Она осторожно пересекла помещение, повернула дверную ручку, открыла дверь и глубоко вздохнула. То, что она увидела, походило на ворота в рай. Сабрина пошла главным коридором, задрав голову и рассматривая эффектный, украшенный витражами купол. Множество разноцветных, сверкающих пятен устилало пол и стены, и Сабрина вновь ощутила благоговейный трепет перед этим волшебством, созданным отцом для ее матери. Поднявшись по главной лестнице, ведущей в спальни, она обнаружила то, что когда-то было ее детской. Однако теперь комната была абсолютно пуста, потому что всю ее обстановку в свое время вывезли в Напу. В спальне хозяев она уселась на стул, осмотрелась по сторонам и почти физически ощутила печаль, которую испытывал отец перед тем, как двенадцать лет назад навсегда покинул этот дом. Эта комната как нельзя лучше подходила для ее матери, ибо была такой же женственной и прекрасной. Розовый шелк выцвел с годами, однако комната по-прежнему напоминала гигантскую клумбу в весенний день. В ней еще сохранилось прежнее благоухание, к которому теперь примешивался дух забвения. И тем не менее Сабрина ощущала себя овеянной этим благоуханием, когда поднялась с места, прошла в туалетную комнату матери и принялась открывать стенные шкафы. Ее отец так ничего и не тронул, когда навсегда уходил отсюда. Сабрина нашла тонкие и изящные лайковые туфельки, а также вечерние туфли из красного атласа, в которых ее мать ходила с отцом в оперу. Были там и старая меховая накидка, и множество платьев. Сабрина дотрагивалась до платьев, ощущая нежное прикосновение дорогих тканей и вдыхая при этом знакомые ароматы. На ее глаза навернулись слезы: ей казалось, что она нанесла визит своей матери, которую никогда в жизни не видела, и вдруг обнаружила, что та уже уехала, и уехала навсегда. Но Сабрина, стоя в комнате, обитой розовым шелком, знала цель своего прихода в этот дом. Она хотела найти женщину, которая была ее матерью, разгадать ее тайну или хотя бы обнаружить ключ к разгадке. Чем больше Сабрина взрослела и сама превращалась в женщину, тем больше она хотела хоть в чем-то походить на свою мать. И сейчас, свободно бродя по дому, в котором когда-то жили ее родители, она чувствовала себя потрясенной. Ведь она сама впервые появилась в этом доме, когда ей было всего четыре месяца, и покинула его тогда, когда ей исполнился год, сразу после смерти матери или того события, которое она приняла за ее смерть.
Сабрина заглянула и в кабинет отца. Она посидела за его столом, повертелась на его стуле и удивилась, что отец ничего не забрал отсюда перед уходом. На стенах висели красивые гравюры, сам письменный стол украшал интересный орнамент, и, кроме того, имелось множество прекрасных хрустальных ваз, китайского фарфора, серебра. Получалось, что ее отец просто запер дом, уехал в Напу и никогда сюда больше не возвращался. Он часто говорил Сабрине, что когда-нибудь все это будет принадлежать ей, но она и представить себе не могла, что дом будет выглядеть так, словно владельцы поспешили покинуть его и умерли прежде, чем смогли вернуться за своими вещами. На ночном столике ее матери так и осталось лежать несколько книг, а в ящике комода – кипа кружевных платков. Отец ничего не тронул перед отъездом. Сабрине очень хотелось распахнуть настежь ставни и впустить в дом лучи солнца, но она так и не посмела этого сделать. У нее возникло чувство, словно она вторглась в чужой мир и в чужую боль, и теперь она прекрасно понимала, почему ее отец не хочет жить здесь. Возвращение сюда походило бы на посещение могилы жены. Он слишком долго тут не был, чтобы снова вернуться. Он бы увидел одежду жены, ощутил ее незримое присутствие, вдохнул ароматы духов, и все это напомнило бы ему те муки и радости, которые он надеялся навсегда оставить в этом доме после смерти жены. Сабрина поняла это настолько отчетливо, что даже заплакала от жалости к отцу, стоя на пороге его комнаты. Затем она печально спустилась вниз, следуя уже знакомой дорогой. Дом заставил ее почувствовать такую огромную нежность к отцу, которую она никогда не испытывала прежде, и обновил ее представления об изяществе и красоте матери. Как и в Напе, в этом доме не было ее портретов, но зато имелось нечто большее – здесь был сам дух этой женщины. Когда Сабрина снова оказалась под украшенным витражами куполом, она отчетливо осознала, что и ее мать когда-то стояла на том же самом месте и, возможно, даже смотрела в том же направлении. Она касалась тех же дверных ручек, выглядывала в те же окна, и – волнующая мысль об этом была похожа на волшебное путешествие во времени – их руки словно соприкасались. Дом был наполнен доброжелательными, но могущественными призраками, а потому Сабрина ощутила некоторое облегчение, когда снова выбралась наружу, закрыв за собой расколотую ставню. Она посетила место, которое ей не следовало посещать, и тем не менее была рада этому.
Сабрина медленно двинулась назад, раздвигая огромные кусты и размышляя о том, что она видела. Дважды она оборачивалась, чтобы снова взглянуть на дом. Это был великолепный дом, и она любила его именно за то великолепие, которым он обладал прежде, когда все кустарники были красиво подстрижены, а коляска ее матери медленно катила по аллее. Сабрину возбуждала сама мысль о том, что теперь и она, побывав в этом доме, отчасти прикоснулась к его прошлой жизни и прошлому великолепию. Однажды он будет принадлежать ей, хотя ничего уже не повторится... Исчезли и красивая девушка из Атланты, и тот мужчина, что любил ее больше всего на свете. Прошлого не вернуть. Эта мысль опечалила Сабрину, пока она вновь перелезала через ворота. Уже на улице она сообразила, как ужасно выглядит. Ее юбка была разорвана, волосы растрепались, руки оказались грязными, на одной из них была длинная кровоточащая царапина – то ли от расколотой ставни, то ли из-за колючего кустарника. Но, поспешно возвращаясь в отель «Палас», она ни о чем не жалела. Идти было не слишком далеко, и после долгого пребывания в затхлой атмосфере запертого дома она с удовольствием вдыхала свежий воздух. Она чувствовала себя так, словно узнала слишком много, но это ее отнюдь не печалило. Быстро проскользнув в отель, она взбежала по лестнице, надеясь, что успеет принять ванну, прежде чем вернется отец.
Она пропустила ленч и была настолько голодна, что отец повез ее к Дельмонико, где они оба заказали себе по отбивной. Он заметил ее аппетит, как заметил и то, что она была какой-то странно задумчивой.
– Что-нибудь случилось?
– Нет. – И Сабрина рассеянно улыбнулась.
Если бы в этот момент она посмотрела в глаза отца, то непременно бы расплакалась. Ее переполняла грусть, навеянная пустым домом и вещами матери, к которым так и не прикоснулся ее отец.
Как же он должен был любить ее мать! Она так и видела перед собой душевно сломленного человека, который поспешно бежал в Напу с ребенком на руках, не в силах вынести утрату такой молодой и такой любимой жены.
– Что тебя беспокоит, Сабрина?
Он слишком хорошо знал свою дочь, однако она лишь покачала головой и заставила себя улыбнуться, постаравшись избавиться от печальных мыслей. Тем не менее весь этот вечер она была явно не в себе. Прежде чем отправиться спать, Сабрина осторожно постучала к отцу и, получив разрешение, вошла.