Но наиболее сладостные чувства появились тогда, когда замелькали картинки о моих трех гималайских экспедициях. Все эти сценки с йогами, сомати-пещерами, «живой и мертвой» водой и многие другие, показались мне беспредельно светлыми и чистыми, что меня начинало аж трясти от радости. Промелькнула мысль, что в этот период жизни я, наконец-то, осознал простое на первый взгляд понятие — Чистая Душа.
А потом я снова начал видеть себя в «научных муках». Но эта наука была уже другой, она была какой-то… ну, может быть… чистой и светлой, потому что я, включая в анализ сугубо научные данные, перестал бояться использовать эзотерические сведения и весьма экзотические результаты гималайских экспедиций. Но самое главное состояло в том, что я каким-то неведомым образом понял, что мои чувства начали инспектировать мои мысли без стыдливой боязни применять в этом процессе расплывчатое понятие — Чистая Душа.
Именно тогда у меня появилось какое-то глубинное осознание того, что детство есть период попытки жить на Земле по принципам Того Света, молодость есть период ошибок и адаптации к земным условиям жизни, а зрелый возраст — реализация самого себя при жизни на Земле.
Чувства, прыгающие от сладостных ощущений до глухого ропота в душе, тем не менее, как бы подсказывали мне, что угрызения Совести, оставшиеся в прошлом, могут возвращаться, или усиливаясь глухим ропотом негодования, или напрочь стираясь сладостным чувством.
— Это и есть покаяние, — подумал я, — когда добрым деянием или доброй мыслью можно смыть старое клеймо на совести.
Картинки, связанные с гималайскими экспедициями, мелькали особенно часто, порой подробно показывая, на первый взгляд, малозначащие моменты. Например, то, как я, растянувшись, упал на землю, ударившись о камень. Но что-то подсказывало мне, что именно в этот момент мой мозг «разродился» новым для меня осознанием действительности, после чего я видел картинки, посвященные этому повороту мыслей, когда я то стоял, взирая вокруг, то сидел, уставившись в пол, то что-то быстро записывал в полевую тетрадь. Но при этом я совершенно четко помнил (а вернее, осознавал) ход мыслей, который был в моей голове в то время. С точки зрения уже новых достигнутых позиций осознания действительности, эти ; прошлые мысли казались мне порой смешными и глупыми, но какое-то внутреннее сильное чувство говорило мне, что этот «глупый вариант» мыслей не являлся ошибкой, а был всего-навсего переходным этапом, чтобы на фоне своей глупости, стимулируясь признанием ее, понять то, что сквозь гордыню осознать трудно. Тобой признанная твоя же глупость помогала преодолеть твою же гордыню.
Вскоре до меня дошло, что Царь Смерти Яма не «смотрит видеофильм» прожитой мной жизни, а он пролистывает какую-то удивительную книгу твоих мыслей, которые, к тому же, имеют еще и параллельное «видеоизображение» в виде взгляда на тебя со стороны в этот момент.
— Это хроники Акаши, это удивительный небесный компьютер, в котором записываются все твои мысли по ходу твоей жизни! — про себя воскликнул я. — Яма, сжав время, ускоренно «пролистывает файл» твоей жизни в хрониках Акаши!
Мне стало даже не по себе, когда я нутром понял, что ни одну свою мысль нельзя спрятать и что ты вместе со своими мыслями представляешь собой «открытую книгу». Но мой восторг перед мощью «небесного компьютера» Акаши усилился еще и тем, что кто-то (может ангелы, а может кто-то еще) не только наблюдает за каждым твоим шагом и «снимает каждый твой шаг на видео», но и сопоставляет твои личные «видеоизображения» с ходом твоих мыслей в тот момент.
— Какая же мощь заложена в этом небесном компьютере! Чтобы записать все твои мысли и «снять на видео» всю твою жизнь, да еще и сопоставить все это… Да еще и всех людей на Земле… Да еще и всех животных и растений… Да еще и воды… Да еще и… Вот это компьютер!!! А насколько грандиозен разум Царя Ямы, чтобы он мог «работать» с этим «компьютером»! А насколько сверхграндиозен разум Бога, который видит и анализирует все живое во всей Вселенной!!! — восхищался я про себя, поражаясь малозначимости своей персоны.
Теперь я стал хорошо понимать, что главное в человеке — не его дела, а его мысли.
