Он улыбнулся улыбкой демона.
— Я Йозеф Менгеле, — сказал он.
«Фабрика драконов».
Двадцать минут назад.
Звука караульный даже не услышал. Он лениво слонялся по дорожке от корпуса к докам и обратно, пожевывая мятную жвачку и время от времени поглядывая на звезды. Ночь в карауле — скучнее на свете нет ничего. За исключением той ночной атаки, месяцы работы на «Фабрике драконов» были нескончаемой, из месяца в месяц, унылой рутиной. Да к тому же и заступить нынче пришлось вне графика. Тогда команду атакующих сняли силами собаки-шершня и одного берсерка.
Берсерков охранники ненавидели. Этим уродам лосям доставались все пенки с варенья. Все так и тащились от их крутизны. Обезьяны, мутанты злобные. Караульщик выплюнул жвачку и пошагал обратно к доку. Он так и не расслышал шагов, да и ощутил лишь, как что-то ожгло горло: это его полоснул нож набросившейся сзади Грейс Кортленд. Чик — и все.
Брошенный ею труп двое бойцов быстро отволокли в кусты, подальше от тускловатого света китайских фонариков.
Темной тенью Грейс скользила по краю дорожки. Кинув в ножны нож, она выхватила пистолет с глушителем. За углом маячили еще двое охранников: один прикуривал от зажигалки, которую в сведенных ладонях протягивал другой. Оба схлопотали по две пули в голову.
Дорожка подходила вплотную к зданию, у высоких стеклянных дверей которого дежурили двое огромных мужиков — просто циклопы. При свете идти к зданию было рискованно, заметят. Грейс подала знак Рэдману, заму по команде, указала на «циклопов» и дважды изобразила двойное нажатие на спусковой крючок. Рэдман взмахом руки подозвал еще одного оперативника, вместе они залегли по обе стороны дорожки и приспособили к снайперским винтовкам приборы ночного видения. Винтовки были с «шумодавами». Это сказывалось на дальнобойности, но на таком расстоянии значения не имело.
Рэдман выстрелил на долю секунды раньше Фэйда. Два выстрела, оба в яблочко: «циклопы» дружно повалились на крыльцо. Грейс Кортленд, улыбнувшись хладной улыбкой убийцы, рванулась вперед.
В полусотне метров сзади из затенения деревьев, что за забором, выбежала еще одна группа темных фигур. Они приближались к территории с другой стороны и не видели ни Грейс, ни отряд «Альфа», ни того, как они снимают охрану и проникают в здание. А если бы это и заметил их старшина, жестколицый Борис Ивенко, он бы решил, что это одна из многих команд русского экс-спецназа обкладывает остров, как и планировалось, со всех сторон.
В полете.
Шестнадцать минут назад.
— До сбрасывания восемь минут, капитан, — сообщил пилот.
«Скорей бы, черт возьми», — подумалось мне.
Краем глаза я заметил, как Банни тихонько пихнул Старшего локтем и они переглянулись. Видно, физиономия у меня была еще та. Пришлось, отвернувшись, принять непроницаемый вид.
В ухе пронзительно пискнуло, и голос Черча сообщил:
— Ковбой, наши наблюдатели замечают вокруг острова какую-то активность. К Акульему рифу стянулось свыше двадцати небольших коммерческих судов, они спустили на воду лодки.
— Это что еще за чертовщина? Не хотите же вы сказать, что десант лезет в пекло впереди нас?
— Нет. Это не десант, и вообще не наши.
— Тогда кто, черт возьми?
— На данный момент неизвестно.
— Русские?
— Возможно. Но их неожиданно много. По предварительным оценкам, больше сотни.
— Бог ты мой. А от Грейс что-нибудь слышно? Пусковое устройство уже у нас?
— Она доложилась как раз перед этим моим звонком. Устройства у нее пока нет. И ситуация до конца все еще непредсказуемая.
— Ч-черт…
— Ладно… Поддержка пусть находится в режиме готовности. Нам семь минут до сбрасывания. Доложу сразу, как окажусь на земле.
Ангар, Балтимор, Мэриленд.
Вторник, 31 августа, 2.21.
Остаток времени на Часах вымирания:
33 часа 39 минут.
Руди Санчес, отвернув крышечку с бутылки имбирного ситро, налил стакан Малому. На столике стояла тарелка сэндвичей, к которым мальчик не притронулся, и открытая пачка печенья; одна печенюшка была вынута, надкушена и отложена. Мальчик мельком глянул на газировку и, отвернувшись, вновь бездумно уставился на свое отражение в большом стенном зеркале.
— Не спалось, да? — участливо спросил Руди.
Мальчик молча качнул головой.
— У тебя, наверное, куча вопросов. Что ждет впереди, какое у тебя будущее.
В ответ — равнодушное пожатие плеч.
— Сигом?
— Это не мое имя.
— Извини. Предпочитаешь, чтобы я звал тебя Восемьдесят Вторым? Ты только скажи. Как скажешь, так и буду тебя звать.
— Тот парень, Джо, звал меня Малым.
— Тебе так больше нравится? Хочешь, чтобы все здесь тебя так звали?
Опять пожатие плеч.
— Ты просто скажи, как бы тебе хотелось.
Мальчик медленно повернул голову и посмотрел на Руди изучающим взглядом. Пригожий паренек, только глаза в данный момент какие-то холодные, как у рептилии. Потемневшая радужная оболочка придавала им странную не то остекленелость, не то зеркальность.
— А тебе-то что с того? — спросил мальчик.
— Мне? Мне не все равно. Ты подросток, а Джо сказал, что ты прошел через аховую ситуацию.
— Аховую! — язвительно хмыкнул мальчик.
— Ты предпочитаешь какое-то другое слово?
— Я не знаю, мистер, что это за слово.
— И еще мне не все равно, потому что ты хороший человек, — сказал Руди.
— Ты-то откуда знаешь? — Тон у мальчика был язвительным, словно Руди был в чем-то перед ним виноват.
— Ты пошел на огромный риск, чтобы предупредить нас о Волне вымирания.
— Откуда ты знаешь — может, это я просто из желания самому спастись?
— Ой ли? Так рисковать, выслать те два видео и карту — и все лишь затем, чтобы спастись самому? Ты решился на это, чтобы помочь другим. А это очень отважный поступок.
— Да ну.
— А то и героический.
— Скажешь тоже.
— Да, скажу, — кивнул Руди. — Ты вообще знаешь, что такое отвага?
— Ну, знаю.
— Тогда скажи.
— Ну, говорят, отвага — это когда ты что-то делаешь, даже если боишься. Боишься, а все равно делаешь.
Руди опять кивнул.