– Здравствуйте, – вежливо пискнула Вика, не понимая, почему ее настолько неласково встречают. Она беспомощно оглянулась на Диму, но он лишь молча ткнул пальцем в сторону позеленевшей родительницы.
– Объясниться не желаешь? – его голос тоже не предвещал ничего хорошего.
– Может, я сплю? – предположила Вика, затравленно скользя взглядом по оппонентам.
Но Дима неожиданно ткнул ей прямо в лицо фотографию:
– Что это?! Я тебя спрашиваю!
Фотография была странной, больше похожей на фотомонтаж. Раскорячившаяся в немыслимой позе Вика вперед головой заползала в незнакомую красную машину.
– Ой, – тут же осенило ее, – это Паша!
– Да?! – она вздрогнула от этого дружного выкрика и попятилась, мельком подумав, что надо потренироваться залезать в машины более пристойным образом, чтобы не веселить окружающих.
– Слыхал, сынок, это Паша! – Голос Елены Николаевны источал яд. Казалось, еще немного, и она нанесет остолбеневшей Вике смертельный укус.
Дима молча прикрыл глаза и отвернулся.
Елена Николаевна приподнялась со стула, чтобы начать свою обличительную речь, но при первом же ее движении Вика стремглав вынеслась из квартиры и, перепрыгивая через две ступеньки, поскакала по лестнице.
– Это что, и есть твоя девушка? – горько поинтересовалась мама у обмякшего Димы. Не получив ответа, она заключила: – Я тебе говорила, что ты не умеешь выбирать женщин? И ты еще со мной спорил! Запомни: мать всегда права!
Эта маленькая победа слегка воодушевила ее, придав моральных сил для дальнейшей борьбы. Елена Николаевна любила такие моменты, когда ее правота подтверждалась фактами.
– А почему у нас двери нараспашку? – раздался из прихожей бодрый голос Павла Антоновича. – Хозяева, ау!
Он заглянул в кабинет и удивленно поднял брови:
– Чего двери-то не закрыли? О чем молчим?
Ответом ему была гробовая тишина, наполненная многозначительной тяжестью и грядущими неприятностями.
– Алле, что случилось, господа? По ком скорбим?
– По тебе, дорогой, – слово «дорогой» Елена Николаевна почти выплюнула, пробуравив супруга взглядом.
– И что со мной случилось? – криво улыбнулся Павел Антонович, судорожно прикидывая, про какой из его грешков прознала жена.
Дима не мог уйти, но и наблюдать эти разборки было невыносимо.
– А вот посмотри, какая прелесть? – максимально ровным голосом произнесла Елена Николаевна, кивнув на кучку бумаг на столе, увенчанную стопкой фотографий.
Павел Антонович скосил глаза и крякнул.
– Лен, ну хотелось мне красную машину. Да, не сказал тебе. Это что, преступление? Ты бы стала смеяться и говорить, что это цвет не мужской, или еще какие-нибудь аргументы приводить… Ты же любишь на мне потоптаться, в семье-то не без урода, а урод у нас завсегда один – я!
Во все времена лучшей защитой было нападение, поэтому он хотел напасть первым.
– Я же вообще у вас тут как тварь бессловесная: на совете директоров ты меня затыкаешь, в офисе прямо при сотрудниках на меня орешь… Да, а у меня, между прочим, была своя мечта, красная машина, и я не хотел слышать в свой адрес оскорбления, поэтому и не собирался сообщать тебе об этой покупке! Я тоже человек…
– А чья это задница торчит из твоей мечты? – довольно грубо перебила его жена.
– Где? А, эта…
Дима напрягся и стиснул зубы.
– Да девочку какую-то подвез!
– К твоему сведению, с этой девочкой я только что общалась, так что не пытайся выворачиваться, мы с Димой все знаем!
Павел Антонович побагровел, мучительно соображая, что именно успела наговорить им эта девчонка. Единственное, что он знал точно: надо стоять до последнего и ни в чем не признаваться, как партизан на допросе. Выжав из допрашиваемого всю информацию, его, как правило, выбрасывают.
– Что за бред! Я ее видел раз в жизни! Ты посмотри на нее, я же ее лет на тридцать старше, Лена! Что мне с ней делать?
– Судя по записям, ты нашел, чем ее заинтересовать! – она многозначительно пошлепала ладонью по пачке бумаг, горкой лежащих перед ней на столе.
– Какие еще записи? Это форменная ерунда, меня кто-то подставляет, а ты веришь!
– Отец, хватит! Это моя девушка! Понимаешь, моя! Я, может, жениться собирался! – Дима вскочил и забегал по комнате. – Зачем ты врешь, выворачиваешься? Зачем? На это все смотреть тошно!
– И ты туда же! – Павел Антонович даже вспотел от возмущения. – У меня с ней ничего не было, я ее просто подвез! Я ее пальцем не тронул! Ничего она не могла вам рассказать, потому что ничего не было! Не бы-ло! Вы параноики, оба, это у вас семейное, наверное! Я и эта девчонка! Надо же такое выдумать!
Он взбодрился, поняв, что оппоненты допустили ошибку и пошли по ложному пути. Про Марину они явно не знали, а то, что его сфотографировали с этой…
– Да, – его вдруг осенило. – Я с ней встречался, но совсем не для того, про что вы оба думаете!
Он победоносно взглянул на Елену Николаевну и перевел взгляд на сына.
– Я знал, что это твоя девушка. Да, я знал! Я хотел с ней познакомиться поближе, чтобы подготовить мать, потому что с ее подходом ты никогда не женишься, а девицы будут от тебя бегать, как от Синей Бороды! Или тебе нравится, что она спускает с лестницы твоих подруг? Тогда извини, не знал, мешать не буду!
– Судя по кассетам, ты решил досконально изучить ее внутренний мир и проверить будущую родственницу в деле! – с горьким сарказмом заключила Елена Николаевна. – То есть тебя не остановило…
– Бред! Я не знаю, что за кассеты тебе подсунули, но предположить, что я сплю с девушкой собственного сына – это… это… Вы меня оскорбляете своими дикими подозрениями! Просто немыслимо! Вот так всегда, хочешь как лучше, а этого никто не ценит, только пинки и унижения! Ну ничего, я привык, давайте, вытирайте об меня ноги! И тебе, сынок, спасибо!
Дима занервничал. То, что говорил отец, хоть и с большой натяжкой, но вполне походило на правду, тем более что он никак не мог поверить в то, что Вика способна на измену. Ему просто не хотелось в это верить, и он готов был прислушаться и к более фантастическим аргументам, лишь бы оправдать Вику. Елена Николаевна почувствовала, что сын колеблется, и поспешила перетянуть его на свою сторону:
– Конечно, ты сама невинность! А что, ваши с ней охи-вздохи на съемной квартире слушать не будем? Так сказать, аудио-порно, сплошной полет фантазии! Кстати, адрес проспект Металлистов, дом сорок шесть тебе ни о чем не говорит?
Павел Антонович вздрогнул: по этому адресу располагалось их с Мариной временное прибежище. Но свечку-то никто не держал… Пришло время нанести последний решающий удар. Павел Антонович сейчас боролся не только за свое доброе имя, но и за свое светлое и сытое будущее.