– Не половая, а личная, – машинально поправил Кирилл Антонович.
– Никакая вас не касается.
Разговор зашел в тупик. Но это только по мнению Кати, которой казалось, что она только что безвозвратно испортила отношения с юристом. Клейстер же, напротив, удовлетворенно хмыкнул и сообщил:
– Даже уходить не хочется. Мы с вами тут так мило беседуем, что настроение создается совершенно нерабочее. Кстати, рад, что вы предпочли неброский макияж, иначе мне пришлось бы сделать вам замечание. Хотя, скорее всего, меня опередила бы госпожа Мышкина. И вам бы еще повезло, если бы она ограничилась словами, а то ведь она и смыть может. Были прецеденты. Вам идет, в общем.
Клейстер с хрустом, по-домашнему потянулся, подмигнул Кате и скрылся в своем кабинете.
«Вот оно, юридическое образование, – с некоторой завистью подумала Катерина. – Даже не пособачиться. Вроде как и не ссорились, даже комплимент отвесил».
Воспоминания о комплименте слегка всколыхнули ее самолюбие. К приходу Крягина хотелось набрать для себя лично побольше доказательств собственной привлекательности.
Но работа оказалась все же не такой уж непыльной. Неожиданно выяснилось, что закончился кофе, чай и минералка, и пришлось срочно выяснять, где и как все это добро приобретается. Потом из факса начали беспрерывно вываливаться документы, рассыпавшиеся веером по полу, пока Катя одной рукой держала телефон, а другой ксерила отчет для главбуха. Спасла ситуацию Диана, прикрепившая к аппарату какую-то железку, на которой факсы начали покорно складываться в аккуратную стопочку. Потом пришел высокомерный очкастый Антон, с которым Катя почти поругалась, поскольку он обнаружил в бумажных завалах у факса какой-то свой долгожданный документ и решил «построить» новую секретаршу на предмет того, что в ее обязанности входит немедленная доставка корреспонденции адресатам. Представив себе, как она носится по лестнице туда-обратно с каждым листочком, Катя с возмущением парировала, что тогда на остальную работу у нее просто не останется времени, так как письма приходят с упорством фарша, вылезающего из электромясорубки. Слово за слово – обнаружилось полнейшее отсутствие консенсуса и категорический антагонизм в понимании обязанностей секретаря.
– Ладно, Тоша, – примирительно сказала Диана. – Предыдущая грымза не больно-то кому факсы носила. Достаточно будет, если Катя просто позвонит.
– Но она же даже не позвонила, – Антон яростно сверкнул очками в Катину сторону и потряс факсом. – Это же Владивосток! У них рабочий день закончился. Что мне теперь делать?
Что ему делать, Катя не знала, ощущая себя в некоторой степени виноватой. Но признаваться не хотелось, так как этот пижон ей категорически не нравился. Судя по поведению и отсутствию с его стороны подношения в виде шоколадки – он тоже был не в восторге от Катерины.
– Я учту на будущее, – примирительно сказала она, решив не ссориться. Хотя хорошее настроение, крохи которого Катя пыталась сохранить к приходу Крягина, все равно таяло, словно последние апрельские сосульки на жарком солнце.
Разномастные проблемы и проблемки ускорили ход времени и частично отвлекли Катерину от тяжких дум, связанных с отсутствием Крягина и звонком неизвестного. Столько событий одновременно в размеренной Катиной жизни еще не случалось. Восторг ожидания встречи с интересным и перспективным в плане налаживания личной жизни мужчиной периодически замещался липким ужасом от ожидания вечера, когда придется идти к метро и объясняться. То, что Катя пойдет, решилось как-то само собой. Ей казалось, что развязку лучше ускорить, как удаление больного зуба. Если она не урегулирует малопонятные и весьма неприятные проблемы из серии «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что», то дальнейшая жизнь будет наполнена ощущениями, которые свойственны человеку, стоящему под стрелой экскаватора или играющему в русскую рулетку – никогда не будешь знать, что и откуда прилетит.
Идти одной не хотелось, но и брать компанию – тоже. Во-первых, это было бы нечестно по отношению к сопровождающему, которого она втравливала непонятно во что, а во-вторых, еще неизвестно, как все повернется – возможно, лучше обойтись без свидетелей. Посоветоваться с Лизой не получалось – Кротова выключила телефон, что с ней случалось крайне редко.
После обеда в приемную влетел румяный и неизвестно чем довольный Крягин.
– Екатерина, как дела? – крикнул он с порога и пронесся мимо, создав небольшой сквозняк.
Именно его первых слов Катя так ждала. Ей казалось, что по тону и содержанию она сразу все поймет, раскусит его и сделает нужные выводы. Но небольшой торнадо, промчавшийся мимо на приличной скорости и скрывшийся в кабинете, не дожидаясь ответа, внес коррективы в ее настрой.
«Наплевать ему на мои дела…» – поникла Катя и угрюмо посмотрела на список звонивших, размышляя, использовать ли эту бумагу как предлог для общения.
Додумать она не успела. Пискнул звонок внутренней связи, и Леонид Викторович проникновенно продышал в трубку:
– Зайдите, пожалуйста!
Мужчине сложно представить, сколько всяких выводов может понаделать из пары слов среднестатистическая женщина с умеренной фантазией. А уж к чему может привести легкий насморк, придающий голосу мягкость и некоторую просительность вследствие гундосости и общего дискомфорта!
Леонид Викторович всего лишь навсего забыл на ночь закрыть балкон, заснув мертвым сном хорошо поработавшего, усталого человека, а проснувшись разбитым и простуженным. Некстати приехавшая с инспекцией мама долго боролась за его здоровье, пытаясь заставить сына подышать над картошкой, обмотаться шарфом и лечь у телевизора. Перемирие было заключено только на условии насыпания горчицы в его носки. Александра Александровна еще долго что-то недовольно бормотала, а он уже несся по лестнице, заказав к вечеру пирожки и селедку под шубой.
В машине он вытряс горчицу, вызвав презрительную усмешку коротко стриженной брюнетки, парковавшейся на стоянке рядом и прошедшей все стадии общения с Крягиным: от кокетливых взглядов и демонстрации достоинств фигуры путем копания во внутренностях своей «Хонды» до вооруженного нейтралитета. Леонид Викторович не заводил романов на своей территории: жилище было неприкосновенно, и получавшая отставку барышня должна была исчезать из его жизни навсегда, не нервируя более своим присутствием.
По дороге к офису Крягин вдруг поймал себя на мысли, что вечер в обществе говорливой заботливой мамы ему много приятнее, нежели романтическая ночь с любимой девушкой. Любимые девушки имели обыкновение переставать быть таковыми, неожиданно предавая Леонида Викторовича. Рассчитывать можно было только на маму.
– Ты так и останешься старым холостяком, – ворчала Александра Александровна. – Это опасно – постоянно менять девиц. Однажды ты уже не сможешь этого делать, а рядом не окажется верного человека, который был бы с тобой в горе и в радости.
Тогда ему было смешно. Он даже привел маме в пример какого-то восьмидесятилетнего деда, который стал отцом, но она лишь махнула рукой: