Уильям Коллинз, вице и и. о. президента США, кивнул и опустился обратно в кресло. Ладонями («мозолистые ладони сталевара», как нередко отмечала пресса) он жестко растер себе лицо, пока не разгорелись щеки. После этого, резко вдохнув, размашисто хлопнул ими, так что помощник невольно поморщился.
— Сколько еще до завершения операции?
— Ответственные агенты отзваниваются и сообщают о выполнении задания. Ситуации разные, но я до них довел, чтобы действовали аккуратно; нам нужна не скорость, а качество.
— Качество, качество, — вице-президент удостоил его строптивым взглядом, — а на скорость, по-твоему, наплевать, черт тебя дери?
— Конечно же нет, сэр, — примирительно ответил помощник. — Просто все должно идти согласно букве закона.
— Ладно, ладно. Держите меня в курсе.
Дождавшись, когда помощник выйдет, вице-президент обернулся еще к одному лицу, присутствующему в кабинете, — старому крокодилу в дорогущем, тысяч за пять, костюме. Эта красная морщинистая ряха гипертоника хранила вполне спокойное, слегка насмешливое выражение. Судя по глазам, гость что-то прикидывал.
— Господи, Джонас, хоть бы сработало, — выдохнул вице-президент.
Джонас Пол Сандерленд, пожилой сенатор из штата Техас, один из главных и самых громогласных приверженцев развития биотехнической отрасли, ободряюще улыбнулся.
— Сработает, Билл, сработает. Не завязывай яйца узлом. — Взболтнув в бокале скотч, он как следует глотнул. — У нас четкий народ на местах.
— Ты же понимаешь, Джонас, я многим рискую.
— А кто не рискует? — туманно улыбнулся толстяк. — Все рискуют. Но даже если атака захлебнется, ты все равно окажешься ура-патриотом, а я вообще останусь за кадром. Все предусмотрено, и закон на твоей стороне, что весьма к месту. И все мы хорошие парни.
— На бумаге, — усмехнулся Коллинз.
— А на чем же еще? Но бумага эта — Конституция, так что успокойся. Станешь метаться — будешь иметь виноватый вид. А виноватых судят.
Вице-президент нервически дернул головой.
— Ты недооцениваешь нынешнего хозяина Белого дома, Джонас. Думаешь, он страус и тюхля, у которого вместо головы — задница, а он совсем не такой. Президент и врезать может.
Сандерленд хотел было сказать, что думает об этом… хотя, да ну его к лешему: еще уличат, чего доброго, в расизме.
— А ты о нем слишком высокого мнения, — только и произнес он.
— Быть может, я так думаю потому, что за ним стоит Черч. Или… может, Черч уже вовсе его под себя подмял. В любом случае он постоянно попадается на глаза, и наброситься на Черча в открытую — значит напасть на президента.
Д. П. Сандерленд лишь пожал плечами, будто Черч и его влияние вообще не вопрос, хотя на самом деле о потенциале своего противника он знал такое, что вицу и не снилось. Сенатор допил скотч и, грузно поднявшись с кресла, проковылял к боковому столику, чтобы подлить еще виски, для виду спрыснув его содовой. Вице-президенту он тоже освежил бокал (пропорция дозировки от Коллинза не укрылась).
— Боже, скорей бы все кончилось. — Виц выдернул стакан из руки Сандерленда, при этом случайно плеснув содержимое на гладь стола. Нахмурясь, он махнул сразу полпорции и закашлялся. Позабавленный Сандерленд прошлепал обратно к креслу и со вздохом опустился в него.
— Мне нужен этот гребаный компьютер, — процедил Коллинз, угрюмо вперясь в бокал.
— Всем нам что-то нужно, Билл. Ты хочешь прибрать к рукам свою службу и поднять ее до уровня, какой она имела при Чейни, а мне подай то, чего хочу я.
«А надо мне, — подумалось сенатору, — чтобы эта долбаная система слежки, под которой сейчас все ходят, вообще ушла за скобки».
«Ясновидец» был ключом для них обоих. Для Коллинза не столь важно было им завладеть, сколько заглушить. Что же до Сандерленда, то он рассматривал его как короткий путь к легальному, а главное, масштабному печатанию денег. Нынешние партнеры по бизнесу, близнецы Джекоби — эти гениальные чертяки-альбиносы, — могли использовать «Ясновидец» для взлома самых что ни на есть зашифрованных данных генетических исследований в любой лаборатории мира. Они уже обошли большинство обычных ограничений, в которые рано или поздно утыкаются все генетики, — недостаточное знание составляющих генома. Близнецы преуспели за счет того, что похищали фрагменты и обрывки сведений из самых различных источников, в результате чего продвинулись на милю дальше всех остальных, но теперь и они уперлись в стену, поскольку их теперешняя программа «Пангея» достигла максимума того, что могла своровать. Близнецы готовы были выложить за обладание «Ясновидцем» абсурдную сумму, Сандерленд же, прихлебывая скотч, прикидывал: не лучше ли просто сдать его в аренду? Какой дурак отдает дойную корову?
Так же можно было бы ссужать систему в пользование и их отцу, Сайрусу Джекоби. Старину Сайруса сенатор, можно сказать, почитал и разделял многие его политические, этнические и социальные убеждения. Да что ни говори, «Ясновидец» мог бы ох как продвинуть планы Сайруса. Ну а за помощь в таком деле, несомненно, приходится платить, и хорошо платить.
Другой заботой был собственный братец Сандерленда, Гарольд, весьма близкий к близнецам: то рыбалка, то охота вместе с ними или с их друзьями. Особо сообразительным братца не назовешь, но если выплывет связь между «Ясновидцем» и кланом Джекоби, то на пути неминуемо окажется Гарольд, а это рикошетом бьет по самому Сандерленду и тем поправкам, которые он стремится продавить. Поэтому Гарольд, хоть сам и не игрок, как ни крути, оказывается единственным каналом, через который можно действовать. Даром что из-за этого идиота родственничка, лежащего, словно камень на дороге, вот уже столько добрых схем погорело.
С Коллинзом этими мыслями сенатор, понятно, делиться не стал: как известно, «знают двое — знает и…». А пронюхает Коллинз: или кинется в кусты, или затребует жирный ломоть.
Потягивая виски, Сандерленд из-под полуопущенных век наблюдал, как опасливо ерзает вице-президент. Их общий интерес был в том, чтобы через Конгресс прошли четыре законопроекта по биотеху. Пока никто не связывал их с личными интересами Коллинза и частными вложениями Сандерленда. Но все может в одночасье измениться, коли на чашу весов ляжет «Ясновидец». Если правда выплывет на свет, то политическая карьера вица пойдет под откос, а в бизнес-кругах он сделается персоной нон грата. Этим рычагом и воспользовался Сандерленд, чтобы подтолкнуть Коллинза к действию. Если законопроекты застопорятся из-за утечки информации насчет чьей-то личной корысти, убытков не избежать. Без официального утверждения проектов исследования по большей части вынужденно перетекут в оффшорные зоны, а это затратно и по деньгам, и по времени. Принятие же законов дома, наоборот, ведет к быстрому лицензированию и оформлению патентов и на препараты, и на клеточные линии; да и поступление на рынок ускоряется в разы.
Отхлебнув из бокала, Сандерленд приятельски подмигнул и осклабился, чтобы как-то подбодрить нервничающего вица.