– Спасибо «да» или спасибо «нет»? – Рельке выжидательно наклонил голову, буравя Надюшу взглядом.
Так крокодил может спрашивать у тонущего перед его носом неудачника: тебя сразу съесть или сначала утонешь?
Разве у нее был выбор? Если не стучать, то легко вылетишь с работы, а стучать не позволяла совесть. Выход был один: соглашаться и на ужин, и на «стук», а потом разводить руками и говорить, что пока докладывать не о чем.
– Конечно «да». – Надя сосредоточенно кивнула. – Но мне нужно закончить работу. Если вы не против.
Оставалась последняя надежда, что он уже оголодал настолько, что не согласится ждать.
– Разумеется, я подожду. – Рельке опять мотнул башкой, как дрессированный конь. – Сколько вам требуется времени?
– Час, – соврала Надя. Работы там было еще минут на двадцать от силы. Но нужно было еще посоветоваться с Красовской. Пусть она станет сообщницей, так будет легче.
Начальник утопал куда-то в недра отеля, а Надя схватилась за телефон.
– Ты опять с работы? – возмутилась Вика. – Если боишься идти ночевать домой, приезжай ко мне. Но лучше пересиль себя и дай мамаше понять, что она в квартире прописана не одна. Так что пусть соблюдают вооруженный нейтралитет.
– Да не в этом дело! – зашептала Надюша, воровато оглядываясь. – Тут такое дело. Меня Рельке на ужин приглашает.
– Хто? – ахнула Красовская и восторженно добавила: – Обалдеть! Наш мальчик спекся! Подумать только, завтра все упадут!
– Вика! – взвыла Надежда. – Не вздумай никому сказать! Я ж только тебе, как лучшей подруге, по секрету! Я думаю, он хочет, чтобы я тут шпионила. Как только все узнают, что я с ним шушукаюсь, от меня начнут шарахаться. И все, прощай мои заработки!
– Нет, я не понимаю, ты дура или прикидываешься? Иванцова, встряхни мозги. Ты что, ущербная какая или контуженая? Почему мужчина не может тебя пригласить на ужин просто так?
– Какой мужчина? При чем здесь…
– О, хорошо, что «партайгеноссе» тебя не слышит. А то бы оскорбился насмерть и выжил тебя, бестолочь, из отеля. «Какой мужчина?» Рельке, сообщаю тебе на всякий случай, мужского полу. Мужского! А стучать ему ты на фиг не сдалась, он и без тебя все знает. Нет, ну как жизнь людей скрючивает! Надо же, как тебя выключило, что даже приглашение пожрать воспринимается как вербовка.
– Ты что, думаешь, что он меня… что я ему… – Язык у Надюши начал заплетаться.
– Да-да, он тебя, если ты ему. Надька, ну ты валенок!
– Ужас какой! – искренне испугалась Надюша.
– Нет, тебя лечить надо. Шикарный мужик, при деньгах, мозгах, работе, по которой он тебя, кстати, может повысить, солидный, серьезный, по бабам не бегает! В конце концов, он же тебя не замуж зовет, а покормить!
– Слушай, а у них же там эмансипация. – Надя подумала о деньгах, и голос ее дрогнул. – Вдруг он имеет в виду, что я должна сама за себя платить?
– Так возьми и спроси его. Какие проблемы? Знаешь анекдот? Пришел лев в лес и говорит всем, мол, я тут главный. Волку завтра прийти ко мне, я его съем. Волк пришел, лев его стрескал. Велел прийти лисе. Лиса пришла, ее он тоже съел. Следующим сказал прийти зайцу. А заяц спрашивает: «А можно не приходить?» – «Можно!» – отвечает лев. Вывод – надо задавать вопросы. Есть вопрос – задай его, получи ответ и живи спокойно. Излишняя интеллигентность вредит здоровью и душевному благополучию.
– Он же из Австрии, – уныло напомнила Надя, уже не зная, к чему придраться. Начальство для нее пола не имело и пугало неожиданными планами на сближение. Чем дальше от начальства, тем спокойнее.
– Если бы он был из Африки, я бы поволновалась, позови он тебя с мамой знакомиться, – резонно парировала Вика. – Ну, мало ли, может, у них там обычай – гостей на рагу пускать. Но он из Австрии! Надь, из цивилизованной сытой Европы. В которую тебя, кстати, еще пока никто не зовет! И не разевай рот особо.
– Да как-то не очень мне… – пролепетала Надя. – На чужом языке разговаривать, не пошутить, не поболтать нормально. Буду как деревянная. Да и он остроумием не блещет. Как треска перемороженная.
– Не зли меня. Ты с ним только по работе общалась. Вот пойди и разберись в неформальной обстановке.
– Но я стучать не буду. Я уже решила! – на всякий случай подстраховалась Надя.
– Клиника, – констатировала Красовская. – Что ты со своей жизнью делаешь – уму непостижимо! Иди, Мата Хари! Будешь двойным агентом, а я, если что, прикрою. Удачи тебе, и не забудь нормально накраситься. Естественность идет только загорелым девушкам, а ты зеленая, как жертва Бухенвальда. Так что подретушируй портрет.
Сохранить ужин с Рельке в тайне не удалось. Начальство совершенно не собиралось скрывать Надю от окружающих, буквально под руку доведя ее до своего автомобиля. С одной стороны, это вселяло надежду, что встреча не конспиративная и ничего противного ее высокой нравственности он не предложит. С другой стороны, завтра только глухой не будет знать о том, что Иванцова уехала с работы вместе с шефом. Можно даже предположить, какими чудовищными слухами обрастет этот факт. Особенно учитывая то, что Надя тащила с собой баул с вещами, забранными от Валеры. Места в шкафу не было, поэтому весь день сумка пролежала у нее под ногами, а теперь надо было везти ее к маме.
Округлив глазенки при виде Надиного багажа и испугавшись, что сотрудница неправильно его поняла и собралась на новое место жительства, босс подхватил торбу и вопросительно затормозил у открытого багажника в ожидании комментариев.
«Небось думает, что я имущество из гостиницы вывожу», – ужаснулась Надюша и поспешно объяснила:
– Это личные вещи. Я сегодня переезжаю к маме.
Для Рельке понимание ситуации это никак не облегчило, но сумку он загрузил.
Ресторан шеф выбрал довольно скромный, поэтому Надюшины переживания по поводу отсутствия вечернего платья оказались напрасны. Спрашивать про оплату она так и не решилась, а потому весь вечер чувствовала себя чрезвычайно скованно, словно нерадивая студентка на госэкзамене.
Рельке как-то незаметно перешел на «ты», не требуя от нее ни питья на брудершафт, ни дальнейшего братания с поцелуями. Надя, боясь опростоволоситься, тщательно следила, что и какими приборами он ест. Она категорически отказалась от морепродуктов, а потом жалела, так как никаких подвохов в виде устриц или несъедобной живности там не оказалось. Пить тоже было страшно, но пригубить вино, к слову сказать, невероятно кислое и терпкое, пришлось.
– Тебе не нравится здешний алкоголь? – удивился Рельке и демонстративно отхлебнул минералку.
– Нравится, – соврала Надя. – Господин Рельке, а почему вы не пьете?
– Во-первых, мне бы хотелось, чтобы ты называла меня Ивальд. Это мое имя. Если я приглашаю тебя на ужин, то это автоматически означает, что мы можем избегать в общении формальностей. Во-вторых, я за рулем. Но вино уже заказано, поэтому его надо выпить.