— Можно, я приведу Мэрибет к нам, мама?

Просто поговори с ней. Я хочу, чтобы ты с ней познакомилась; может быть, ты поможешь ей с учебой. Она уже обогнала меня, и я не знаю, что ей делать дальше.

— Хорошо.

Родители обменялись обеспокоенными взглядами.

— Пусть приходит на следующей неделе.

Я приготовлю обед.

Это прозвучало так, как будто она приносит огромную жертву. Лиз после смерти Энни возненавидела готовку. Кухня каждой своей мелочью напоминала те счастливые дни, когда они там возились с дочкой. Теперь же Лиз еще больше почувствовала свою вину — ведь если бы она продолжала готовить обеды, ее сыну не пришлось бы ходить в ресторан, подобно бездомному сироте. Она попыталась хоть как-то извиниться перед ним, когда они уже выходили из кухни.

— Прости меня… прости, что я Так забросила тебя, — заплакав, сказала она, встала на цыпочки и нежно поцеловала сына. — Я тебя очень люблю… но эти последние месяцы никак не могу вернуться к прежней жизни…

— Ничего, мама, все наладится, — ласково ответил он, — за меня не беспокойся, у меня все в порядке.

И это действительно было так — благодаря Мэрибет. Она помогла ему еще больше, чем он ей.

Томми отправился к себе, а Лиз, войдя в спальню, посмотрела на мужа затравленным взглядом и в изнеможении опустилась на кровать.

— Что творится в нашем доме, Джон? Знаешь, если мы ему разрешим, он на ней женится хоть завтра.

— И будет последним идиотом, — сердито сказал Джон. — Может быть, она просто юная потаскушка, которая забеременела в шестнадцать лет, а теперь поет песни нашему доверчивому дурачку о том, как ей хочется учиться в колледже.

— Не знаю, что и думать, — продолжала Лиз. — Одно только ясно: весь последний год мы были не в себе. Ты пил, я опустилась, была сама не своя, пытаясь забыть то, что произошло. Томми обедал в ресторане и встречался с беременной официанткой, на которой теперь хочет жениться. Сумасшедший дом, правда? — спросила она, остро ощущая свою вину и растерянность перед тем, что происходит.

— Может быть, так всегда происходит с людьми, у которых почва ушла из-под ног, — философски ответил Джон, садясь на кровати.

В первый раз за долгое время они были так близки друг к другу, и впервые Лиз почувствовала, что она не злится, не копается в прошлом, а только волнуется.

— Знаешь, я думал, что сам умру, когда…

Голос Джона оборвался, не в силах закончить фразу.

— Я тоже… так думала, — призналась Лиз. — Я как будто сама пребывала в коме все это время. Я даже до сих пор не верю в то, что это действительно случилось.

Джон обнял свою жену, и они долго сидели, прижавшись друг к другу. В первый раз за все это время они уснули крепко обнявшись, не сказав больше ни слова.

Глава 7

Когда у Мэрибет наступил следующий выходной, Томми снова заехал за ней, чтобы отвезти к своим родителям. Мэрибет, взволнованная и смущенная, надела свое лучшее платье; Томми, только что отыгравший матч в футбол, немного опоздал и сильно нервничал.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он, глядя на свою подругу, а затем наклонился к ней, чтобы поцеловать. — Спасибо тебе, Мэрибет.

Он знал, что решение познакомиться с Уиттейкерами далось ей не слишком легко. Мэрибет понимала, как это для него важно, и не хотела его подводить.

У нее было уже почти семь месяцев беременности; кроме Томми, никто бы не рискнул знакомить ее с кем бы то ни было, особенно с родителями, и Мэрибет высоко ценила его преданность.

Платье было шерстяное — темно-серое, с белым воротничком и небольшим черным бантом. Она купила его на свое жалованье, когда поняла, что все остальные вещи уже тесны ей.

Просторное платье, сшитое специально для будущих мам, хорошо скрывало выпирающий живот, и она ходила в нем с Томми в кафе или в кино.

Волосы она зачесала назад и собрала в хвост, перевязав черным бархатным бантом.

В этом наряде Мэрибет походила на маленькую девочку, которая зачем-то засунула большой надувной мяч под платье; помогая ей забраться в отцовский фургон, Томми невольно улыбнулся этому сравнению, пришедшему ему на ум.

Она действительно выглядела очень хорошо, и он надеялся, что встреча с родителями пройдет гладко. После той долгой беседы неделю назад он почти не говорил с ними — родители только подтвердили свое желание увидеть его девушку.

По дороге к дому Томми Мэрибет не проронила ни слова.

— Только не нервничай, ладно? — сказал он, остановив машину перед домом. Дом Уиттейкеров с первого взгляда понравился Мэрибет — аккуратный, красивый, с разбитыми перед ним цветочными клумбами. Цветов в это время года не было, однако нетрудно было заметить, что за домом очень хорошо ухаживают.

— Все будет прекрасно, — еще раз заверил Томми, помог ей выбраться из кабины и, держа за руку, повел прямо к крыльцу.

Родители ждали их в гостиной; Томми заметил, что его мама очень внимательно наблюдает за Мэрибет, которая быстро пересекла комнату и пожала протянутые руки — сначала ей, потом отцу.

Все вели себя довольно настороженно и подчеркнуто вежливо. Лиз пригласила гостью сесть и предложила ей чай или кофе. Мэрибет поблагодарила и предпочла кока-колу. Они начали разговор с Джоном, в то время как Лиз отправилась на кухню, чтобы проверить, как там обед. Она приготовила тушеную говядину, любимые Томми картофельные оладьи с пюре из шпината.

Спустя некоторое время Мэрибет сказала, что хочет помочь ей, и отправилась на кухню.

Двое мужчин проводили ее взглядом, и Томми встал было, чтобы пойти за ней, но Джон удержал его:

— Пусть они поговорят наедине, сынок.

Твоя мама должна узнать ее как следует. По-моему, Мэрибет хорошая девочка, — сказал он. — И очень симпатичная. Как жаль, что с ней произошла такая неприятная вещь. А что случилось с тем парнем? Почему они не поженились?

— Он женился на другой, да и сама Мэрибет не хотела выходить за него замуж. Она говорит, что не любит его.

— Не могу понять, умно она поступает или глупо. Брак — штука серьезная и не всегда легкая; пока сам не женишься, ты этого не поймешь. Но в любом случае она держится молодцом. — Джон закурил трубку, посмотрел на сына и отметил про себя, что Томми за последнее время очень вырос и возмужал. — Плохо, конечно, что родители Мэрибет не хотят видеть ее, пока она не вернется домой без ребенка, — осторожно продолжал он.

Интересно, насколько это серьезно, думал он. Что значит для их Томми эта девочка? Похоже, что много. Сердце Томми еще не умело ничего скрывать, и сердце его отца сочувствовало ему.