– Мне бы на эти дни в спячку впасть и проснуться, когда все ясно будет, – Лена опять ощутила, что обжигающие слезы снова готовы брызнуть из глаз, как у клоуна в цирке – фонтанчиками.
– Под лежачий камень вода не течет, дорогу осилит идущий, без труда не выловишь и рыбку из пруда, – продекламировала Карякина, аппетитно чем-то похрустывая в трубке.
– Еще «офонаризмы» будут или источник иссяк? – разозлилась Лена.
– Народная мудрость еще никого не подводила. За двумя зайцами погонишься…
– Достаточно. Я оценила твою эрудицию. Страшно благодарна, низко кланяюсь.
– Угу, – хихикнула Светка. – Не перестарайся, а то опять башка в песок воткнется, страусиха.
– Сейчас я обижусь, – предупредила Лена, соображая, что бы такого обидного сказать в ответ разошедшейся подруге.
– Это правильно. А еще разозлись, злость придает силы и выводит на правильные решения. Хотя я тебя на них уже вывела. Либо езжай в общагу, либо мирись с Олегом.
– Ты что! Какой Олег, да он уже давно другую себе нашел!
– Конечно, именно по этой причине он и встречал тебя с работы.
– Может, это вовсе и не он был, – неуверенно пробубнила Лена.
– Так надо было остаться и выяснить, а не устраивать там сафари с беготней по лужам.
Светка ее не убедила. Конечно, крохотный шанс, что с Иваном все-таки что-то случилось и он сейчас лежит в какой-нибудь больнице в ожидании помощи, оставался. Правда, интуиция подсказывала, что шанс предельно мал, но она уже ошиблась один раз… Хотя, может, именно тогда она и не ошиблась?
Окончательно запутавшись, Лена махнула рукой на этот лохматый клубок неразрешимых проблем и попыталась смотреть телевизор. Но в телевизионном ящике творилось нечто невообразимое. Если кто-то не заламывал руки в насквозь фальшивом любовном монологе, то трещали автоматные очереди или шла чудовищная реклама. Лена тупо смотрела на двух веселящихся малышей, высыпавших деду на тарелку пригоршню каких-то грохочущих камешков вместо фасоли, потом на смутно знакомую девицу с прической, свидетельствовавшей о том, что ее в темноте стриг однорукий парикмахер с больной фантазией. В довершение кошмара ей предложили попробовать туалетную бумагу.
– Хватит, напробовались уже в перестройку. Вся колбаса из нее была, – проворчала вошедшая в комнату Вероника Федоровна. – Не переживай. Все перемелется, мука будет.
– Во как вас всех на народную мудрость-то потянуло! – раздраженно вскочила Лена и забегала вдоль дивана. Внезапно, подлетев к маме, она начала считать пуговицы на ее халате: – Ехать, не ехать, ехать, не ехать… Не ехать!
Облегченно вздохнув, она упала в кресло.
– У себя посчитай, – посоветовала мама.
Ленин халат говорил об обратном – ехать. Она помрачнела.
– Раз ты ехать не хочешь, то и не надо, слушай себя, – посоветовала Вероника Федоровна, медленно щелкая пультом.
– И не поеду, – подтвердила Лена.
Всю ночь она ворочалась, придумывая причины отсутствия Ивана. К утру фантазия разыгралась до такой степени, что Лена устала сама от себя и забылась тяжелым беспокойным сном.
В субботу с утра она уже выходила из автобуса рядом с общежитием. Тщательно накрасившись, Лена уложила волосы и надела новые сапоги на шпильках, чтобы быть уж если не одного роста с Иваном, то хотя бы не смотреть на него с уровня пупка. Подумав, она дополнила ансамбль длинной узкой юбкой с разрезом, который доходил почти до самого пояса. Время было раннее, народ еще спал, и по пустынным улицам бродили лишь одинокие фигуры похмельных мужичков да редкие пенсионеры. Лена воровато озиралась и жалась к кустам. Сердце колотилось, норовя вообще выскочить и упрыгать от неуравновешенной хозяйки. Руки тряслись, знобило, ноги в коленях стали какими-то ненадежными и норовили подогнуться, отчего Лена выглядела крайне подозрительно. Ехавший мимо патруль ППС некоторое время равнодушно наблюдал за утиной поступью неизвестной девицы, то ли планирующей осквернить ближайшие заросли, то ли еще не отошедшей от ночной попойки. В любом случае она представляла определенный интерес для органов правопорядка.
– Пошли, что ли? – неуверенно спросил молодой.
– Погодь, пусть пристроится сначала. Тут мы ее и возьмем. В следующий раз подумает, прежде чем шалавиться. Тебе вот жену нормальную не найти, а откуда ж взяться хорошим бабам, если они с малолетства вот так выходные начинают? Ты на работе, а она тут выплясывает.
Пожилой зло сплюнул в окошко и сурово уставился на Лену, уцепившуюся за дерево. Ноги у нее болели невероятно. В этих сапогах можно было красиво сидеть или, виляя пятой точкой, дефилировать на короткие дистанции. В магазине, на гладком кафеле, это было легко. Но сегодня выяснилось, что красота действительно требует жертв. На городском асфальте, сплошь усеянном какими-то проступавшими из-под него камушками и мелкими выбоинами, передвигаться на подобных ходулях было делом не просто трудным, но и крайне опасным. Вывих или перелом, это самое малое, что грозило слабой половине человечества, желавшей казаться выше и стройнее.
К страху неожиданно встретить Ивана примешивалась еще и злость на себя. Выглядеть королевой теперь точно не получится, поскольку уйти красиво, походкой манекенщицы, равнодушно покачивая бедрами, невозможно не только морально, но и физически. Идти, каждую секунду ожидая, что каблук в очередной раз подломится, растопырив ноги колесом, страшно и некомфортно. Лене малодушно хотелось снять шпильки и уйти босиком, плюнув на дальнейшее устройство своей судьбы.
– Пошли, – пожилой милиционер докурил и начал, пыхтя и постанывая, выбираться из машины. – Похоже, мадам заснула стоя, как лошадь.
Приникшая к дереву Лена грустно ковыряла пальчиком кору. Надвигавшуюся грозу в виде двух кряжистых стражей порядка она не замечала, уйдя в свои скорбные мысли.
– Скучаем? – весело поинтересовался молодой.
– Идите, куда шли, – сердито посоветовала Лена, не оборачиваясь.
– А мы сюда и шли.
– Что, других кустов нет? – вздохнула она и обернулась. – Дожили, милиция зеленые насаждения обгаживает.
– Что пили, барышня? – поморщился пожилой. – И документики попрошу.
– Вы представиться должны, по всей форме, – уверенно заявила Лена. – И потом, на каком основании вы требуете документы?
– Обычная проверка. Так что, документы есть?
Документов у нее не было абсолютно никаких. Ледяная волна ужаса шлепнула ее по затылку и стекла по спине. Моментально вспомнились все рассказы про милицейский произвол, оборотней в погонах и прочие ужасы. Лена уже видела себя в тулупе и валенках на лесоповале.
– А я с работы шагаю усталый, – ехидно пропел молодой, узревший в разрезе голую ногу в тонком чулке, заканчивающуюся шпилькой. – Как вахта, где трудимся?
Тон его не оставлял сомнений в том, что ее считают девушкой сильно облегченного поведения. Лена засопела от возмущения и прозаикалась: