— Ты такой молодец! Ты угадал, понял! Это самые лучшие, я их люблю больше всех!
Они торговались, — Юлька занижала цену, Илья завышал и настаивал на своем. Характеры у обоих были еще те, споры разгорались, но им все-таки удалось найти компромисс — двести долларов за работу. Илья отсчитал деньги, которые специально взял с собой.
— Ну что, будем оформлять договор? — пошутил он.
— Нет, здесь все по-другому. У меня есть так называемое разрешение, что-то вроде лицензии, оно дает мне право рисовать, продавать и дарить свои картины. Тебя могут и не спросить, что ты везешь, посмотрят — и пропустят на таможне, а могут потребовать документ. Поэтому я напишу тебе доверенность на доставку моих работ в Москву и поеду тебя провожать. Ты когда уезжаешь?
— Завтра днем, самолетом. Ну все, Рыжик, спокойной ночи, завтра я за тобой заеду.
Юлька его проводила.
…На таможне никто не спросил у него про картины, и только Юлька, загоняя назад рвущиеся слезы, махала ему рукой.
Юлька откинула плед и встала с кровати. Где же Кирилла черти носят? Именно сегодня! Те, кто где-то носили Кирилла, словно услышали ее вопрос — зазвонил телефон.
— Юлик! Привет, — услышала она голос Кирилла. — Я сегодня не приду.
— Понятно, — вздохнула Юлька. — Я ужин приготовила.
— У нас тоска? — спросил он, меняя тон с веселого на озабоченный.
— Что-то вроде того. Вечер воспоминаний.
— Не перестарайся! С этим делом надо быть аккуратным, а то можно в такие дебри зарулить, что под утро решишь, что жизнь дала трещину и ты сплошная бяка.
— Буду осторожной, — пообещала Юлька.
— Может, Кару пригласишь, раз у тебя такое настроение? Посидите, хлопнете чего-нибудь?
— Нет, мне надо самой разобраться, — вздохнула она.
— Может, мне прийти? — Она услышала испуг в его голосе.
— Да ничего страшного! Что ты испугался?
— Ну, смотри. А твой ужин я съем за завтраком. Нежно целую в рыжую макушку и белый носик! До завтра!
— Пока.
Значит, Кирилл не придет домой, как случается с ним частенько, и, следовательно, у нее не будет повода для прекращения фильма под названием «Не любите, девки, старших — выбирайте молодых!».
Через день после того, как улетел Илья, Юлька обедала в том ресторанчике, где они были по «индивидуальному» проекту. Когда она попросила счет, к ней подошел хозяин и, приветливо улыбаясь, сказал:
— Мужчина, с которым вы были у нас, оплатил пять ваших обедов вперед.
Юлька даже рот открыла от удивления. Ну и Илья, как он лихо, по-гусарски! А?
— Он вас очень любит, — сделал свой вывод хозяин ресторана.
«Ага! — язвительно подумала Юлька. — Любит, маленькую сестричку, доченьку друзей!»
Но и эти мысли не смогли испортить ей настроение. Она улыбалась весь день, вспоминая об Илье.
Когда до отъезда из Праги остался месяц, Юлька считала дни, часы, минуты — так она соскучилась и рвалась домой, в Москву, к родителям, друзьям, бабушкам-дедушкам, к Илье!
Она приехала и закрутилась в радостных встречах, рассказах, поисках работы. Но ничто не могло ее отвлечь от мыслей об Илье и она думала о нем не переставая, сохраняя внутри тепло дня, проведенного в Праге и давшего ей немного надежды.
«Позвонить? — спрашивала она себя по сто раз за день. — Нет, он же знает, что я приехала, и не звонит, значит, занят, или я ему, как обычно, без надобности!»
И тут же находила оправдание Илье, подпитывала свою такую робкую надежду: «А может, он не знает, что я в Москве!» — но спросить у родителей Юлька почему-то не решалась.
Может, из-за той же глупой надежды — не стоит знаниями расставлять точки над «i», лучше представлять себе, что он не в курсе ее прибытия в Первопрестольную.
Илья позвонил.
Этот звонок и все, что произошло после него, перевернули, искорежили ее жизнь, убивая в страшных пытках остатки, а может быть, первые ростки надежды.
Не любви. Надежды.
— О господи! Неужели и через это надо еще раз пройти и пережить?! — возмутилась Юлька.
Она быстро прошла на кухню. Бокал вина, выпитый несколько часов назад на фоне легкой ностальгии, ей не помог. Такие воспоминания надо заливать совсем другими напитками!
Юлька выставила на стол все, что нашла в шкафчиках, — семь разнокалиберных бутылок с различным содержимым. Юлька выбрала дорогой коньяк.
— Это! — сказала она и налила себе приличную порцию.
Потом вздохнула, посмотрела на бокал в руке и с сомнением спросила:
— А вдруг поможет? И выпила.
«Не помогло! Поехали дальше! Чтобы пусто было и Илье, и мне, и этим чертовым воспоминаниям, и Карелии до кучи!»
— А ей-то за что? — спросила у себя вслух Юлька и ответила: — А чтобы не провоцировала: «напиши, сожги, отпусти»! Сейчас! Отпусти! И рада бы, да хрена лысого!
Он позвонил в десять вечера. Трубку подняла Юлька.
— Да? — весело спросила она.
В трубке повисла тишина, потом она услышала голос Ильи, странный, она не сразу сообразила, в чем дело.
— Рыжик? Ты в Москве?
— Да, — промямлила она, пытаясь сообразить, что происходит с Ильей.
— Это хорошо! Я по тебе соскучился, красавица ты моя!
— Ты что, пьяный? — дошло до Юльки.
— Не пьяный, а выпивший, — объяснил он.
— Илья, что-то случилось? — испугалась Юлька.
— Случилось, — ответил он, помолчал и «разъяснил»: — Случилось всякое дерьмо!
Юлька приняла мгновенное решение.
— Ты где, дома? — спросила она.
— Дома, дома. Пью с горя.
— Никуда не уходи! — приказала Юлька и бросила трубку.
Родителей дома не было, и сказать, куда она идет, было некому, а на звонки Юлька время тратить не стала. Она схватила сумочку, побросала в нее кошелек, дежурную косметичку, надела босоножки. На дворе стоял июнь, но не очень теплый, Юлька прихватила кофту и пулей вылетела из дому.
Она никогда не была у него в новой квартире, купленной года два назад в центре. Но адрес знала, как собственное имя, и иногда проходила мимо его дома по надобности, а чаще без нее — немного постояв, чтобы посмотреть на его подъезд.
Илья открыл ей дверь и удивился необычайно:
— Рыжик, ты откуда?
Не таким уж пьяным он был, как ей показалось по телефону.
— Оттуда! — проворчала Юлька, входя в квартиру. — Что пьешь?
— Все по-благородному — дорогой коньяк! Будешь? — улыбнулся он.