– Если вы подождете в холле, пока я поужинаю, то мы сможем продолжить знакомство у меня, – осчастливил он Юльку, мысленно назначенную им главной.
Юлька поморгала, вздохнула, прислушиваясь к шампанскому, активно бродившему по организму и требовавшему эмоциональной разрядки, и неожиданно, даже для самой себя, ткнула кавалера тонким пальчиком в живот:
– Лучше у нас. Цепи, намордник… Де Сад отдыхает, – зазывно улыбнулась она, с внутренним изумлением прислушиваясь к собственному голосу. – Предыдущего мужика еще не скоро из больницы выпишут, так что мы пока в простое.
– Вообще не факт, что выпишут, – неожиданно вякнула Леночка, уязвленная тем, что ее приняли за «ночную бабочку», хотя в этом пикантном приключении было что-то будоражащее и незнакомое.
Толстяк попятился, пытаясь отлепить Юлькины пальцы от пуговицы на пиджаке. Увидев спасительную дверцу мужского туалета, он ввалился туда в надежде, что страшные бабы отстанут.
– О, – оживилась Юлька, действительно отцепившись. – То, что надо! Зеркало. Сейчас будем делать из тебя королеву. Мужики попадают, Нина будет жрать помаду от зависти!
Толстяк, с опаской посмотрев на девушек, выскочил из туалета, хлопнув дверью.
Леночка настороженно оглянулась:
– Смотрите, Юля, биде! Зачем их тут столько?
Юлька обвела взглядом помещение:
– Это не биде… Это… Это…
– Да! Да! Не биде! – раздался сердитый голос из соседней кабинки. – Идите, девки, отсюда. Ваша дверь соседняя!
– Спасибо, – вежливо сказала Юлька.
Лена онемела от стыда и молча рванула на выход.
– Ужасно, – шептала она. – Что за день сегодня! Это же надо, войти в мужской туалет.
– Подумаешь, – легкомысленно махнула рукой Юлька, когда девушки поменяли дислокацию и перебазировались в правильное помещение. – С кем не бывает. Снимай очки!
– Зачем? – Лена боялась обидеть эту приятную девушку, но Юля была навеселе, и ожидать от нее можно было чего угодно.
– Не трусь. Мы тебя сейчас раскрасим!
Леночка тут же вспомнила забор ближайшей стройки, радовавший прохожих яркими красками нечитабельных надписей и подписей. Юлькина угроза ассоциировалась у нее именно с таким результатом.
– Не надо! – пискнула Лена, боясь отпихнуть Юлькину руку, хищно нацелившуюся ей в глаз карандашом. – Я сама.
– А ты умеешь? – усомнилась фея, понимая, что алкоголь не дает ей махать волшебной палочкой в правильном направлении.
– Умею, – мелко закивала Лена и начала старательно раскрашивать лицо Юлькиной косметикой, купленной специально к свадьбе.
– Э, нет, дай сюда, – отняла у нее Юлька очки, когда Лена попыталась водрузить их на нос, прикрыв пол-лица.
– Я без них плохо вижу, – робко возразила переводчица.
– Тебе смотреть не на что, – утешила ее фея. – Смотреть должны на тебя.
Она вцепилась в Ленину заколку и, чуть не выдрав клок волос, запихнула ее к себе в сумочку. Посмотрев на взлохмаченную Лену, Юлька осталась недовольна результатом.
– Что-то не то, – задумчиво пробормотала она.
– Я волосы гелем намазала, – смущенно объяснила переводчица «сосулистость» своей прически, – чтобы не выбивались.
– Помочь? – спросила высокая худая девица, ярко выраженной «путановой» внешности, заинтересовавшись процессом. – Я на парикмахера учусь, нас после училища на работу устраивают. Правда, я еще на первом курсе, но можно попробовать.
Пробовали они долго и с удовольствием. Лена боялась только одного, что после испытаний ей придется побриться наголо и заново отращивать волосы.
В конце концов голову помыли, уложили волосы под сушилкой, невероятно изумив маленькую полную женщину в мехах и золоте, явно забывшую, зачем она сюда пришла.
– Хотите, и вас причешу, – любезно предложила девица.
Тетка молча скрылась за дверью.
Лену снова накрасили. Теперь делом занялась парикмахерша, поэтому макияж получился ярковатым, но серо-зеленой Лене это было только на пользу. Пушистые волосы красиво обрамляли лоб мягкими волнами и свободно лежали на плечах. В зеркале отражалась незнакомая симпатичная девушка. Такой Лена себя еще никогда не видела. Жаль, что разглядеть детали без очков было невозможно.
Она уже предвкушала фурор, который произведет ее возвращение в зал. Но ничего особенного не произошло. На столе стыло горячее, Сергей слегка пожурил долго отсутствовавшую Юльку. Вадим и Валериано, занятые планированием бизнеса, даже не взглянули на обновленную переводчицу, а Нина презрительно фыркнула и с независимым видом принялась за еду. Виктор выглядел ужасно, по его губам блуждала нездоровая улыбка, щеки пылали, как у диатезного младенца, а руки мелко тряслись, не давая качественно попасть вилкой в рот.
В ресторане началась культурная программа, перешедшая в неконтролируемые танцы. Виктор с Ниной пропали, едва только в зале приглушили свет, Валериано, непривычный к русской водке, сладко заснул на плече Вадима, и его отнесли в автобус, Сергей с Юлей ушли танцевать, а Леночке снова стало не по себе. Она сидела одна за столом, и ей казалось, что все смотрят на нее: зачем пришла?
«Красивые все танцуют, а прыщавые лягушки, типа тебя, сидят и не знают, куда деть руки, глаза и чем вообще заняться, когда вокруг сплошной интим», – изводила она себя.
Хотелось с кем-то перекинуться хоть парой слов, чтобы приобщиться к этой праздничной толпе, но она была чужая здесь.
Неожиданно ее пригласил на танец лысоватый мужчина, пахнувший дорогими сигаретами и какой-то острой едой. Он молча протанцевал с ней под две мелодии подряд и так же молча проводил на место. Непривычная к мужскому вниманию Лена чуть с ума не сошла от волнения. Ей хотелось продолжения, но молчаливый кавалер исчез из поля зрения.
От смущения она даже не смогла его толком разглядеть. Как только он пропал, Лена снова почувствовала острый приступ одиночества и жалости к себе. Начали слипаться глаза, а руки отяжелели, словно за плечами у нее висел тяжеленный рюкзак.
Откуда-то материализовались Виктор и Нина. Девушка, натренированная многолетним посещением ночных тусовок, была свежа и бодра, а спутник цветом и консистенцией напоминал переваренную макаронину. Он как-то весь осунулся, обмяк и посерел лицом, хотя в целом выглядел совершенно счастливым.
Через полчаса все уже тряслись в микроавтобусе, развозившем всю компанию на ночевку. Сначала завезли в гостиницу итальянцев. Когда при помощи здоровенного швейцара выгружали Валериано, водитель Коля заговорщицки прошептал Нине:
– Если хочешь, могу тебя потом домой доставить, – и, подумав, гоготнул, – могу к тебе, могу к себе.
Ниночка толкнула его бедром так, что игривый Коля едва не выронил драгоценную итальянскую голову прямо на асфальт.