– Она не баба, она еще девочка совсем!
– Ладно, ладно, – примирительно замахал руками Дима. – Главное, что не мальчик. Значит, ты против? Тогда я пас, не бери в голову.
– А ты ей нравился, – схватил его за рукав Рома.
– А то я не вижу! Почему «нравился», она и сейчас не против…
– У тебя с ней что? – вздрогнул Рома. – Что-то было?
– Слушай, ты себя сегодня вообще нормально чувствуешь? – Диме надоела затянувшаяся словесная перепалка неясной направленности. То ли они друг друга не слышали, то ли неправильно понимали, но к консенсусу прийти не удавалось. – Что ты ведешь себя, словно она твоя внебрачная дочь и ты стоишь на страже ее интересов?!
– Почему ты сейчас так сказал? – набычился Роман.
– Я сказал, что думаю. По крайней мере я прямо отвечаю на вопросы, а ты юлишь, по неизвестной мне причине! – вспылил Дима. – Если хочешь встречаться с Викой – нет проблем!
– Ты готов вот так легко от нее отказаться?
– А что, мне тебя на дуэль вызвать? – Дима даже улыбнулся нелепости своего предположения. – Оно того не стоит.
– Оно?
– Романыч! Ты ведешь себя, как моя предыдущая подружка! Такое чувство, что ты сейчас закатишь мне истерику и потребуешь колечко, чтобы высушить слезы и сопли.
– Я тебя сам колечками обвешу. Вику обижать не смей.
Рому и самого пугали неизвестно откуда проклюнувшиеся отеческие чувства к Вике, он уже настолько вошел в роль, что считал себя ответственным за нее. Хотя с той памятной встречи, когда ее мама ушла от объяснений, не подарив ему даже капли надежды, он в их квартире не бывал и не звонил, ограничиваясь лишь фантазиями и мечтами. С одной стороны, Роману не хотелось, чтобы Вика стала легкой добычей несерьезного Димы, жонглировавшего девушками, как спелыми яблочками, надгрызая каждое для пробы и выкидывая. Те, предыдущие, вполне заслуживали такой участи, поскольку знали, на что идут, а для Вики этот укус мог стать смертельным. С другой стороны, будь у Романа собственная дочь, лучшей партии, чем Дима, он бы и желать не мог… Поймав себя на том, что рассуждает как средневековый купец в преддверии встречи со сватами, он осекся и внимательно посмотрел на Митю, поглядывавшего в его сторону с тихим изумлением и недоумением.
– Она мне как сестра, – наконец с трудом сформулировал Рома, не желая посвящать товарища в свои сложности.
– А, – коротко кивнул тот, ничего не поняв, кроме того, что полового интереса к Вике у приятеля нет, а следовательно, горит зеленый свет. – Учту.
Разошлись они, весьма недовольные друг другом: Рома опасался, что Митя поведет себя не по-джентльменски, а Дима жалел о потерянном времени и подозревал, что у приятеля начались проблемы с головой, поскольку до этого дня общаться с Романом было значительно проще.
Утром Вика, как обычно, пообзывала в ванной своего зеркального двойника, оторвавшись по полной и даже найдя новый дефект в виде ямочек на плечах.
– Во, дообжиралась, уже плечи как у борца сумо. Так тебе и надо, когда все выйдут замуж, ты будешь сидеть дома, превратившись в жирную сварливую грымзу, и писать жалобы, третируя местных коммунальщиков, потому что других интересов в твоей убогой жизни не будет!
– А теперь еще плюнь в зеркало, – посоветовала из-за дверей мама, уставшая от дочкиного ежедневного самобичевания. – Освободи помещение, мне тоже на работу надо!
– У меня прыщ, – сообщила ей Вика, выходя из ванной. Новость была озвучена таким тоном, словно мама была частично виновата в этом трагическом недоразумении.
– Пройдет, помажь чем-нибудь.
– Чем?
– Вика, у тебя стал невыносимый характер! Отцепись от двери и иди завтракать! У тебя что, намечена на сегодня демонстрация спины? С какой стати такая вселенская скорбь по столь незначительному поводу?
– Вот именно! Ничего у меня на сегодня не намечено! И на завтра! И на послезавтра! Единственное праздничное мероприятие, которое меня ожидает в будущем, – скромные похороны одинокой старой девы. На моей могиле не будет детей и внуков…
Мама прервала ее жизнерадостное повествование, шлепнув уныло бормочущую дочь полотенцем.
– Ты умница, красавица, и у тебя все еще будет! Марианна свое дело знает, не сомневайся!
– Я в ней не сомневаюсь, я в себе сомневаюсь.
– Вика, иди ешь! – Екатерина Андреевна захлопнула дверь у нее перед носом.
Аппетита не было. Вика тоскливо уставилась на медлительную муху, неспешно ползавшую по кухонному окну. Ничего не хотелось, даже спать. Но сейчас из ванной должна была выйти мама, она начнет ругаться, говорить, что Вика опаздывает, что ей надоели эти упаднические настроения, что могла бы налить матери чаю, раз все равно решила прогулять первую пару и сидит без дела…
В чашке маячило кривое отражение ее круглого лица с маленькими печальными глазами. Вика долго смотрела на свой размытый образ, пытаясь углядеть в нем хоть какой-то намек на счастливое будущее.
– Гадают на кофейной гуще, а не на чайной жиже, – весело оповестила ее мама, бодрая и свежая после душа. – Хватит киснуть, жизнь прекрасна, и ты в этом еще убедишься. Кстати, ты уже опаздываешь!
– Ну и что!
– А ничего! Неплохо было бы поторопиться.
Торопилась Вика медленно и очень нехотя, но неожиданная мысль о том, что, опоздав, она вынуждена будет пробираться по аудитории под десятками неодобрительных взглядов, заставила ее шевелиться быстрее.
– А накраситься? – удивилась мама. – Молодая девушка должна следить за своей внешностью, а не ходить такой встрепанной чухонкой!
– Кому какая разница? – раздраженно ответила Вика, приглаживая волосы пятерней. – И накрашенная страшная, и ненакрашенная!
Дима уже устал ждать у подъезда, решив, что либо он не рассчитал время и Вика уже ушла в институт, либо у нее какие-то изменения в расписании. Это было обидно, поскольку была пятница, и он наметил грандиозные планы на выходные. Как выяснить, когда у нее заканчивается учеба, он не знал, поскольку понятия не имел, в какой она группе, а терять пол рабочего дня на бессмысленное ожидание у института было глупо. Терять пятницу тоже не хотелось. Он так расстроился, что едва не пропустил выкатившуюся из подъезда Вику. В отличие от всех его предыдущих девушек, которые утыкивали себя яркими перышками, становясь похожими на райских птичек и привлекая сочетанием внешности и цветовой гаммы всеобщее внимание, Вика сливалась с серой стеной собственного дома и абсолютно терялась на фоне золота сентябрьской листвы. Маленькой серой мышкой она вылетела из подъезда и, смешно подкидывая пятки, метнулась к остановке.
– Вика-а-аааа! – на Димин вопль отреагировали все: пыльной стайкой взметнулись голуби, залаяли собаки, заорали две прогуливавшиеся ни свет ни заря старухи, обрадовавшись шансу поучить молодежь правильно себя вести, где-то горько заплакал ребенок, а из распахнутого окна четвертого этажа высунулась лохматая башка местного алкаша с заплывшими глазками и свекольным носом. Сладко зевнув, алкаш проорал в ответ: