– Если тебе не о ком заботиться, заведи хомяка. Или попугая, – раздражалась Рита. – Ты их развращаешь своими ритуальными приплясываниями и попытками во всем угодить. Из твоих рук на волю выпадают инфантильные эгоисты, требующие от женщины неустанного внимания и самопожертвования.

– Можно подумать, ты собираешься подобрать кого-то, выпавшего из моих рук, – язвительно хмыкнула Алина.

Удивительно, но при совершенно разном отношении и подходе к противоположному полу обе они никак не могли устроить свою личную жизнь.

– Мне кажется – это моя судьба, – вздыхала Маша и томно хлопала глазами, гипнотизируя широкую спину кавалера. Алексей что-то обсуждал с Максимом Михайловичем, поэтому она, воспользовавшись моментом, потребовала у подруг детального отчета о наблюдениях.

– Тебе это кажется каждый раз. Больше всего мне нравится разбор полетов в твоем исполнении, когда очередной Ромео получает отставку или наставляет тебе рога. Вот что у тебя, Маня, не отнять, так это чувство юмора и мозги.

– Да уж, мои мозги всегда при мне, – пробормотала Маша, соображая, как расценивать выступление: как комплимент или как очередной укол. Комплименты были не в обычае Риты, так что вывод напрашивался сам собой.

– Не скажи, – подтвердила ее опасения «добрая» подружка. – Только полная дура могла поверить, что директор отдела не знает в лицо дочь своего босса. Это во-первых. А во-вторых – учитывая капиталы твоего папаши, я бы не верила ни одному самцу. Я тебе даже сочувствую: никогда не знаешь, на ком он женится – на тебе или на папане.

Рита победоносно глянула на приунывшую Машу и изобразила лицом нечто скорбное.

– Язва ты, Ритка, – расстроилась вместе с Машей Алина. – Надо тебе желчный пузырь проверить. Надо ж так на ровном месте настроение испоганить. Красивый мужчина полюбил красивую девушку. То, что у нее папа оказался начальником…

– …отдает хорошо продуманным сценарием мыльной оперы, – завершила мысль Рита. – Он же понимает, что юные безмозглые барышни, начитавшиеся сопливых романов про любовь, падки на такую мишуру.

– Я не читаю сопливые романы, – обиделась Маша.

– Но он об этом не знает. Погоди, еще приедет к тебе на белом лимузине, как Ричард Гир. Цветочки подарит, наплетет чего-нибудь красивого и сказочного. А ты будешь слушать и пускать слюни от умиления.

– Мань, а давай ее побьем, – задумчиво предложила Алина. – Может быть, у нее в голове что-нибудь встряхнется и встанет на место.

– Я правду говорю, – надулась Рита. – Проще всего хлюпать носом в унисон и ахать: «Какой красавчик, как я за тебя рада!» Надо смотреть правде в глаза.

– Слушай ты, газета «Правда», – хихикнула Алина. – За такое в глаза не только смотрят, но и бьют. У человека любовь, чувства, а ты ерунду всякую мелешь.

– Я книжки читаю и телевизор смотрю. Вот приберет он к рукам Манькины миллионы и начнет права качать. И любовь пройдет, как утренний туман. Останется только горечь от позднего осознания ошибки. А я ей глаза открываю. Я ж не говорю, что этот пижон именно так и сделает. Но вероятность не исключаю. И ты, Манюня, не исключай. Или наоборот: папенька ни копейки вам не даст. Не потянет твой красавец на твои запросы – турнешь ты его к чертям собачьим и вернешься к папане с наследником в подоле.

– Спасибо, дорогая, – с чувством выпалила Маша. – Низкий тебе поклон за заботу. Я обязательно учту. Я теперь понимаю, почему от тебя мужики шарахаются.

– Один – один, – гикнула Алина. – Брэк!

Глава 2

После свадьбы, удовлетворившей все мыслимые и немыслимые амбиции любой юной барышни, желавшей, чтобы «было круче всех», неожиданно началась обычная жизнь. Та, которая всегда текла за окном. Как дождь, на который уютно смотреть сквозь стекло, но совершенно невыносимо под этим же дождем мокнуть на остановке, заледеневшими руками удерживая рвущийся вслед за ветром зонт.

Папа, подаривший во время торжества ключи от новой квартиры, будучи не совсем трезвым, выдал витиеватую речь, смысл корой стал понятен позже: дочь стала взрослой, и он счастлив вручить ее судьбу молодому супругу. Проще говоря, Маша теперь проживала не только на отдельной жилплощади, но и должна была существовать на средства, отдельные от папиных. То есть – на мужнину зарплату.

Зарплата директора отдела продаж не имела ничего общего с родительским кошельком ни по объему, ни по перспективам. Там были другие нули и другие возможности. По Машиным меркам – так возможностей и вовсе не было.

Никогда не вдававшаяся в подобные тонкости, молодая жена приуныла. Пару раз закатив истерику и наткнувшись на искреннее непонимание мужа, она совсем пала духом и даже позавидовала маме, так хорошо устроившейся, невзирая на глупость и необоснованные капризы. Маше даже пришло в голову, что мама на самом деле не так уж и глупа, если сумела настолько удачно организовать свою жизнь.

Посоветоваться было абсолютно не с кем. Подруги не поняли бы однозначно. Если вдуматься, ее проблемы выглядели комично: в новом сезоне придется донашивать прошлогоднюю шубку, нельзя купить в ювелирном красивую побрякушку просто так, а две машины на семью – излишество. Машенькино предложение подарить ей на следующий день рождения красный «БМВ» Алексей воспринял как не особо остроумную шутку и даже вежливо похихикал. А уж когда выяснилось, что мероприятия, на которые она раньше ходила в качестве дочери «господина Кузнецова», теперь приглашают лишь вышеупомянутого «господина Кузнецова» с супругой, а «господина Князева с супругой» приглашают на тусовки рангом несравнимо ниже, Маша разрыдалась, напугав мужа. Тот искренне не понимал объяснений и не видел в перечисленных фактах трагедии.

Та жизнь, веселая и беззаботная, к которой она привыкла, оборвалась внезапно и фатально. Ощущение было такое, словно судьба, подарив ей любимого мужчину, посадила их обоих в темную сырую яму, дабы уравновесить эйфорию от своего подарка. Это сравнение настолько понравилось Маше и так ярко характеризовало ее переживания, что она все же рискнула поделиться с подругами. Держать все переживания в себе не было никаких моральных сил.

– Эх, кто б меня в такую яму засадил, – Рита оглядела роскошный евроремонт, итальянскую мебель и насмешливо уставилась на подругу. – С жиру бесишься, Маня.

– Нет, ну не надо так, – примирительно протянула Алина. – Просто ей трудно так сразу перестроиться.

– Да привыкла жить у папаши за пазухой! И не надо губки надувать! Хотела все по-взрослому: чтобы муж, семья, отдельно от родителей? Ну, вот и не жалуйся! Еще скажи спасибо, что папаня жилплощадью обеспечил, а то жила бы сейчас с Лешкиными предками. Что у них там? Двушка в хрущевке? А вам, барам, некомильфо в таких гегемонских условиях? Прынцесса на горошине! Манька, спустись с небес на землю! Без машины и новой шубы никто еще не помер. Алинка, ты не померла в пуховике? И я в дубленке тоже живу и радуюсь. А у тебя в шкафу этих шуб штук десять висит…

– Шесть, – шмыгнула Маша. Ей было обидно слушать столь несправедливые обвинения, словно она капризная царевна из сказки, требующая подснежников зимой. – Ты не понимаешь. Это необходимость. Статус обязывает!