— Ну давай я хоть ему морду набью! — не то предложил, не то попросил разрешения Антон.
Наталья расхохоталась, отставила бокал на прикроватную тумбочку и полезла его целовать и щекотать. Антон свой пустой бокал просто бросил, не утруждаясь. Ната перевернула его на живот, села рядом и… остановилась.
— Ринков! Это что такое, я тебя спрашиваю?! — громким, возмущенным голосом спросила она.
На спине было два шрама: один справа — неровный, широкий, рваный какой-то, сантиметров пятнадцать; и слева, чуть выше почки, — от пули.
— Дай я тебя всего осмотрю! — Она говорила как мама, отчитывающая ребенка.
Посмотрела его ноги, нашла еще один шрам от пули на правой ноге. Насильно перевернула его, недоуменно сопротивляющегося, на спину и осмотрела всего спереди. Нашла выходное отверстие на ноге и тоже выходное слева, на животе. На левом предплечье был широкий шрам, видимо от ножа.
В горячке, когда они любили друг друга, она их и видела, и щупала, но тогда вообще ничего не соображала.
— Ты был хорошим профессионалом? — все тем же тоном спросила она, не замечая, как поглаживает шрам на руке.
— Да. — Ему не нравился этот разговор, он не понимал, к чему она все это ведет.
— Очень хорошим? Супер?
Он подумал и честно ответил:
— Да.
— Так какого черта ты подо все это подставился! — Она уже почти кричала. — Вот если б тебя убили, где бы я тебя искала?! Что бы я тогда делала?!
Наконец он понял.
Облегчение и радость теплом разлились у него внутри.
— Ну не убили же! Вот он я. — Он схватил ее в охапку, прижал к себе сильно, обдумывая, как лучше ей объяснить. — На войне профессионализм очень много значит, и интуиция, и чутье, но это не главное. Главное — везение, помноженное на все это. Но случается, и все это не спасает. Иногда, конечно — и по глупости, бывает, расслабился — и бац! — получи сразу. — Он поцеловал ее в макушку, потом в щеку, передвинул поудобней. — А дай-ка теперь я тебя осмотрю, — шепотом предложил он.
Наталья провалилась в сон сразу, как отключилась, и спала, почти полностью улегшись на Антона. Он не возражал, ему нравилось. Боясь ее потревожить, он пододвинул оба телефона поближе под руку и убавил звук, тихонько, неосознанно ее поглаживал и думал.
«Дело» он отодвинул до получения информации. Подождет!
Дважды звонил оперативный телефон, ему сказали, что «клиенты» спят, и доложили информацию о Хакиме.
Он думал о том, что рассказала Наталья.
Он, конечно, понимал, что она рассказала далеко не все и очень скупо. Действительность была куда более тяжелой и страшной. Он представил себе эту девочку в тех ситуациях, которые она описывала, и желание набить морду становилось очень сильным.
«Найду сучонка в этой Америке, отберу все до нитки и наваляю по полной! — Ему надо было повоевать за нее. — Еще неизвестно, что бывший муж натворил, судя по тому, что про него она даже не рассказала, — тоже тот еще козел! Узнаю что — этому точно морду набью!»
Он восхищался ее силой, и слабостью, и жизнестойкостью, и не растерянной в бедах, трудностях, предательстве женственностью, мягкостью, способностью еще кому-то верить, ему например.
Ведь не стала стервой и не сдалась.
«Все, девочка, больше ты воевать не будешь, теперь у тебя есть свой, персональный воин. А что детей не будет, ну и ладно, главное — мы нашлись!»
Под эти мысли Антон уснул совершенно счастливым.
Звонил сотовый Натальи.
Как всегда, проснувшись, с трудом соображала. Не открывая глаз, она стала шарить рукой в поисках источника звука. Пришлось-таки разлепить глаза и оглядеться. Вспомнила — гостиница, номер Антона. Хозяин апартаментов отсутствовал.
Солнце ярко светило в зашторенные окна.
«Утро и позднее. Где этот чертов телефон?» Сумку она нашла брошенной у входа. Ну конечно, где же ей еще быть? Звонила Вета.
— Ната! Твое аморальное поведение пагубно отражается на воспитании моих детей! — голосом классной руководительницы проговорила она. — Не ночевать дома! Какой позор! И даже не позвонить, не предупредить родных и близких!
— Ветка, я тебя сейчас пошлю куда подальше! Ты меня опять разбудила, это становится привычкой!
— Как ты там, сестра? — уже обычным своим голосом спросила Вета. — Где ты вообще?
— Я в гостинице.
— Какое падение нравов! Ты вообще в порядке?
— Еще не знаю, не проснулась, но по ощущениям — в полном, только есть хочется.
— Еда уже пришла! — Антон вошел в дверь и тут же ее захлопнул перед лицом удивленного официанта. В руках у него был какой-то фирменный пакет.
Наталья стояла посреди комнаты голая, с телефоном в руке. Ойкнув, она прыгнула в кровать и укрылась одеялом.
— Что у вас там происходит? — подала голос Вета. — Сестра должна знать!
— Подожди!
Антон открыл дверь. Официант вкатил столик с завтраком. Еды было много.
— Это завтрак? — спросила Наталья.
— Скорее полдник, — ответил он и поинтересовался: — Вета?
Наталья кивнула.
— Ната, мы с детьми на пляже, где полагается быть и тебе. Димка тебя вчера обыскался, а маму успокоила Машка, сказала, передаю дословно: «Она в надежных руках, мужчину я видела и одобрила». Мама была счастлива, не за тебя, заметь, а потому, что у нее такая умная внучка!
— Плакал, что ли? — Это она о Димке, но Вета поняла.
— Когда это он у нас плакал? Стучал ботиночком по столу и кричал «Ната!». Как Хрущев в Америке, мы помирали со смеху! — Вета усмехнулась своим воспоминаниям и спросила: — Ты на пляж-то придешь, загульная?
— Нет, пляж мне не потянуть.
— Ну тогда домой. Не позорь семью перед мужчиной, хотя б переоденься.
— Ветка, отстань, что пристала? Как дети?
— В порядке. Спорят, когда состоится твоя свадьба и где им лучше сесть за свадебным столом. Ладно, я тебя отпускаю пока, потом перезвоню. Целую. Горячий привет виновнику твоего морального падения.
— Пока!
Антон, как в прошлый раз, поставил два стула возле столика и подсел на край кровати возле Наты.
— Проснулась? Она кивнула.
— Как семья?
— Экипаж волнуется. Мое аморальное поведение пагубно сказывается на воспитании детей. Проводить ночь в гостиничном номере с малоизвестным мужчиной… — тоном моралистки спросила Ната. — На что, по-твоему, это похоже?
— На любовь с первого взгляда? — предложил версию Антон, вопросительно приподняв бровь. — А младший, я так понял, плакал, скучая по отсутствующей тетке?