— Анфиса Потаповна, вы ведь понимаете, какой это стыд! — жаловалась Марина. — Как я людям в глаза смотреть буду?! Я родителям своим сказать боюсь, они не переживут такого позора! А что обо мне на работе скажут?! Я столько лет, столько лет строила свою карьеру! Наконец заняла достойное место руководителя, и тут такой позор! Да подчиненные меня уважать перестанут, и начальство! На мое место, знаете, сколько желающих! Сожрут и не подавятся! — Она отпила коньяку.
— Думаю, вы преувеличиваете, Марина, — высказала свое мнение бабушка. — Сейчас другое время, и малолетних мам более чем достаточно. В этом, разумеется, ничего хорошего нет, но и постыдного тоже. У вас собственный заработанный авторитет, и, что бы ни происходило в вашей личной жизни, это никак не может повлиять на него.
— Вы меня просто успокаиваете! — Глоток коньяка, вытирание носа. — А на самом деле и шушукаться за спиной начнут, и пальцами тыкать, и соседи по дому будут сплетничать!
— Это можно пережить! — чуть строже сказала Фенечка. — Главное сейчас — здоровье Маши. Нужно помочь ей справиться с этой ситуацией.
— А они все придумали. — Красноречивый жест рукой, скептическое выражение лица. — Нет, вы представляете, Машка решила, что будет рожать! И Стрельцов заявляет мне, что поддерживает ее! Как всегда, папочка хороший, а мать — стерва! Он даже собрался ее у себя поселить! Типа, я злая мать, ребенка из дому выгнала, а он прекрасный отец, рожай, доченька, отцу позор не страшен! — Гостья отпила коньяку, уже немного захмелев.
— Марина, вам надо поесть, — предложила Инга, заметив, что она быстро пьянеет.
— Надо, — согласилась та, — спасибо.
— Хрю! — засомневался в необходимости кормить эту гостью Степан Иванович.
— Какая у вас прелестная свинка! — отвлеклась от трагедии жизни мадам Стрельцова.
— Эта порода называется мини-пиги, — забалтывала ее Фенечка, буквально сунув в руки чашку с остывшим чаем.
Инга быстро разогрела в микроволновке гречку с бефстрогановом, нарезала на тарелку овощи и поспешила поставить перед гостьей. Фенечка делилась познаниями в домашнем свиноводстве, Марина внимательно слушала, ела, и Инга немного перевела дух. Вроде утряслось? Ага, как же!
— Анфиса Потаповна, Инга, — обратилась Марина «по-девичьи» к ним. — Вы же понимаете, что надо срочно делать аборт! Любое промедление опасно для Машиного здоровья! Вот я за ней и приехала!
Инга поняла, что сейчас Фенечка ее размажет. И поспешила подлить Марине побольше коньяка в бокал. В это время у Инги в кармане запиликал телефон, останавливая Фенечку, уж было собравшуюся приступить к словесной порке. Звонил Федя.
— Это с работы, — сказала Инга и ретировалась из кухни со стремительностью ветра.
— Ма! — обратился к Инге жизнерадостно любимый сын. — Мы тут с Машкой в кино намылились!
— Мероприятие отменяется! — не дала добро на культпоход мать.
— А че случилось? — насторожился понимающий сын.
— Приехала Машина мама.
— О! — оценил неожиданность визита Федор. — И что там у вас?
— Нормально. Маркиза оттачивает на ней свои дворянские коготки.
— Тогда наша фильма точно отменяется! — хохотнул Федька.
— «Какой тут борщ, когда на кухне такие дела!» — цитатой Жванецкого описала ситуацию «у доме» Инга.
— Поня-я-ял! — уверил сын. — Ну, лады, мамульчик, мы скоро будем!
Мамульчик призадумалась, возвращаться ли в кухню или предоставить маркизе самой отдуваться. Светская красота госпожи Стрельцовой, рассуждения про аборт и ежеминутное упоминание бывшего мужа бодрости духа, прямо скажем, Инге не добавляли!
Но дела гостеприимные еще никто не отменял, да и Фенечка может выйти из дворянского образа и навалять даме моральных тумаков расстрельных!
— Вы же понимаете, Анфиса Потаповна, — очередной раз уверяла бабушку в ее понятливости Марина.
