Моим любимым и бесконечно дорогим детям, каждый из которых представляет собой целый мир.
Беатрикс, Тревор, Тод, Ник, Сэм, Виктория, Ванесса, Макс и Зара. Пусть отзвуки эха вашего прошлого, настоящего и будущего всегда останутся добрыми и нежными.
Со всей любовью.
Мама
Каким-то чудом я не отказалась от большинства своих идеалов. Они кажутся такими абсурдными и непрактичными. И все же я цепляюсь за них, ибо, несмотря ни на что, продолжаю верить, что глубоко в душе каждый человек добр.
Анна Франк
Тот, кто спасает одну жизнь, спасает целый мир.
Талмуд
Стоял безмятежный летний день. Беата Витгенштейн вместе с родителями прогуливалась по берегу Женевского озера. Солнце припекало, воздух был неподвижен, тишина нарушалась только птичьим щебетом и стрекотом цикад. Беата задумчиво плелась позади родителей. Это лето семья Витгенштейн проводила в Женеве. Беате недавно исполнилось двадцать, ее сестра Бригитта была на три года моложе. Прошло чуть больше года с начала Первой мировой войны, и на этот раз отец решил увезти семью на отдых в Швейцарию, подальше от Германии. Подходил к концу август тысяча девятьсот пятнадцатого, и отец только что провел с ними целый месяц. Оба его сына были в армии, но им удалось выхлопотать недельный отпуск, чтобы повидаться с родными. Хорст в свои двадцать три был всего лишь лейтенантом и служил в штабе дивизии в Мюнхене. Зато Ульм недавно получил чин капитана сто пятого пехотного полка, входившего в тридцатую дивизию Четвертой армии. На ту неделю, когда он был в Женеве, пришелся его день рождения — ему исполнилось двадцать семь.
То, что семье удалось собраться вместе в такое время, было настоящим чудом. Война, словно гигантский Молох, без устали пожирала молодых немцев, и Беата, ее мать и сестра день и ночь тревожились за Хорста и Ульма. Отец продолжал твердить, что все это скоро кончится, но, судя по его разговорам с братьями, которые удалось подслушать Беате, дело обстояло совсем иначе. Очевидно, мужчины куда лучше женщин были осведомлены о тяжелых временах, которые ожидали население Европы. Мать Беаты никогда не заговаривала с дочерьми о войне, Бригитту же больше всего расстраивало отсутствие подходящих кавалеров, с которыми она так любила флиртовать. Правда, совсем недавно она влюбилась в одного из университетских друзей Хорста, и Беата сильно подозревала, что ее красивая младшая сестричка обручится уже этой зимой.
У самой Беаты не было подобных намерений или устремлений. В семье она была самой тихой, прилежной и серьезной; ее куда больше интересовали занятия, чем молодые люди. Ее отец любил повторять, что Беата — идеальная дочь. Они и поссорились-то всего один раз, когда вслед за братьями Беата попыталась настоять на поступлении в университет, что отцу казалось вздором и глупостью. И хотя сам он был человеком образованным, однако считал, что женщинам вовсе не так уж необходим университетский диплом. Он объяснил дочери, что она, несомненно, скоро выйдет замуж и посвятит свою жизнь мужу и детям. Поэтому университет ей ни к чему, и он ничего подобного не позволит.
В отличие от Беаты братья и их друзья были людьми шумными, веселыми и беззаботными, а сестра — хорошенькой и кокетливой. Беата всегда чувствовала себя не похожей на них, словно невидимой стеной отделенной от остальных своим спокойным характером и страстью к учебе. В другом, более совершенном мире она хотела бы стать учительницей, но когда высказывала свои желания вслух, братья и сестра смеялись над ней. Бригитта заявляла, что только девушки из бедных семей становятся учительницами или гувернантками, а братья добавляли, что о подобной карьере мечтают исключительно уродки.
Они любили поддразнивать Беату, хотя она не была ни бедной, ни дурнушкой. Ее отец владел и управлял одним из самых крупных банков в Кельне, где они и жили в большом, солидном доме, расположенном в районе Фитценграбен. Моника, мать Беаты, славилась в городе не только красотой, но и своими драгоценностями, а также умением одеваться. Подобно старшей дочери, она была женщиной спокойной и тихой. В семнадцать лет Моника вышла за Якоба Витгенштейна и была счастлива с ним все последующие двадцать восемь лет брака.
Брак был устроен их семьями и оказался на редкость удачным. Их союз был слиянием двух немалых состояний, которые Якоб сумел значительно увеличить. Он правил банком железной рукой и считался в среде банкиров едва ли не ясновидящим. Будущее — не только Витгенштейнов, но и их наследников — было обеспечено. Все в жизни этой семьи было солидным и основательным. Единственным непредсказуемым элементом было то самое беспокойство, что терзало не только немцев, но и всю Европу. Война была предметом каждодневной тревоги, особенно для Моники, отдавшей армии обоих сыновей. Поэтому отдых в Швейцарии, немного отвлек от постоянных переживаний, как родителей, так и детей.
Нарушив многолетнюю традицию проводить лето в Германии, на морском побережье, Якоб решил увезти семью из страны на июль и август. Он даже поговорил с одним из генералов, с которым был знаком домами, и осторожно попросил об огромном одолжении: устроить недельный отпуск сыновьям. Генерал все сделал без лишнего шума. Витгенштейны были редким исключением в немецком обществе: евреи, обладавшие не только огромным богатством, но и исключительной властью. Беата знала это, но положение семьи не имело для нее почти никакого значения. Учеба интересовала ее куда больше. В то время как Бригитта иногда жаловалась на ограничения, налагаемые их верой, Беата радовала отца и своей глубокой, однако никогда не выставляемой напоказ религиозностью. В молодости Якоб шокировал свою семью, высказав желание стать раввином. Но его отец сумел образумить сына, убедив трудиться в семейном банке вместе с отцом, братьями, дядями, как когда-то его дед. Их семья свято чтила традиции, и хотя отец Якоба с большим уважением относился к своей вере, он все же не собирался приносить сына в жертву религии. И Якоб как послушный сын стал работать в банке, а вскоре после этого женился. Недавно ему исполнилось пятьдесят. Жена была пятью годами моложе.
Вся семья соглашалась, что идея провести лето в Швейцарии была просто гениальной. Здесь у Витгенштейнов было много друзей, и Якоб с Моникой и детьми посещали множество вечеринок, балов и театральных представлений. Зная всех и каждого в банковской общине, Якоб часто ездил в Лозанну и Цюрих, чтобы повидаться с тамошними знакомыми. По возможности в эти поездки он брал с собой дочерей. Пока Хорст и Ульм были здесь, они старались проводить с родителями как можно больше времени. Ульму предстояло уехать на фронт, а Хорст возвращался в мюнхенскую штаб-квартиру. Похоже, свою службу он рассматривал как некое очередное развлечение. Несмотря на полученные воспитание и образование, Хорст вполне мог быть назван повесой. С Бригиттой у него было куда больше общего, чем с Беатой.
Беата продолжала неторопливо идти, погруженная в собственные мысли. Очнулась она лишь тогда, когда отставший от остальных Ульм взял ее под руку. Он всегда оберегал сестру, возможно, потому, что был на семь лет старше. Беата знала, как ценит брат ее мягкий характер и доброту.