— По закону Аллаха, мужчине положено четыре жены, — объяснила маленькая и крепкая Сатима.
— А у Джалахара?..
— Три. Когда придет время, он возьмет тебя в жены.
— Но у меня есть муж!
— Ты вышла замуж не по закону ислама.
Мусульманки неодобрительно относились к ее поведению: ей, пленнице, следовало быть польщенной тем, что сам великий Джалахар решил взять ее в жены — ведь она могла стать просто наложницей.
Элиза впала в глубокую тоску. Джалахар не приходил, тревога за Брайана усиливалась. Элиза знала, что лихорадка убивает даже самых сильных мужчин, а Брайан страдает от нее уже слишком долго… Сколько еще у него хватит сил, чтобы бороться с неумолимой болезнью?
И если он выживет…
Она оставила его на попечение Гвинет.
Элиза упала на постель среди шелковых подушек и зарыдала. Наконец-то Гвинет заполучила Брайана, а ей самой суждено стать четвертой женой повелителя пустыни, быть навсегда запертой в этой роскошной клетке.
Так проходили бесконечные, томительные дни и ночи. Элиза вспоминала Ферс-Мэнор и день смерти Перси: он умер, пытаясь предостеречь ее, сказать о… о Гвинет. А она сама позволила этой женщине отнять у нее мужа! Если, конечно, он выживет.
Он должен выжить! Элизе было легче представлять Брайана рядом с Гвинет, чем знать, что его синие глаза закрылись навсегда, а сильное сердце перестало биться.
Она не ела два дня, и наконец Сатима заставила ее перекусить, напомнив о здоровье ребенка. Однако ребенок не мог отвлечь Элизу — биение жизни в ней было еще слишком слабым, а время родов — еще слишком далеко.
Однажды утром, когда она стояла, невидящими глазами глядя через занавеси у постели, дверь со скрипом отворилась. Элиза не придала этому значения: должно быть, Сатима или Марин принесли ей поднос с фруктами и свежим хлебом.
— Оставь поднос, — равнодушно пробормотала она.
— Нет, я посижу с тобой, пока ты ешь! Ты ведь знаешь, тебе необходимо поесть!
Голос оказался незнакомым. Элиза обернулась и увидела перед собой миниатюрную женщину, прелестную и хрупкую. Ее глаза были огромными и черными, овал лица напоминал сердечко. Она смотрела на Элизу со странной улыбкой, от которой Элиза встревожилась.
— Кто ты? — спросила Элиза.
— Сонина. Поешь! Я выбрала для тебя самые сладкие финики, а этот хлеб только что вынут из печи. Прошу тебя, поешь! — настаивала Сонина.
Элизе вовсе не хотелось есть. Она рассеянно улыбнулась Сонине и направилась к балкону. Что случилось? Почему Джалахар так давно не приходил? Неужели с Брайаном…
— Ты умрешь!
Она обернулась на этот крик, и с изумлением увидела, что хрупкая красавица стремительно бросилась к ней, занеся руку высоко в воздух. В руке сверкал кинжал, украшенный драгоценными камнями.
Элиза невольно вскрикнула, но успела уклониться от удара и развернулась, готовая к бою. Сонина вновь метнулась к ней, и Элиза перехватила ее руку, заставив выронить кинжал на пол. Сонина начала яростно отбиваться, и Элизе пришлось сжать ее запястье с удвоенной силой.
— Прекрати! — приказала она бьющейся Сонине, которая целилась ей пальцами в лицо.
— Тебе все равно придется съесть эти финики! — прошипела Сонина.
Холод прошел по спине Элизы.
— Они отравлены?
— Да! Да! И я все равно убью тебя!
— За что?
— За Джалахара! Я не позволю отнять его!
— У меня нет желания отнимать его у тебя, к тому же у Джалахара есть еще две жены!
— А, эти! — Сонина с пренебрежением скривила губы. — Две старые вороны! Он бывает только у меня! А эти двое следят за его детьми и наложницами.
Элиза невольно покраснела.
— Я не наложница, Сонина, и не хочу быть его женой. У меня есть муж. И если ты хочешь избавиться от меня, помоги мне! Помоги мне сбежать!
Дверь распахнулась. Вбежала Сатима в сопровождении рослого стражника. Сатима вцепилась Сонине в волосы и яростно запричитала на своем языке. Сонина что-то крикнула ей в ответ, но стражник схватил ее и поволок прочь, подгоняя пинками.
— Больше она не потревожит тебя, — пообещала Сатима Элизе.
— Не ешь эти финики, — предупредила Элиза. Сатима взглянула на поднос с едой — ей больше не потребовалось объяснений.
— Сонина в бешенстве. Сегодня возвращается Джалахар, но еще заранее он прислал гонца с требованием, чтобы ты увиделась с ним, едва он успеет выкупаться и пообедать.
Элиза опустила глаза.
— Да, я встречусь с ним, — ответила она.
Джалахар пришел к ней поздно вечером. Элиза уже устала вышагивать по комнате и бросилась к двери, едва она открылась.
— Пожалуйста, скажи, что ты узнал?
Джалахар не заставил ее ждать. Не отрывая глаз от Элизы, он заговорил. Она не могла понять, почему он так странно глядит на нее.
— Стеда лечит египтянин. Он еще страдает от лихорадки, но болезнь понемногу отступает. Раз или два он приходил в сознание, и египтянин говорит, что Стед выживет.
Облегчение было таким внезапным, что Элиза рухнула на ковер — ноги не удержали ее. Она прижала ладони к щекам, словно стараясь сохранить рассудок.
Джалахар склонился и помог ей встать.
— Я принес тебе добрые вести. А теперь ты моя хозяйка и должна развлекать гостя.
Она вздрогнула, но Джалахар рассмеялся.
— Я не прошу ничего невозможного, запомни. — Он хлопнул в ладони, и дверь открылась. Двое слуг внесли низкий, странного вида столик и принялись расставлять на нем фигуры. Элиза взглянула на Джалахара.
— Шахматы, — пояснил он, прошел к столику, взял одну из фигур и внимательно рассмотрел ее, любуясь искусной резьбой. — Удивительная работа. Это подарок моему отцу от правителя Иерусалима — христианского короля. Ты умеешь играть?
Элиза кивнула и села на подушки.
— Тогда делай первый ход, — предложил Джалахар, и Элиза послушалась.
Постепенно на доске становилось все меньше пешек, погибали ладьи и слоны.
— Ты хорошо играешь, — заметил Джалахар.
— Я выиграю, — уверенно ответила Элиза.
Он улыбнулся.
— Вряд ли. Я буду играть с тобой до тех пор, пока не одержу победу.
Игра продолжалась. Наконец он произнес:
— Я слышал, что утром ты не скучала.
Элиза поежилась.
— Твоя жена пыталась отравить меня, а потом заколоть кинжалом.
— Она будет наказана.
— За что? Она хочет, чтобы я оставалась здесь, не больше, чем я сама этого хочу.