– Да так, по делам ездила.
– Ну и как?
– Что?
– Дела.
– Никак.
Лена расстроилась. Она была уверена, что мама ездила в общежитие. То ли она ошиблась, то ли все очень и очень плохо.
– Он хоть жив? – наводящий вопрос попал в цель.
– Еще как! Живее всех живых! Морда кирпичом, губы бубликом! Тьфу!
– Это… это что значит?
Вероника Федоровна трясущимися руками наливала валерьянку. Она не хотела говорить дочери о результатах поездки, но все-таки проговорилась. Злость душила ее, норовя выплеснуться в каком-нибудь оскорбительном выступлении. Неужели Лена вынуждена повторить ее судьбу? Да не может такого быть!
– Мама, ты что, видела его? – Лена вцепилась в подлокотники кресла так, что побелели пальцы.
– Да, – буркнула Вероника Федоровна, мучительно соображая, как свести стресс к минимуму. Никаких дельных мыслей в голову не приходило.
– И что он сказал? – Лене опять стало плохо. Голову стиснул широкий горячий обруч, закрыв глаза и уши.
Мамин голос с трудом просочился сквозь тугие удары пульса:
– Ничего. Потому что я ничего не спрашивала. Раз он жив, то все остальное понятно и без лишних вопросов.
– Вот это да! – то ли сказала, то ли подумала Лена, проваливаясь в кружащуюся и мерцающую пустоту.
– …Ты меня с ума сведешь! – причитала мама, всхлипывая и громко сморкаясь.
– Все нормально, бывает такое, – весело ответил смутно знакомый звонкий голос. Звякали какие-то легкие железки, и противно пахло больницей.
– Галочка, сколько я тебе должна? – более осмысленно поинтересовалась Вероника Федоровна. Лена почувствовала, что мама покраснела.
– Вероника Федоровна! Да вы что! И не думайте. За пирожки спасибо, я ж по-соседски, разве можно не помочь. Мы люди свои, сочтемся!
– Точно, Галка, – дошло до Лены. Ее голос. Пухленькая болтливая Галина работала медсестрой в больнице. – Похоже, со мной все совсем кисло, раз уж мама Галку позвала.
Соседка звонко хохотала, прощаясь в коридоре с хозяйкой. Через минуту послышалось тяжелое шарканье, остро кольнувшее Лену мыслью, что мама совсем сдала за последние дни со всеми этими переживаниями.
– Ну ты как? – шепотом спросила Вероника Федоровна.
– Хорошо, – соврала Лена и тут же почувствовала, что губы у нее сухие, как наждак. – Мусь, дай попить.
Она жадно глотала морс и старалась не разрыдаться от пронизывающей жалости к себе.
– Даже и не знаю, радоваться или плакать, – вдруг сказала мама. – Это уж тебе решать. Внуков у меня пока не предвидится.
– Да? – Лене моментально полегчало. Самая мучительная проблема, тяжелой заскорузлой плитой придавливавшая ее все это время, решилась сама собой.
– Надо отметить!
– Ты еще спиваться начни. Самое логичное продолжение, – шмыгнула носом мама.
– Муль, а про внуков точно? Галка с тестом ничего не перепутала?
– Точнее некуда, – подтвердила мама. – Это и без нее было ясно.
– А… что-нибудь было?
– Ничего у тебя не было. Хотя в этом тоже ничего хорошего!
– Мам, будут тебе внуки! Еще не вечер!
– Как раз вечер уже! – язвительно оповестила ее мама. – Учись на ошибках и помни: нервные клетки не восстанавливаются. Любая глупость имеет далеко идущие последствия. Не обольщайся, что легко отделалась. Так повезти может только один раз.
Голова еще немного кружилась, но состояние было волшебное. То, что женихов сдуло ветром перемен, было ерундой по сравнению с возможным материнством. Она хотела замуж, хотела семью, но это должно было быть продуманным и взвешенным решением, а не цепью случайностей.
Все можно было начинать с чистого листа…
– Але, – она машинально схватила запиликавшую трубку. Почему-то Лене казалось, что это Карякина. Ей хотелось немедленно поделиться новостью с подругой. Но это была не Светка.
– Лена, – пауза и виноватое сопение. – Это я.
– Кто – «я»? – не сориентировалась она, распираемая легкой и светлой радостью.
– Иван, – бухнуло в ответ, и радость лопнула как мыльный пузырь. Даже элементарное любопытство, щекотавшее ей нервы по поводу его внезапной пропажи, сдалось и улепетывало во все лопатки. Лена не хотела ничего знать, она даже боялась услышать, что именно вынудило кавалера столь стремительно покинуть любимую девушку. Не иначе как нечто ужасное, не подлежащее коррекции.
– Лен, ты прости, что так получилось… но так получилось и, в общем, ничего не получилось… у нас.
– Как прочувствованно, – нервно улыбнулась Лена, ощетинившись и приготовившись к нападению. Начало не оставляло сомнений в том, что сейчас она получит несколько корявое, но подробное объяснение, почему именно «не получилось».
Судя по некоторой вялости дикции, Иван был пьян. Слова у него настойчиво цеплялись друг за друга и застревали между зубов, как старое мясо. Мучительные паузы свидетельствовали о попытках подобрать более легкие в озвучивании лексические единицы, но тянулись они так долго, что вместо очередного слова вполне можно было ожидать молодецкого храпа.
В целом суть трагического повествования, прерываемого охами, вздохами и натужным сопением, сводилась к тому, что больше они встречаться не могут. Лена услышала о том, какая она замечательная, красивая, добрая, умная и массу еще всяких обтекаемых сведений, из чего никак не явствовало, почему надо было расставаться. Тем не менее спрашивать прямым текстом, почему Ромео унесло течением, ей не хотелось.
Иван, разошедшийся в своей хвалебной оде брошенной девушке, даже перестал запинаться. Рассказ шел как по накатанной, поскольку эпитеты уже повторялись не по одному разу, и нетрезвый кавалер наловчился более-менее сносно их выговаривать.
Лена утомилась от прослушивания спича, несшего неизвестную ей смысловую нагрузку, и устало поинтересовалась:
– У тебя по сути вопроса все или есть еще дополнения?
Дополнения были, но на деле они оказались лишь новой интерпретацией всего вышеизложенного. Утомленный своим красноречием, Иван, наконец, выдохнул и подвел итог:
– В общем, с ним тебе будет лучше.
– Да-да, – машинально подтвердила Лена, размышляя, как завершить беседу, чтобы не осталось неприятного осадка и неразрешенных вопросов. Но это было лишь минутное замешательство: – Что?! Не поняла. С кем мне будет лучше?
– С ним, – уверенно повторил Иван.
– «Ним» это кто?
– Кто?
Похоже, острить с принявшим на грудь для храбрости Иваном не следовало.
– Ты о ком говоришь? – медленно, едва ли не по слогам спросила Лена.