А картинки моей жизни все мелькали, мелькали и мелькали, вскоре появилась наша тибетская экспедиция. Появились до боли знакомые лица Равиля, Селиверстова и Рафаэля Юсупова и даже появилось мое лицо, наблюдавшее спор Селиверстова и Юсупова, — связанный с тем, что Селиверстов хотел бы научиться парить и допарить» до «лестницы в небо». Сладостные чувства ощущал я в то мгновение, а слово «дружба» приобретало какую-то особо высокую значимость.
Я увидел Главное Зеркало Времени и себя, дрожащего от холода. Мне даже показалось, что я дрожал не от холода, а от счастья. И эти наполненные счастьем чувства вдруг как бы плавно сконцентрировались и элегантно вылились в мысль о том, что Время — живая и думающая субстанция и что Время решает очень многое в мироздании, обладая колоссальной интеллектуальной мощью и имея возможность через механизм старения уничтожить то, что захочет уничтожить оно, Время… или через пожизненную молодость дарить возможность кому-то творить, творить и творить во имя Вечного и Сущего. А еще у меня исподволь, и тоже как-то счастливо, выкатилась мысль, что сжатое время не есть просто фатальное ускорение, а есть, прежде всего, возможность ускоренно думать и ускоренно вершить судьбы людей Ему — Великому Разуму под названием Время. Поэтому находиться в зоне сжатого времени не так уж страшно, поскольку Время еще и очень доброе, но в то же время и очень справедливое; вечный интеллект Времени не берет в расчет, как большую ценность, одну из жизней одного из людей. Время думает вселенскими масштабами и в то же время замечает каждую деталь и каждый нюанс, включая механизм ускоренного или мгновенного старения только в крайнем случае, основываясь на показаниях прежде всего энергии Совести. А Царь Смерти Яма есть тоже Время, вернее… Человек Времени.
Наша тибетская экспедиция пролистывалась очень подробно. Мелькали пирамиды и монументы, мелькали наши лица, а мысли, которые появлялись тогда, как бы возвращались заново. Особенно долго держалась картинка с «читающим человеком». И опять же светлые чувства, сопровождавшие эти тибетские видения, начали закручиваться и приобретать характер неких чувственных мыслей, которые вскоре стали очень ясными и совершенно четко дали мне понять, что прошлое, настоящее и будущее взаимосвязаны и что Время, по своему усмотрению, может даже повернуться вспять, и тогда после нас — арийцев — на Земле опять появятся атланты, за ними лемурийцы и так далее.
Но Время редко делает так; оно чаще всего возвращает прошлое по спирали в будущее, когда в недрах существующей на Земле человеческой расы появляются странные люди, количество которых все увеличивается и увеличивается, а их необычный облик, непонятно почему, кажется нам до боли знакомым. Подсознательная память шепчет нам, что когда-то давным-давно, много-много жизней назад, мы были сами почти такими же, и сейчас узнаем в этих странных людях самих себя в прошлом, но в несколько новом обличий. Этих странных людей все время тянет на их Главную Родину — Тибет, — туда, где находится легендарный «Вечный Материк», где в древнем Городе Богов сокрыто хранилище Прошлого, отмеченное статуей «читающего человека» и охраняемое Великой Шамбалой. Рано или поздно кто-то из этих странных людей получает доступ в хранилище Прошлого и при виде древних аппаратов и записей на «золотых пластинах» чувствует, что они кажутся ему знакомыми и родными, как будто бы когда-то, очень много жизней назад, он сам пользовался такими аппаратами и наносил записи на «золотые пластины». Странный человек начинает понимать, что никогда не бывает абсолютного Прошлого, что Прошлое относительно, и что оно возвращается в Будущем, а хранилище Прошлого есть одновременно и хранилище Будущего. И там, внутри хранилища Прошлого, странный человек осознает, что именно он жил в том, беспробудно далеком Прошлом и что серенада его жизней была, есть и будет бесконечной, хотя уровень его сознания будет в разных жизнях разным, будучи подвластным какому-то грандиозному по силе регуляторному механизму. Странный человек поймет, что только его подсознание хранит реальную память обо всех его прошлых жизнях, уводящих во времена ангелов, и начнет с большим доверием относиться к интуитивному шепоту подсознания, слегка негодуя по поводу того, что подсознанию разрешено почему-то только шептать, а не говорить прямым и твердым голосом. А также странный человек подумает о том, что в далеком Будущем, когда еще раз повернется спираль Времени, наступят времена, такие же времена, какие были у лемурийцев, когда подсознание сменит свой привычный шепот на прямой диалог с сознанием. И только тогда человек начнет видеть Прошлое и будет иметь прямой контакт с самим Создателем.