Надо было срочно посоветоваться с Маришкой. Бухгалтерша, настроившая свои локаторы, была очень некстати.
Маришка, маявшаяся дома от безделья, Ларисиному звонку обрадовалась.
– Мы же не сплетничаем, а просто обсуждаем, да? – Для очистки совести протараторила она и тут же выдала собственное мнение: – Я за Янку рада. Знаешь, я ее люблю, но мне ее жаль. Она какая-то недоделанная, неприспособленная и несовременная. В общем, ужасно неправильная тетка. Таким мужика найти – как мне подкову согнуть. Шансы практически равны нулю. Ладно, она тощая, все бы ничего… Но одеваться не умеет и даже не пытается. Ни кожи ни рожи. Я не осуждаю, а сочувствую, если что. Я и ей это говорила. То, что она умная, в глаза не бросается. Да и вообще ее школьный аттестат и университетский диплом – фигня. Для жизни нужно иное.
– Марусь, – остановила ее Лариса. – Ты уходишь от темы. Давай про Костю этого…
– Да я же говорю – хорошо, что хоть кто-то… Правда, странно: у нас с тобой никого, а у Янки какой-то мужик.
– Ну, ты же сама твердила, что это временно, – утешила ее Лара.
– Кстати, да. Все временно. И отсутствие мужика, и его присутствие. Они мигрируют, как перелетные дятлы. Сегодня он тебе по мозгам стучит, а завтра красный берет напялил – и к морю. И сиди со своим раздолбанным мозгом и несбывшимися надеждами в одиночестве.
– Маруся, давай ближе к теме, – предложила Лариса. – Мне лично этот Костя не нравится. Лучше никакого, чем такой.
– Какой?
– Ну, такой, – Лариса пошарила глазами по стенам и ухватила ускользающую мысль за хвост: – Ненадежный. Мужчина, не явившийся на свидание, может и в загс не прийти.
– А что, у них все уже к этому идет? – ревниво спросила Маришка.
– Ты чего? Это вообще было первое свидание. И он уже не явился.
– Лара, а чего мы тогда обсуждаем?
– Эта дурища влюбилась.
– Ерунда. Мне тоже кажется каждый раз, что я влюбилась. Это потом быстро проходит.
– Маруся, люди разные. У тебя быстро, а у нее все серьезно. Я по голосу почувствовала, – вздохнула Лариса.
– Не в серьезности дело. По-моему, это первый и последний Янкин шанс хоть с кем-то завязать отношения. Быть девственницей в ее возрасте неприлично.
– Ты полагаешь?
– Уверена. И вообще надо нам его заценить. У меня день рождения скоро. Вот и пригласим ее с кавалером. Если, конечно, он еще кавалер, а не пройденный этап. Кстати, тебя я тоже приглашаю с кавалером.
– С каким? – опешила Лариса.
– У тебя что, память девичья или это уже маразм? – усмехнулась Марина. – С этим, который тебе не понравился. Я так понимаю, что других нет.
– Так и этого нет.
– Не бывает, чтобы не было никакого. Всегда какой-нибудь запасной вариант должен иметься. Хотя бы просто для здоровья. Если не найдется что-нибудь более подходящее, иди с этим… как его…
– Алексеем.
– Во! А имя помнишь!
– Склероза пока нет.
– Будет. У нас скоро все будет. Поэтому надо срочно устраивать личную жизнь, пока мы еще котируемся. Короче, появятся новости от Янки, звони.
Ждать до обеда не пришлось. Когда Яна подходила к гостинице, Костя уже был там. Он стоял у служебного входа с букетом белых роз и подпрыгивал. Совсем как она накануне, на пустынной остановке.
– Давно ждешь? – Улыбаясь, она спрятала руки за спину.
Любопытный охранник таращился через стекло. Ничего, пусть посмотрит, что к ней тоже кавалеры ходят.
– Давно, – смущенно кивнул Костя, опустив букет, словно метлу.
– А если бы я сегодня вообще была выходная? – Яна пыталась кокетничать, но так разволновалась, что получалось как-то серьезно и нервно.
– Я об этом не подумал. – Он пожал плечами и неловко протянул букет.
– А ты почему вчера не пришел?
Мимо шли на смену сотрудники. И Яне отчаянно хотелось, чтобы ее, замухрышку, которую все добродушно поддразнивали, жалели и беззастенчиво использовали, видели рядом с этим красивым, статным парнем. На фоне букета. И все видели, деликатно обходя парочку и с любопытством разглядывая Костю. Яну, конечно, разглядывать не к чему. Там и разглядывать-то особо нечего.
– Не получилось. – Он виновато пожал плечами. – Ты обиделась?
– Нет.
– Возьмешь цветы?
– Возьму.
– А может, попробуем еще раз? – Костя просительно смотрел на нее, чуть склонив голову набок. Так стоят знатоки перед холстами великих мастеров.
– Попробуем, если ты все же объяснишь, что там у тебя случилось.
– Яна вдруг решила почему-то, что если сейчас так легко простит, то в будущем рискует не только сорванными свиданиями, но и чем-то большим. Мужчины, как коты: если их не приучить сразу к определенным правилам, потом покупать лоток будет уже бесполезно.
– Друг в беду попал. – Костя отвернулся, красиво сведя брови. – Я должен был…
– А что случилось? – пролепетала Яна, чувствуя себя виноватой. Надо же, а она имела наглость в чем-то его подозревать!
– Все уже нормально. Мы справились. – Он улыбнулся и взял Яну за руку.
Было красиво и многозначительно, как в кино. С той лишь разницей, что теперь это кино было про нее, Яну. Кто бы мог подумать!
– Давай в выходные сходим куда-нибудь? – Костя деликатно не стал углубляться в подробности, сменив тему.
– У меня только суббота выходная, – испугалась Яна. – И завтра выходной. У нас же смены…
– Тогда давай завтра. Днем?
– А тебе удобно? Ты не работаешь завтра? – застеснялась она, вспомнив, что хотела выяснить место работы. Просто так. Чтобы не чувствовать себя нелепо, когда Лара или родители снова начнут интересоваться всякими меркантильными вопросами.
– У меня бизнес, – расплывчато ответил Костя. – Поэтому я работаю тогда, когда хочу.
– Ух ты, – пробормотала Яна. Ясность не наступила, но хоть какую-то информацию она получила.
Пора было бежать на работу.
Она порывисто обняла Костю и неловко чмокнула в щеку. Он пах, как настоящий мужчина: табаком, мятой и чем-то неуловимо знакомым.
Неуловимо знакомый запах Яна идентифицировала лишь утром, когда столкнулась в кухне с похмельным папенькой. Владимир Борисович интеллигентно дышал в сторону и под яростными взглядами супруги со всхлипами пил воду из-под крана.
– Хоть бы кипяченой налил! Нажрешься кишечных палочек, – поджав губы, процедила Светлана Макаровна. – Хотя о чем это я? В твоем проспиртованном организме они сами передохнут.
Папа нередко прикладывался к бутылке, иногда пугая соседей и позоря семью. Но большую часть времени он был таким же, как и все, – нормальным семьянином, мужиком и работягой.