— Ну почему же, почему же вторая справа фигура (то есть призракоподобный человек) не «помечена почкованием», в то время как первая фигура (то есть ангелоподобный человек) «помечена»? — придирался я к ситуации. — Почему? Почему?
Я даже на какое-то мгновение почувствовал усталость от бесконечной долбежки этого «почему?», тем более что никаких оснований к столь пристальному рассмотрению этого вопроса не было, да и качество изображения фигур людей на монументе вызывало внутреннюю смуту с уклоном в сторону облегчающего ситуацию скепсиса. Но из глубины души что-то нудно подталкивало к этому «почему?», как будто бы в нем заложена разгадка предназначения Города Богов.
Я еще раз взглянул на ряд из четырех фигур, и мне представилось, что все они причастны к проявлению одного, единого… для всех… ребенка — маленького ангелочка, отпочковывающегося от ангелоподобного человека Шамбалы.
— Единый ребенок Шамбалы?! Вновь зарожденный здесь, в Городе Богов, ангелочек?! Что это — новая голографическая (или ангелоподобная) форма жизни, сотворенная здесь?! — шепотом проговорил я.
Мне вспомнилось упоминание то ли Астаманом Биндачарайя, то ли «старшим человеком» неких «новых ангелов», которые каким-то образом связаны со священным Кайласом. Я максимально напряг свой разум, но никаких вразумительных аналогий найти не смог.
— «Нового ангела», что ли, создала здесь Шамбала? — всего лишь подумал я ненароком.
В тот момент я не понимал, что эта мысль окажется очень важной и через долгое время появится вновь, но уже на другом качественном уровне.
Люди Царства Мертвых тоже строили Город Богов
Проанализировав изображения фигур людей в ряд, я стал размышлять о двух силуэтах, похожих на людей, сидящих в позе Будды, тоже изображенных на «латиноамериканском» монументе. Было вполне очевидно, что здесь было изображено Сомати — самоконсервация человеческого тела, поскольку именно в этой позе люди входят в состояние Сомати и сохраняют свои тела тысячи и миллионы лет, создавая тем самым Генофонд Человечества. Я вспомнил рассказы лам о Царстве Мертвых и представил, что где-то под нами существует Город Мертвых — столица подземного Царства Мертвых, где тела лучших сынов и дочерей людей различных земных цивилизаций находятся в покое и внешне напоминают мертвые тела, но жизнь в этом удивительном Царстве кипит и кипит очень бурно — духовная жизнь, жизнь, не обремененная телом.
Я вполне хорошо осознавал роль Генофонда Человечества (или Царства Мертвых) и понимал, что в случае глобальной катастрофы и гибели человечества «мертвые тела» оживут, то есть выйдут из состояния Сомати и смогут возродить телесную жизнь на нашей планете. Тем не менее, где-то в глубине души клокотала мысль о том, что Царство Мертвых выполняет не только роль «запасной кладовой человеческих тел», а является особой формой жизни земного человека, столь же необходимой для создания баланса жизни на планете Земля, как и сакральное содружество Земного Человека с подземной Шамбалой.
Наверное, люди Царства Мертвых тоже принимали участие в строительстве Города Богов, — просквозила мысль, — не зря люди в Сомати тоже изображены на этом монументе, где, как на «Доске Почета», запечатлены… строители Города Богов.
Подул холодный ветер. Я поежился, накинул капюшон и присел на камень, через спортивные брюки ощущая его холод.
— Холодное — не есть еще мертвое, — отметил я, продолжая думать о Царстве Мертвых. — Странно звучит ведь, а? — Мертвые строили Город Богов! А как это они это делали? — оживив свои тела или пользуясь только энергией Духа?
Тогда я и представления не имел о том, что древние вавилоняне представляли мир в виде сочетания трех составляющих его частей: жизни на поверхности Земли, жизни в подземной Шамбале и жизни в Царстве Мертвых.
А сейчас этот невесть откуда всплывший вопрос «Как Мертвые строили Город Богов?» стал мучить меня. Из книг Блаватской я знал, что при феномене Сомати освобожденный Дух человека живет на Том Свете, но связан с кажущимся мертвым телом так называемой «серебряной нитью», в связи с чем Дух никогда не теряет свое тело. Во фрактальном мире Того Света Дух этот может путешествовать по разным пространственным измерениям, тем не менее оставаясь «подвязанным» к своему законсервированному трехмерному телу.
— Путешествовать по параллельным мирам… путешествовать по параллельным мирам, — повторял я раз за разом, пока меня не осенило. — Да елки-палки, да ведь все так просто! Наверное, все просто — освобожденный от тела Дух способен войти в другое пространственное измерение и там, в неведомом и прозрачном для нас параллельном мире, мобилизовать пятый элемент — чужого для нас «параллельного» человека, осознавшего «энергетическую» мудрость Любви к Богу во имя помощи нашему трехмерному миру, где находится его законсервированное трехмерное тело, чтобы привести в действие чудодейственную энергию пяти элементов. Не зря Бонпо — лама говорил, что Город Богов был построен с помощью энергии пяти элементов. Люди из Царства Мертвых помогли мобилизовать эту энергию, поскольку только Мертвые знают, где и в каком из параллельных миров существуют кристально чистые люди, способные через искреннюю Любовь к Богу мобилизовать энергию пяти элементов, чтобы помочь нам — обремененным злостью, завистью и жадностью — через… создание Города Богов.
Мое заднее место совсем застыло на холодном камне, на котором я, обычный трехмерный человек, продолжал сидеть. Я встал и вновь уставился на монумент, который сам же нелепо назвал «латино — американским». Мой пристальный взгляд показался мне глуповатым. Я помотал головой, как бы желая поумнеть, но мне этого не удалось — я имел лишь кое-какую возможность констатировать величие мироздания, но не имел никакой возможности влиять на него. — А ведь Мертвые могли и могут влиять на мироздание, — подумалось мне.
Пятый Элемент параллельного мира
Резким порывом ветра у меня из рук вырвало полевую тетрадь. Я погнался за ней и, снова взяв ее в руки, ощутил радость — простую элементарную трехмерную радость, схожую с радостью котенка, поймавшего мышь.
— Давай-ка еще поанализирую, — почти вслух важно сказал я сам себе. — Что там в виде летающей тарелки видится? Да еще и четыре кружка рядом.
Я думал и думал на эту тему, при этом прекрасно понимая, что мои размышления носят характер «фантазий на свободную тему» и в любом случае останутся бездоказательными, тем более что я не мог быть убежден, что изображения на этом монументе не являются «работой ветра». Но кто может запретить человеку, пусть даже сравнительно примитивному трехмерному человеку, думать! Ведь Бог открывает какие-то истины только тем людям, которые думают, всей своей душой взывая к овладению знаниями.
Факт изображения «летающей тарелки» мне явно не нравился. Вызывало сомнение, что мудрые древние люди наряду с изображениями такого толка, как четыре Коренные Человеческие Расы и Царство Мертвых, изобразили еще и свой летательный аппарат, — ведь даже мы, символизируя какие-то исторические вехи, почти никогда не включаем туда изображения самолетов.