Приговор папа огласил утром, поставив Юльку перед потерпевшей.
– Ты поняла? – спросил он.
– Да, папа! – кивнула ничуть не расстроенная Юлька.
– Извинись перед Ингой!
Юлька набрала воздуха в грудь, посмотрела на папу, на маму, перевела взгляд на Илью и ответила:
– Нет! Я ее предупредила!
– Юля! – угрожающе взревел отец.
– Нет! – подскочили и опали рыжие кудряшки от отрицательного жеста головой. – Вы меня наказали, вот и прекрасно! Признаю себя виновной, но не извиняюсь!
Юлька развернулась и ушла, оставив взрослых разбираться дальше без нее.
Инга требовала немедленного отъезда с «гостеприимной» дачи. Расковы уговаривали девушку остаться, ученые мужи и дама, проспавшие вынесение «приговора» и бывшие не в курсе вчерашней эпопеи, предлагали ей махнуть на всякую ерунду рукой и лучше тяпнуть с утречка наливочки или чайку.
Барышня дала себя поуговаривать и уже расслабилась в приятной компании, но Илья лишил ее этого удовольствия. Он проводил Ингу до станции и посадил в электричку, а сам вернулся. Ему надо было поговорить с Юлькой.
Она сидела под деревом и читала внеклассную литературу, заданную на лето. Илья сел рядом.
– Давай поговорим, – предложил он.
– О чем?
– Мне не следовало ее привозить. Извини.
– Но у тебя же есть девушки, все равно, привозишь ты их к нам или нет?
– Есть.
– Просто я маленькая, а ты взрослый мужчина, мне мама объясняла еще в прошлом году, – печально сказала Юлька.
– Да, ты пока маленькая, но скоро вырастешь и станешь очень красивой девушкой, и у тебя будет свой взрослый мужчина.
– Но у меня есть ты! Я вырасту, а ты все еще будешь взрослым мужчиной! – не согласилась Юлька.
– Тогда я стану уже старым мужчиной. Тебе нужен будет кто-то помоложе! – усмехнулся Илья.
– Но я тебя люблю! Зачем мне помоложе? – удивилась Юлька.
– Я тоже тебя люблю, Рыжик, как дочку, как младшую сестренку. Понимаешь?
– Но это неправильно!
Он обнял Юльку за плечи, притянул ее голову к себе, поцеловал в макушку, успокаивая.
– Нет, Рыжик, только так и правильно, а все остальное неправильно, но ты, слава богу, пока этого не понимаешь.
Она не понимала, и ей очень хотелось плакать. Юльке казалось, что сейчас, в этот момент, уходит что-то важное из ее жизни, что-то, что уже никогда не вернется. И не будет уже такого яркого и звездного лета и таких радостных, бесшабашно-рискованных игр. Что-то большое и значительное исчезало, растворялось, оставляя незаполненную пустоту.
– Это уходило мое детство, – прошептала Юлька, глядя на падающие снежинки за окном.
Прошлое втянуло ее в себя как-то незаметно. И неотвратимо.
Прошлое, которое она помнила всегда до запахов, звуков, неуловимых движений, незначительных, но очень важных мелочей, обрывков песен и снов и своих внутренних ощущений.
Может, этот белый лист, на котором она неуклюже попыталась что-то написать, объяснить самой себе, подтолкнул ее к воспоминаниям, а может, пришло время просмотреть прошлое, как фильм, и отпустить…
– Да, уходило детство, – вздохнула Юлька. – Оно не сразу ушло в тот момент, еще парочку фортелей я выдала, но оно уже прощалось.
После этой Инги все стало уже не так.
Юлька не бросалась к Илье навстречу, когда он приезжал, не оглашала окрестности радостным ором, а степенно здоровалась, подставляя щечку для дружеского поцелуя. И все-таки и это лето было замечательным. По-своему, совсем по-другому, но замечательным.
Были в ее жизни речка с нырянием, ставшие традиционными спектакли, игры, волейбол, походы в лес, первые поцелуи с мальчиками и первые влюбленности в их дачной компании. Девочка взрослела, менялась, начиная ощущать в себе призывы женственности, забывая повадки «вождя краснокожих».
Зимой Юлька выдала одну из своих выходок, становившихся более редкими по мере взросления.
Усаживаясь за стол ужинать с родителями, она серьезно заявила:
– Когда мне исполнится шестнадцать лет, я выйду замуж за Илью!
– О как! – воскликнул папа.
– Почему именно в шестнадцать? – спросила мама.
– Можно было и в четырнадцать, конечно, – рассуждала серьезно Юлька. – Как Ромео и Джульетта, но время сейчас не то, и в четырнадцать не по закону.
– По закону и в шестнадцать нельзя, – сказала мама.
– Значит, штудируем «Вильяма нашего Шекспира». А тебе не рано? – поинтересовался папа.
– Ромео и Джульетта в четырнадцать лет уже любили друг друга и поженились! – возразила Юлька.
– Да. Но если ты внимательно читала, то помнишь, чем это закончилось, – заметила мама.
– А если Илья не захочет на тебе жениться? – спросил папа.
– Как это не захочет? – поразилась Юлька. – Я же его люблю!
– Ну а если он тебя не любит, а любит кого-то другого? Такой вариант ты не рассматривала? – улыбнулся папа.
– Нет, не рассматривала, да и глупости это! Кого же ему еще любить?
– Действительно, кого? – усмехнулась мама.
– Ладно, Марин, – успокоил жену папа, – до шестнадцати время есть, может, она тогда что другое придумает.
– И не надейтесь! – заявила весьма решительно дочурка. – Только Илья! И никаких других вариантов!
Юля улыбнулась, вспомнив тот разговор и свое решительное заявление. Она убрала лист и ручку в ящик стола, сходила на кухню, заварила себе крепкий чай с лимоном и вернулась в комнату. Убрала стул, поставив на его место кресло, забралась на него с ногами, обхватила кружку ладонями и посмотрела в окно. Она разрешила себе воспоминания, смирилась с их навязчивым вторжением и погрузилась в прошлое.
Еще пару лет родители снимали летом дачу, но Илья приезжал к ним все реже и реже, да и гостей почему-то поубавилось, и настал тот год, когда родители не смогли себе позволить весь летний сезон за городом и сняли дачу только на месяц. Тогда Илья был у Расковых всего один раз.
В стране творилось черт-те что, и в науке, естественно, тоже. Это угнетало взрослых и отражалось на детях. В том году уже не ставили Юлькины знаменитые спектакли, не разрисовывали костюмы и декорации и не предавались такому бесшабашному, развеселому летнему отдыху.
Взрослые все чаще вздыхали, беседуя за столом, и с тревогой спрашивали друг у друга: «Что же дальше будет?» Не сдавалась одна Юлька. Конечно, она не понимала, что происходит в стране, да и не задумывалась над этим в силу своего возраста, но девочка, как и родители, чувствовала тревогу, правда, по иному поводу: они совсем перестали видеться с Ильей, что, понятное дело, не устраивало энергичную, бескомпромиссную «невесту».