– Нет. Я не собираюсь нравиться теткам, потому что за них не выйдешь замуж. Им очень сложно нравиться: я молодая и красивая, а они – убогие клуши. Я утрирую, но по сути так и есть.

– Вот. Понравься сначала клуше, и тогда тебя допустят до босса.

– Ирка! Невозможно понравиться клуше и боссу одновременно. Клуше нравятся еще бо́льшие клуши, а боссу клуши не нравятся вообще как женщины.

– А как секретарши?

– Не знаю. Не пробовала. Но мне кажется, что мужикам клуши не могут нравиться, – убежденно бормотнула Света.

– Это тебе только кажется. – Ирка уселась на подоконник и выставила костлявые коленки. Ноги у нее были замечательно длинными, но на них не хватало мяса, поэтому выглядели конечности душераздирающе жалко. – Сама подумай. Ты не можешь заинтересовать молодостью, потому что это синоним неопытности. Ты не можешь заинтересовать фигурой, потому что женскую зависть никто не отменял. Но! Ты можешь заинтересовать перспективностью. Поэтому забудь про свои 90-60-90 и жми на то, что ты легко обучаемая, коммуникабельная, мечтаешь осваивать все новое, хочешь всему научиться, пахать на благо фирмы и сдохнуть на рабочем месте от старости, высохнув, как мумия.

– Не хочу я там сдохнуть.

– И что? А работать хочешь? – рассердилась Ирина. – Если не хочешь, то так и скажи: здрасте, я работать не хочу, хочу спать с вашим шефом. Пустите переночевать.

– Ничего подобного я не говорю, – немедленно надулась Светочка. – Нечего из меня безмозглую блондинку делать.

– Но все выглядит именно так, потому что у тебя все наружу: сиськи, коленки и бегущая строка в глазах «входите, открыто». Это уже не модно. Модно быть продвинутой и честолюбивой.

– Какая ты умная, Новгородская, сил нет и зубы сводит. Еще раз нахамишь, я тебя выгоню на фиг.

– Да, я умная, – согласилась Ирина. – А умный человек всегда послушает умного.

– Ты меня запутала: кто тут неумный?

– Все умные. Дураки за дверью. Поэтому на собеседование надо надевать не твои идиотские топики с декольте и не мини-юбки, которые с лупой не разглядеть, а деловой костюм! И очки, чтобы лицо приобрело налет интеллигентности.

– Какой налет?! Да и нет у меня деловых костюмов. – Света обиделась. Тетя всегда говорила, что у нее голубая кровь, предки дворяне, а лицо – натуральная тургеневская барышня. Надевать на свое породистое лицо очки казалось такой же глупостью, как приходить на собеседование в монашеской рясе, лишь бы не заподозрили в нечистых помыслах.

– А брюки есть? Черные, попроще. – Ирина, судя по вдохновенно горящим глазам, что-то придумала.

– Есть. И чем брюки лучше юбки? Они тоже обтягивающие, только ноги скрывают. А мои ноги – козырь.

– Я дам тебе свой пиджак, ты его не застегивай, – не слушала Ирка. – Только там пятно на рукаве, надо отчистить срочненько. Очки купим в переходе у метро, волосы прилижем, и получится…

– Старуха Шапокляк, – завершила мысль Света. – Ирка, я в приличное место иду. А потом как быть, так и ходить в этом маскарадном костюме?

– То, что ты называешь маскарадным костюмом, носит половина офисных работников. Это униформа. Норма, понимаешь? А то, в чем ходишь ты, годится только для лекций или дискотек, что, впрочем, почти одно и то же!

Идея Светочке не нравилась. Заявляться на собеседование дурнушкой было обидно. Все равно, что, выучив билет, делать на экзамене вид, что не знаешь тему. Но она послушалась.

– Я это сделаю только для того, чтобы доказать, что ты не права, – нахмурилась она и начала вытряхивать подругу из пиджака.

– Правильно, надо экспериментировать, – обрадовалась Ирка. Она любила, когда ее слушались. – В худшем случае не возьмут, но это же не последняя фирма в городе.

Фирма была не последняя, и про зарплату Светочке по телефону ничего не сказали, предложив прийти на собеседование, так что вряд ли она много потеряет.

– Не забудь: ты упертая, целеустремленная и думаешь только о работе, – напутствовала ее Новгородская. – Кстати, начни с того, что у тебя серебряная медаль, а в институте ты идешь на красный диплом.

– Не люблю врать, – покраснела Света и отважно распахнула глаза. Но тут же была опущена с небес на землю упрямой Иркой:

– Чистую правду говорят только дети и идиоты. И то дети иногда врут. Будь умнее. Тем более что еще неизвестно: может, у тебя и будет красный диплом.

– Ага. Если я его сопру у кого-нибудь или перекрашу.

Глава 12

– Таня, вы не освободились? – Семен выглянул и обвел пустую приемную многозначительным взглядом. Раньше, в старые времена, здесь никогда не бывало так пусто. У стола вечно толклись сотрудники, требуя факс, выпрашивая кофе и канцтовары, оставляя клейкие листочки с информацией (листочки потом отваливались или сметались следующей волной сотрудников, клеились к подошвам и служили поводом для обсуждения нерадивой секретарши, которая вечно все забывает, теряет, не передает). Теперь никому ничего было не надо. Словно контингент перестал нуждаться в кофеине, ручках, маркерах и корреспонденции.

– Конечно. – Она моментально взмокла, а руки затряслись. Какие глупости показывают в сериалах. Остроумные ответы, тонкие намеки и сохранение чувства собственного достоинства возможны только в одном случае – если мужчина тебе безразличен. Татьяна ненавидела собственную физиологию, так не вовремя решившую изобразить землетрясение, но ничего не могла поделать. И открыто посмотреть ему в глаза долгим чувственным взглядом тоже не могла. В глазах скапливались слезы, в горле першило, а дыхание тесным жгутом свернулось в желудке.

– Что вы делаете сегодня вечером? – Он неловко улыбнулся и неуверенно взялся за дверную ручку, словно готов был в любую секунду сбежать.

«Боже, какая восхитительная банальность!» Татьяна обмякла и перестала трястись. Чем менее уверенно чувствовал себя Семен в затянувшейся паузе, тем ей легче становилось дышать. «Надо же, а он тоже стесняется. Как просто. Неужели вот так все и происходит. Хорошо-то как!»

Семен тоскливо кхекнул и засопел.

Женщин он боялся и, вопреки расхожему мнению о том, что красавчикам все дается легко, жил в этом смысле достаточно трудно. Семен, уродившийся этаким голубоглазым блондином с обложки глянцевого журнала, отбивался от прекрасного пола всю сознательную жизнь.

Сначала его просто била Ульяна Сидорова, потому что Сеня ей нравился, а в силу детсадовского возраста девушка не знала, каким иным образом выразить свои чувства. Потом его бил ухажер Марины Берман, потому что Сеня решил, что влюбился, и позвал приглянувшуюся одноклассницу в кино. Марина согласилась, а потом с восторгом посмотрела за гаражами рыцарский турнир в ее честь и ушла с победителем. Проигравшим был Сеня, поскольку мама с бабушкой хотели, чтобы «ребенок вырос интеллигентным», а папа, желавший отдать сына на бокс или как минимум в футбольную секцию, оказался в меньшинстве.