Так, и что она пропустила? Видимо, дебаты по поводу Машкиного переезда к отцу, под которые маркиза умудрилась скормить Марине и горячее, и всю коньячную закуску. Молодец Фенечка!
— Шила в мешке не утаишь, — разъясняла гостья. — Скажут, что я выгнала беременную дочь из дома!
— А, по-моему, неплохая идея, — заметила маркиза. — Пусть девочка поживет с Игнатом Дмитриевичем, вам, Марина, неплохо бы отдохнуть от этой затянувшейся юношеской скандальности Марии. А любые слухи можно предотвратить.
— Как? — живо заинтересовалась Марина.
— Сказать правду или придумать повод, почему Маше так будет удобней. Например, всем говорить, что у вас ремонт, если вы уж так боитесь сплетен.
— Прекрасная мысль! — оживилась Марина, однако тут же вздохнула. — Но все равно мне не нужен этот ребенок! Ясно ведь, что забота о нем ляжет на мои плечи!
— Но, как я поняла, Игнат Дмитриевич предложил для этого свои плечи? — приподняла одну бровку, вопрошая, маркиза.
Все! Инга догадалась, что Фенечке уже неинтересно и устала она от драматичности навязчивой Марины Стрельцовой. Значит, ее, Инги, выход, желательно без «цыганочки».
— Марина, — старательно улыбаясь, обратилась она к гостье. — Я вижу, вы устали от дороги и стресса. Хотите душ и отдохнуть?
— Я налегке, — соблазняясь заманчивостью предложения, с сожалением ответила Марина. — У меня нет с собой туалетных принадлежностей.
— Да я вам все дам! — порадовала Инга и под локоток, под локоток, осторожно, но настойчиво, вывела осоловевшую Марину из кухни.
Снабдив гостью необходимыми принадлежностями, она оставила ее в ванной и вернулась назад, найдя Фенечку в легкой форме задумчивости.
— И что? — призвала Инга маркизу поделиться мыслями.
— Они правильно сделали, что развелись, — выдала бабушка. — Марина совершенно не подходит Игнату.
— О как! — искренне подивилась Инга. — Это почему же? Выглядит она потрясающе, как с обложки гламурного журнала!
— Да при чем здесь это?! — отмахнулась, досадуя, Фенечка. — Для такого мужчины у нее кишка тонка! Сломалась от первого нажима, я и не наехала толком, а она уже каяться принялась!
— Тебе для полноты образа не хватает кожанки, косыночки красненькой и пахитоски, меж комиссарских пальцев зажатой, закурить удавшийся допрос!
— Испортила тебя мать тягой к актерству! — усмехнулась Фенечка и продолжила делиться выводами: — А девонька так себе, ничего стоящего, мнение окружающих для нее превыше всего, икона. Она и выглядит так шикарно только потому, что это принятый и поощряемый образ состоявшейся социально женщины. И работа, и престиж, и шмотье-барахло стандартного набора. Уверена, что ее квартира скопирована один в один из какого-нибудь журнала интерьеров. Марина — эдакая девочка из провинции, пробившаяся в люди. Только пробиваться ей не пришлось, и горя-нищеты хлебать, и беды мыкать, и закалять характер и мудреть не на чем было. Все на блюдечке, да с икорочкой. Самые трудные девяностые годы жила в полном достатке, в хорошей квартире, родители Игната помогали. Никаких трудностей, безнадеги и сложностей, кроме того, что зарабатывающего мужа не было рядом. А вот социальной упакованности полный коробок: супруг — кандидат наук, по заграницам разъезжает, денег более чем хватает, ребенок здоровый и под присмотром бабушки-дедушки. Да и после развода, насколько я понимаю, Игнат Марину с Машкой очень неплохо обеспечивает. Чего карьеру не делать, особо не напрягаясь, коли задница прикрыта! Конечно, какой Марине сейчас ребенок! У нее статус социальный, тешащий тщеславие, и Машка уже большая — только и живи в свое удовольствие, а тут новорожденный! И понятно, почему она дочь Игнату отдавать не хочет: это ведь пятно на ее тщательно выверенном имидже. И вроде женщина неплохая, и мать хорошая, и вполне разумна, а стержня никакого.