И про знакомство, и про сутки невероятной любви, и про глупый конфуз с заветным листком, в восторженных, разумеется, тонах влюбленной до невозможности барышни.
– Значит, он в Африке и писем не пишет? – уточнила мама.
– Он предупреждал, что будет редко писать, у него нет возможности!
– А ты не знаешь точного адреса, потому что залила листок вином? – продолжила мягкий допрос мама.
– Ну да! – согласилась Вика. – Но это ерунда! Скоро придет письмо, я узнаю точный адрес, и все разрешится!
– Да что разрешится?! – всплеснула руками мама, не выдержав.
– Ты что, не рада? – спросила Вика, не веря в такую возможность.
– Чему? Тому, что у тебя будет ребенок? Рада! Даже очень! Это же прекрасно! Но тому, что у него нет отца, конечно, не очень!
– Почему нет? – возмутилась Вика.
– Ты только не расстраивайся, тебе сейчас вредно волноваться! Но прости, родная: случайно встретились у незнакомых людей, сутки провели вместе, а потом выясняется, что он уезжает в Африку и с ним никак нельзя связаться! Это очень похоже на простой мужской обман!
– Нет! – решительно отвергла такую возможность Вика. – Нет! Ты же не знаешь, какой он, и не знаешь, как это у нас было!
– Подозреваю, что замечательно, но в данный момент это выглядит как обычный обман мужчины-афериста!
– Мам! Ну что ты? – расстроилась Вика ее непониманием.
– Ладно, ладно! – поспешила успокоить ее мама. – Посмотрим.
Но писем от него не было.
Вика долго скрывала свою беременность от Ольги, сама не зная почему, но время шло, животик становился все заметнее, и она рассказала подруге, а заодно попросила узнать через Елену Александровну у ее мужа Сергея адрес Егора.
Ольга, сложив руки замочком, прижала их к груди и громко заплакала, не обращая внимания на людей, находящихся в кафе, где они встретились поговорить.
– Чего ты ревешь? – спросила Вика, удивившись.
– Викуля, они уехали в Америку месяц назад, работать по контракту, на год. Как же теперь быть? – плакала Ольга.
Как быть, как быть?
Вика не знала, как быть.
В те сутки они словно сошли с ума. Они о многом говорили, рассказывали о детстве, учебе, работе. Шептались, поверяя друг другу детские секреты и подростковые страсти-мордасти; хохотали, вспоминая веселые истории своих биографий, болтали всякую ерунду! Они наговорили целые горы, а вот дать и записать адреса и телефоны – он свой, где жил с родителями, она мамин – даже не подумали и не вспомнили.
Вика уговорила Ольгу пойти с ней для моральной поддержки в Минздрав. Она записалась на прием по общим вопросам. Долго что-то мямлила и объясняла суровой тетечке в строгом костюме, та, хмыкнув, отослала ее в другой кабинет, где такой же суровый дядечка обругал ее последними словами и растолковал, что это не совсем по их ведомству, что, даже если бы она была женой, никто не имеет права давать ей такую информацию. Это государственная тайна!
Какая такая тайна, Вика не поняла, но то, что адреса она не получит, поняла очень даже хорошо. От-чет-ли-во!
Однажды, придя с работы, она застала маму расстроенной и растерянной.
– Что случилось? – с порога спросила Вика, сразу предположив все самое плохое.
– Я и не поняла, что случилось!
– Мам, не пугай меня, быстро рассказывай!
– Я пришла к тебе, чтобы заняться антресолями, надо барахло оттуда вытащить, выбросить ненужное.
– Да я помню, что ты объясняешь! – торопила Вика.
– Так вот! Позвонили в дверь, я открыла, стоит мужчина, не пугайся, не твой Егор, постарше, лет пятьдесят на вид. Очень приличный мужчина.
Мама, доброжелательно улыбнувшись, спросила:
– Вам кого?
– Извините, что потревожил. А Виктория Борисовна дома?
– Нет, – удивилась мама, – она еще не вернулась с работы. Вы проходите, она скоро придет.
– Нет, нет, благодарю! А вы кто ей будете, извините за вопрос?
– Я ее мама, Вера Николаевна, а вы кто?
– Я, да так… скажите, Вера Николаевна, у нее все в порядке?
– Да, с ней все хорошо. – Мама начала нервничать, не понимая, к чему все эти вопросы.
– У нее никаких неприятностей? Как она себя чувствует?
– Вы доктор?
– Да, я врач.
– У Вики нет никаких неприятностей, у них все в полном порядке.
– У них? – уточнил врач.
– Ну да, у них! – Мама совсем растерялась, не зная, что и думать.
– Извините еще раз, до свидания.
– Подождите, а что вы хотели? Если вам нужна Вика, она с минуты на минуту придет.
– Нет, нет, спасибо, я узнал, что хотел.
И он быстренько стал спускаться по лестнице, поклонившись на прощание.
– Мам, почему ты открываешь незнакомым людям? – возмутилась Вика. – Вот чего он хотел, кто он вообще такой, зачем я ему понадобилась?
– Не знаю, я решила, что он какой-нибудь добросовестный доктор из женской консультации и зашел узнать, как у тебя дела! Я не могу ничего другого предположить!
– Мам, мой доктор в консультации женщина! И что теперь думать?
– Викуля, ты не волнуйся, на вид это очень приличный мужчина, не похож на мошенника.
– Все мошенники на вид очень приличные люди!
– Тем более надо поскорее продать квартиру!
Они с мамой решили продать бабушкину квартиру – жить-то на что-то надо, ребенка растить уж больно дорогое удовольствие, а то, что они будут жить вместе, даже не обсуждалось, подразумеваясь само собой.
А как же иначе?
Квартиру эту Вика обожала!
Она любила все вещи в ней, с каждой из которых было связано особое воспоминание, любила запах и дух этого дома. Бабушкин дух!
Бабушку, мамину маму Аллу Илларионовну, Вика тоже обожала, всей душой! Бабуля была неунывающей оптимисткой! Из той старой, почти не оставшейся московской интеллигенции.
Она была искусствоведом.
– Это очень подходящая профессия для жены ученого, или дипломата, или высокопоставленного чиновника, – смеялась бабуля. – Обтекаемая! Можно в музее пристроиться, можно книги по искусству писать, а можно ни черта не делать и умничать от души!
Но дедушка не относился ни к одной из перечисленных профессий. Он работал инженером на крупном заводе. Директором не стал и особо не стремился к этому, но до первого заместителя дослужился. Дедушка умер давно, Вика никогда его не видела и мало что о нем знала.
Зато у нее была необыкновенная бабушка!