– Это ты про что? – прищурился Вестгейт.
– Сука я, – объяснил Игорь. – Ладно, sorry. Давай, напяливай это барахло. И игольник к руке примерь.
– Я действительно не хотел бы…
– Игорь, Алекс, или как тебя там! Я ведущий, ты забыл? Тебе что, письменный приказ вручить? Сейчас организую.
Вестгейт с глухим стоном поднялся, сбросил куртку и взял пояс в руки. Мышцы у него под футболкой так и гуляли. Игорь поймал себя на том, что даже слегка завидует.
– Чем ты занимаешься? – спросил он.
Вестгейт бросил на Игоря недоуменный взгляд, потом слегка улыбнулся.
– Плаваю немного, – пробормотал он не без гордости. – В университете боксировал. Сейчас карате занялся. Так, слегка. К сожалению, мне нельзя пройти ваш курс рукопашного боя. Говорят, это что-то. Может, покажешь, если время будет?
– Я со вчерашнего дня отстранен от занятий. Точнее, сам отстранился. Терпеть не могу силовой контакт.
Вестгейт посмотрел на Игоря с сомнением, хотел что-то сказать, но передумал и только хмыкнул. Игорь встал, подошел к нему и осмотрел расположение чехлов на поясе. Бросил взгляд на детектор и часы. Детектор молчал, а времени до приезда Песоцкого осталось десять минут.
Вестгейт легко выхватил игольник, вернул в кобуру, выхватил снова. Получилось у него быстро и четко.
– Тяжелее обычного, – сказал он, рассматривая оружие. – А этот регулятор зачем?
– Переводит на автоматическую стрельбу. Вот так. А тяжелее, потому что здесь обойма на пятьдесят иголок.
– Пятьдесят?! – Вестгейт с уважением взвесил пистолет в руке. На Службе огнестрельное использовали только оперативники. Остальные «легалы» носили дистанционные шокеры и пневматические «игольники» – пистолеты, в обойме которых помещались баллон с газом и двадцать игл, начиненных парализующим раствором. Впрочем, нелегалу Вестгейту и этого не полагалось. В частном порядке он мог хоть с базукой разгуливать по своему Лондону. Но вот кто и где его учил обращаться со «штатным комплектом», Игорь понятия не имел.
Игорь закурил и прошелся вокруг брата, глядя в пол. Вестгейт ждал развития событий. Он уже снова взял себя в руки и внешне был абсолютно спокоен.
– Ладно, – сказал Игорь. – Слушай. Заряд в обойме усиленный, игла прошибает любую одежду. Но все равно, стрелять лучше в голову, шею или по конечностям. Самое верное – бить очередями. Останется пять выстрелов в обойме – зажжется вот этот светодиод. Ты его и не заметил. И вот еще что… – Он глубоко задумался. – Впрочем, неважно. Попрыгай.
Вестгейт попрыгал на месте. Ничего у него не звенело и не бряцало.
– Как влитой сидит, – сказал он.
– Отлично. Давай наушник в ухо, рацию на шестой канал. Пять секунд на настройку.
Вестгейт нажал кнопку, быстро проговорил «двадцать один, двадцать два, двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять» и тут же выключил рацию. Теперь, настроенная на определенный голос, она услышит и выделит его среди любого шума и передаст без искажений.
– Все-таки зря ты это, – сказал Вестгейт.
– Надеюсь, – вздохнул Игорь. – Хорошо, надеваем куртки. И я тебя умоляю. В любой ситуации – держи мне спину, ладно? Никакой самодеятельности. Ты правильно заметил – это Москва паршивая. Это не Лондон.
– Тогда давай бронежилет, – съязвил Вестгейт.
– Вот Песоцкий привезет, я тогда на тебя посмотрю, что ты запоешь, подданный британской короны, едрит твою лопатой… – пробормотал Игорь, глядя на детектор. И тут он запнулся. Потому что экран ожил. Одно из окон кабинета пытались «прозвонить» сканером.
– Не понял, – прошептал Игорь. Он щелкнул пальцами, и клякса, болтавшаяся все это время под ногами, прыгнула ему в руку. Игорь опустил кляксу во внутренний карман. Сигнал с экрана пропал.
– Не понял, – повторил Игорь.
– Что случилось? – Вестгейт подобрался и слегка побледнел.
– Кто-то щупает окно. Странно. Вроде бы все знают, что у нас окна не резонируют.
– Ну проверка-то не помешает…
– Держи мне спину, понял?
– Да понял я, понял! Не психуй, брат. Тебе-то не впервой, я же знаю.
– Меня всегда прикрывали опытные люди. Это было их дело – убивать и умирать. Убивать-то я еще согласен. А вот умирать…
– Нас будут обязательно брать живьем, – пообещал Вестгейт. – Гарантирую. И как ты сам сказал, в результате перевербовки мы станем абсолютно счастливы.
– Я не хочу быть счастливым, – сказал Игорь. – Я хочу быть собой. – Он не сводил глаз с детектора. Тот молчал.
Вестгейт шагнул к Игорю вплотную и положил ему руку на плечо. И Игорю стало легче. Бешеный выброс адреналина, который всегда заставал его врасплох в первые минуты опасности, начал постепенно сходить на нет. Его снимала эта теплая сильная рука.
Игоря вдруг охватила волна неведомого ему ранее чувства. Это было нечто странное, на грани понимания, удивительный сплав разных эмоций. И первым желанием было сказать Вестгейту что-то очень хорошее. Он поднял было глаза на брата, но тут в дверь позвонили.
* * *
Вместе с Песоцким в дверь ввалился молодой человек со здоровенным кофром в обнимку. Оба новоприбывших были одеты в точности так же, как Игорь и Вестгейт, и оба оказались буквально в мыле.
– Привет, дядя Саша, – сказал Игорь.
– Воды… – прохрипел Песоцкий, пробегая мимо Игоря на кухню. Там тут же зажурчало и раздались хлюпающие звуки. По старой московской привычке Песоцкий пил воду из-под крана, чего, конечно, нельзя было делать уже лет тридцать.
– Витя, – запаленным голосом представился молодой человек с кофром. Он уронил свой ящик посреди гостиной на пол и, озираясь, не глядя сунул руку в сторону братьев.
– Игорь, – сказал Игорь.
– Алекс, – сказал Вестгейт. Рука у парня была скользкой и горячей, и Вестгейт украдкой потянул из кармана носовой платок. Игорь в это время демократично вытирал ладонь о джинсы.
Песоцкий вошел в гостиную и сунул Вите стакан воды, к которому тот жадно припал и грамотно высосал маленькими глотками.
– Ты чего от меня сбежал? – спросил Песоцкий Игоря. – Давай работай, – скомандовал он Вите, и тот, поставив стакан на стол, принялся вскрывать ящик.
– Нам поболтать надо было, – сказал Игорь виновато.
– А я, как чмо последнее, десять минут переулками носился! Чуть бабку какую-то не переехал!
– Дядя Саша, извините. Так получилось. Рефлекс.
– Не на тех у тебя рефлексы! – заявил Песоцкий. – Я бы постоял в сторонке, уши завязав узлом. Тоже мне, конспирация! Да хоть вы там трахайтесь, мне-то что?! А в итоге я затрахался!
– Я больше не буду, дядя Саша. Честное слово.
– Вы тут что, все семьями дружите? – спросил Вестгейт брезгливо.