин день начинался в шесть утра с часовой пробежки в любую погоду и заканчивался часов около десяти вечера возвращением с различных занятий. До двенадцати ночи она делала уроки и отрубалась, частенько прямо за письменным столом. Папа тяжко вздыхал над замученной дочуркой, переносил ее на кровать, мама раздевала-переодевала, и они шли переживать на кухню.
– Светка, она себя угробит такими занятиями! – роптал возмущенным шепотом любящий отец. – А стрельба! Я ее на соревнованиях смотрел: слезы! Она такая маленькая, худенькая, тонюсенькой ручкой держит этот пистолетище! Такое ощущение, что это он ее держит, а не она!
– Ген, ну что возмущаться! Ты же знаешь, какая она у нас, вроде покладистая, спокойная, а когда дела касается, кремень! Вот же характер! И потом, да, она у нас миниатюрная, но ведь побеждает на этих чертовых соревнованиях! Все в десятку лупит, я поражаюсь!
– Ладно, решили так решили, отговаривать не станем! – наверное, в миллионный раз повторял папа одну и ту же фразу, уговаривая больше себя. – Надорвется от занятий, разонравится, сама бросит!
– Эта не бросит! – покачала головой мама. – И не разонравится ей, Ген.
И Зиночка поступила, с первого раза, в десятку, как стреляла. Кстати, к моменту поступления она уже стала мастером спорта по стрельбе и победила во множестве соревнований.
– То есть ты эксперт-криминалист? – уточнил Захар.
– Ну да, – подтвердила Зинаида.
– Да уж, удивила! – восхитился он. – Кажется, тут кто-то говорил о моей необычной профессии?
– А в моей профессии нет ничего необычного. Лабораторные опыты и исследования, много компьютера, много микроскопа, колб, реактивов, аппаратуры и очень много отчетов.
– А выезды на место преступления?
– Были, а как без них? Но первые пять лет, после института, когда я в районном отделении работала и немного в центральном. А сейчас я ведущий специалист экспертно-криминальной лаборатории Главного управления и на место преступления не езжу, в лаборатории отсиживаюсь.
– Да, Зинаида, восхитила, честно! – признался Захар. – Прости за банальность, если я правильно понимаю, твоя работа – это сплошной ненормированный график, то есть только работа, а как семья, муж, дети к этому относятся?
– Вообще-то ничего необычного, как у любого служащего, с девяти до шести, но когда аврал и срочные экспертизы, бывает, и сутками работаем.
– И часто аврал-то?
– Да, почти всегда! – тихо рассмеялась Зинаида. – А мужа и детей у меня нет, если ты хотел выяснить мое семейное положение.
– Хотел, – не стал скрывать заинтересованности Захар.
– Обычно таким заходом про наличие семьи барышни выясняют, вроде бы намеком, но далеко не тонким.
– А я не намеком, я прямиком, – усмехнулся Захар.
– Ну, тогда и я прямиком, – предупредила Зинаида. – У тебя, судя по тому, что ты рассказал, совсем уж жизнь не нормирована и дома ты не бываешь, как твоя семья с этим живет?
– Да уже никак. Развелись мы с Ириной.
– Мне жаль, – искренне посочувствовала Зинаида. – Извини.
– Да ничего страшного и трагичного. А сын в этом году заканчивает школу и приедет ко мне в Москву, поступать и жить.
На самом деле ничего страшного и трагичного. Так, бытовуха, разновидности банальной, подотряда житейской.
Захара всегда не было по совокупности отъездов по девять-десять месяцев в году. А куда денешься? Он выбрал себе такую работу!
Но Ирина не жаловалась, не роптала, в полной мере зная про такие мужские профессии, у нее отец тоже был нефтяником, и про вахты, трудности, и каким потом-кровью доставались деньги, она тоже знала. И полностью отдавала отчет, за кого вышла замуж, и реально представляя себе их будущую семейную жизнь.