Люба замерла.
– У вас какое-то несчастье случилось? – тихо спросила она.
Русина докурила и бросила окурок за окно.
– Хорошо ты поешь.
– Спасибо.
– Как зовут-то?
– Любовь.
Цыганка повернула к Любе лицо.
– Надо же – Любовь… Цыганское имя.
Она протянула руку к плите, сняла чайник и пододвинула Любе чашку:
– Садись к столу. Я ведь тоже пела. Не веришь, да?
– Верю, – сказала Люба. – А теперь почему не поете?
– Э-э, дочка, бросила я свою песню в костер… Молодая цыганка одним мгновением живет, одним днем. Знаешь, что такое цыганская страсть? Думала, тот костер так от моей песни вспыхнет, что будет греть мне сердце всю жизнь. Кинула я песню в огонь, поднялось пламя до неба…
– Может, смогу чем-то помочь? Вы скажите!
– Дочка, ты откуда такая взялась? – усмехнулась цыганка. Она покачала головой, глядя на Любу. – Скажешь, насильно здесь калек держу? Да я могу двери на всю ночь открытыми оставить, и никто не уйдет. А если кто и сбежит по глупости, так потом назад приползет: мамка Русина, возьми назад! Менты гоняют, отморозки пользуют за бесплатно… Так что и ты привыкнешь, понравится еще у меня работать.
– Петь? – искоса посмотрела на цыганку Люба.
– Хочешь – пой клиенту, мне – что? Хоть пляши. Лишь бы деньги за удовольствие платил.
– Какому клиенту? – похолодела Люба. – За какое удовольствие?..
– А это уж что захочет.
– У м-меня репертуар бардовский, – медленно отъезжая от Русины, пробормотала Люба.
– А, бардак, он везде бардак. Думаешь, в ночном клубе у девочки бардак не такой, как у вас? Думаешь, там чистенько все, а здесь – грязь? Бордель везде одинаковый. Ладно, дочка, иди спи. За то, что деньги потеряла, я тебя прощаю. Но завтра если потеряешь – убью, не обижайся.
Русина еще посидела немного на кухне, покурила и ушла, заперев входную дверь.
Когда шаги цыганки на лестнице затихли, Люба поскребла пальцем по коляске.
«Как ты думаешь, про каких клиентов говорила Русина?» – со слабой надеждой спросила она.
«Да хоть про каких, немазаных косых! – закричала коляска. – Я своим телом наотрез отказываюсь торговать!!»
«А теперь сюжет, ставший сегодня победителем. У нас в студии – его автор, Евгений».
Ведущий программы «Вы – очевидец» повернулся влево, на экране появился молодой человек непримечательной наружности.
«– Евгений, этот сюжет сняли вы?
– Да, я.
– Насколько я понимаю, съемка сделана из окна?
– Да, из окна.
– Вы выглянули в окно, и…
– Я выглянул в окно и… вижу…
– Что вы увидели?
– Ну, вот этих и увидел. Сначала поснимал мобильником и говорю жене: чё это за уроды?
– И ваша жена взяла видеокамеру?
– Не, она говорит: ну так переключи на другую программу, мне самой эти депутаты надоели.
– Ага-а! И тогда вы взяли камеру. А откуда вы узнали, что это были депутаты?
– Так жена сказала.
– Спасибо за интересный рассказ, Евгений!»
– Задолбал базаром, – сказал Николай и поудобнее устроился на диване. На экране затряслись ветки деревьев, подрагивая, приблизились, расплываясь при увеличении, опоры наружного освещения вдоль унылого проезда между двумя дворами. По дороге, унизанной разномастными гаражами, возбужденно двигалась странная группа людей.
«Сейчас, дорогие телезрители, вы увидите, что все эти депутаты – уро… покалечены! – возбужденно комментировал за кадром ведущий. – У каждого из них – травмы различной степени тяжести! Вот этому, с костылями, явно накостыляли! – Ведущий посмеялся своей шутке. – А этому нанесли синдром Дауна!» – Ничего себе! – радостно произнес Николай, увидев мужчину без обеих рук: короткие рукава летней рубашки болтались, как пустые обещания. – Кто это его так отметелил? Жириновский, что ли?
«В студии мне подсказывают, – ликовал за кадром ведущий, – что вчера в Госдуме обсуждался вопрос о продаже земли депутатам… Простите, наш редактор меня поправляет: вопрос о продаже земли россиянам. Неужели он обсуждался так жарко?! Посмотрите, посмотрите! От этого депутата осталась буквально только верхняя часть туловища!»
Камера Евгения действительно наехала на коляску, в которой сидел мужчина с полегшим, как хлеба, лицом агрария.
«Наш оператор подсказывает мне, что вчера группа депутатов встречалась с Владимиром Путиным, – кричал за кадром ведущий. – Неужели, неужели разногласия правительства и Думы…»
Камера Евгения переместилась в авангард группы, и Николай увидел, что толпу возглавляет Любина коляска. Николай скатился с дивана и зачем-то подскочил к телевизору.
Лицо Любы укрупнилось, и она весело посмотрела в глаза Николаю.
– Так чего она – уже встретилась с Путиным?! – простонал Николай. Пометавшись, он схватил сотовый и упал на диван. – Так… Номер… номер…
Камера крупным планом показала увязавшегося за группой бомжа в футболке с надписью «Питсбургс пингвинс», затем опоры наружного освещения стали уменьшаться, задрожали ветки деревьев, и сюжет окончился.
«Уважаемые телезрители, если кто-то из вас узнал кого-либо из тех, кто был на экране, или был свидетелем того, что мы вам только что показали, позвоните в студию прямо сейчас! Я прошу операторов показать наш телефон!»
Николай принялся судорожно давить на кнопки мобильника.
– А вот и первый звонок! – неслось из телевизора. – Алло! Говорите, вы в эфире, представьтесь!
– Николай, – услышал Николай свой голос.
– Вы кого-то узнали?
– Да! Впереди ехала девушка, на коляске…
– Как ее зовут?
– Любовь.
– Любовь Слиска! – крикнул ведущий.
В трубке Николая зазудели короткие гудки.
«Дорогие телезрители, наш телезритель Николай узнал одного из парламентариев! Что же там произошло?! К сожалению, наше время в эфире кончается. До встречи через неделю в передаче «Вы – очевидец»!»
Через полчаса вызваниваний Николай выяснил: дом, из окна которого Евгений снял группу покалеченных депутатов, возглавляемых Любой, находится в районе метро «Петровско-Разумовская».
А еще через полчаса во двор, окруженный люмпен-пятиэтажками, въехал нахрапистый джип.
Из джипа вышел Николай, огляделся по сторонам. И с удивлением обнаружил: на скамейке под деревьями возле подъезда сидит давешний депутат. То, что это был тот самый, опознанный телезрительницей член группы «Народный депутат», подтверждала футболка с надписью «Питсбургс пингвинс».