«Немцы», – сообразила Лиза, основательно струсив.
Танненшток был в ужасе. Конечно, Йоханне он бы все объяснил, она чудесная женщина, с ней никогда не возникнет проблем. Но мама… Нужно было срочно что-то предпринять.
– Дани, что это за явление? – Маменька величественно обернулась к нему и, насупившись, начала сверлить недобрым взглядом.
– Это моя сотрудница. – Он многозначительно посмотрел на Лизавету, забыв, что по-немецки его Лизетта не понимает. – Наверное, что-то случилось, иначе ее не прислали бы.
– А почему она в верхней одежде? – не унималась мать.
– Так зима же, – пожал плечами Даниэль, мечтая об одном – чтобы Бабаева немедленно провалилась сквозь землю.
Лизавета таращилась на них, как летучая мышь, у которой перед носом махали факелом. Беглая немецкая речь напомнила фильмы про фашистов. Именно такими лающими фразами обменивались каратели, прежде чем кого-нибудь расстрелять. Или сделать гадость.
– Лиза, что случилось? – с нажимом спросил Танненшток и так выкатил глаза, что она икнула и тоже вытаращилась в ответ. Кто бы ей объяснил, что случилось и что тут делают две туристки, явно недовольные ее появлением.
– У-у-у, – прогудела мама. – Как он работает с таким контингентом? Ты посмотри, Ханни, какое у девицы дебильное лицо.
– Наверное, она забыла, зачем ее послали, – предположила Йоханна, решив выручить Даниэля.
Зачем сюда явилась ногастая красотка, она сообразила сразу. Уличить мужчину просто, но тогда придется либо гнать его в шею, либо прощать. И то и другое – сложное решение с отдаленными последствиями. Лучше в подобных ситуациях не горячиться.
– Меня ждут внизу? – помог Лизавете взмокший от переживаний шеф.
– Кто? – изумилась та и немедленно осеклась под яростным взглядом начальства. – А, ну да… – Она снова вопросительно уставилась на директора в ожидании подсказок.
– Пойдемте! Спасибо, что позвали, – медовым голосом пропел Танненшток, боком протискиваясь мимо родительницы. – Мама, я сейчас. Надеюсь, там ничего серьезного. Минуту, буквально минуту. Только не уходите!
– Послушайте, – прошипела Лизавета, когда он затолкнул ее в лифт. – Какого черта? Сначала вы раздаете авансы, а потом спроваживаете меня, как коробейника, который принес китайские утюги!
– Лизетта, это форс-мажор!
– Это хамство! Я выпила, настроилась…
– Ко мне приехала мама с… подругой!
– С вашей подругой?
– Нет, со своей! – Танненшток быстро просчитал, что мама с Ханной уедут, а он останется, поэтому сбрасывать со счетов уже подкормленную Лизу нецелесообразно. – Но моя мама очень болезненно реагирует на девушек!
– Я заметила.
– Лизетта, давай перенесем наше рандеву. Все остается в силе.
– Можно подумать, будто я напрашивалась, уговаривала, а теперь вроде уломала, но надо подождать, – пробормотала Лизавета, оскорбленно высвободив локоть из лапок директора.
Тот опять схватил ее за руку и поцеловал, заискивающе бормоча:
– Они ненадолго, всего лишь на неделю!
– Ладно, – буркнула Лиза, расстроенная результатом вечера.
Такси он ей ловить не стал. Конечно, чего тратиться – не отработала! Лизавета гневно всхрапнула и понеслась домой.
Уже ворочая ключом в замке, она вспомнила, что не придумала, что именно скажет Славе. И как будет себя вести.
Когда стараешься сделать что-то тихо, непременно что-нибудь упадет, загремит или под ноги подвернется кошка. А если надо, чтобы тебя услышали, хоть обкашляйся и шкаф урони – не услышат. Этот закон подлости был Лизе известен, но она решила все же попробовать. Слава должен знать, что она вернулась.
Повозившись в темноте и последовательно уронив металлическую ложку, сапоги и пнув по тумбочке, Лизавета прислушалась. В квартире царили темень и тишь. Лиза на цыпочках прокралась в кухню и погремела чайником. Никакой реакции. А ей так хотелось объясниться именно сейчас, а не в голом виде, когда она уже ляжет в кровать к спящему Славе. Он, может, и эсэмэску не получал! Пил весь вечер! И вообще не в курсе, что жену пора ревновать!
Лизавета зашла в спальню. Даже в темноте было видно, что Славы в постели нет. Почти бегом обойдя всю квартиру, Лизавета констатировала – мужа дома не было. Что это значит? Он умер на месте от разрыва сердца, застав ее с шефом? Вряд ли. Не тот накал страстей. Или муж где-то заливает горе потери дешевой водкой? Нет, она ему денег не оставила. Тогда что?
– Сплошные проблемы от этого придурка, – недовольно пробормотала Лиза, укладываясь спать.
На следующее утро беззаботной и веселой была только Горецкая. Она дивно провела вечер и ночь со своим Геной и не видела повода для печали. Тем более что на носу был лучший праздник – Новый год. Геннадий предложил встретить новогоднюю ночь в Стокгольме. Идея небанальная и волнующая. Действительно, жизнь требует разнообразия во всех ее проявлениях. Нельзя же каждый год трескать оливье в любимом ресторане, пусть даже в хорошей компании. А Гена оказался оригинальным, что радовало.
Когда в кабинет буквально вползла злая и невыспавшаяся Маргарита, Лера едко констатировала:
– Жизнь не удалась. Но даже если она встала к тебе не лицом, а другим местом, улыбнись. Это настроит твой психоэмоциональный фон правильно. И позитивно.
– Из всего сказанного я согласна со словами «психо» и «эмоциональный». Причем по отдельности. И вот я сейчас – очень эмоциональный псих.
– Мужик не стоит подобных моральных травм. Нервные клетки не восстанавливаются.
– Почему сразу «мужик»? – вскинулась Рита, в это нерадостное утро все принимавшая в штыки.
– Я не угадала? – невинно захлопала глазками Горецкая.
– Напился и простудил ребенка еще сильнее, – горестно призналась Рита. – И ужин не сделал. Опять дома сидит. А утром даже не проснулся, когда я уходила. Или прикидывался, будто спит, чтобы не огрести.
– Очень правильная тактика. Зато у него теперь весь день с настроением будет полный порядок, потому что никто ему мозг с утра пораньше не вынес.
– Ничего, я по телефону, – угрожающе пообещала Рита.
– Тебе не полегчает, поверь на слово. Кстати, тебе Бабаева не звонила?
– Не звонила. А то бы я и ей сказала все, что думаю. Я, между прочим, забыла ее Славику письмо написать. Не до того было.
– Наверное, и Славику было не до того, – утешила ее Лера. – Надеюсь, вчера он не прибил нашу Бабаеву.
– Да ну, – хмыкнула Рита. – Она небось у Танненштока на ночь осталась.
В этот момент за стеклом, словно огромная хищная рыба, промчался сияющий босс.
– О как! – Маргарита засмеялась и прикусила губу.
– Нет, не угадала. – Горецкая ехидно прищурилась. – К шефу маманька приехала с какой-то девицей. Видимо, невесту нашему директору подогнали. Прибыли они вчера. Так что наша Лизавета с адюльтером пролетела, как фанера над Парижем.