— Что это? — спросил он.
— Я не…
— Вы ждали, — сказал он, неся ее на кровать. Пока он укладывал ее, она не сводила с него широко раскрытых глаз.
Все же, когда ему пришлось отойти, чтобы снять брюки, она встала на колени, а потом выскользнула из кровати. Он обернулся к ней, отбросив последний предмет своего туалета, заинтересованный и удивленный. После их стычки в лесу он ожидал от нее исключительной холодности.
Но она не заговорила. Она быстро приблизилась к нему и обвила руками его шею, все ее тело страстно прижалось к нему. Она поцеловала его в грудь, потом в шею. Его коснулись ее упругие соски.
Святый Боже!
Он не шевелился. Она потянулась еще выше, глаза ее оказались напротив его глаз, ее губы легко обхватили его рот, отдернулись, потом она обвела кончиком языка вокруг его рта.
Он обнял ее, крепко целуя, крепко прижимая к себе, позволив ей ощутить его растущее желание. Желание прожгло его насквозь. Он боролся с ним. Он боролся со стремлением подхватить ее, оторвать от земли. Он должен видеть, что она собирается делать дальше.
Вниз по его шее. Целует его. Слегка. Это сладостное прикосновение ее языка. Он знал: она экспериментирует. Сначала пробуя, потом более уверенно. Пальцы ее бродили по его груди, двинулись ниже. Она следовала за ними влажным языком. Она гладила его бока костяшками пальцев. Затаив дыхание, он ждал, все его существо, казалось, сосредоточилось на волнах желания, пульсирующего в нем.
Его руки скользнули по ее плечам, сбрасывая халат на пол. Он легко пробегал пальцами вдоль ее позвоночника, вниз, снова наверх, снова вниз. Он услышал, каким порывистым стало ее дыхание, ощутил его жар. Голова ее низко склонилась. Ее мягкие волосы терлись о его грудь, дразняще касались бедер. Застыв, он громко застонал. Готовый прошептать, что она — искусительница. Подхватить ее на руки и опустить на кровать. Но тут она шевельнулась, омывая его жарким языком. Медленно опускаясь перед ним, дотрагиваясь до него легкими и неуверенными пальцами, поглаживающими его, потом сжавшимися. Она зарылась лицом в волосы на его животе, затем он изумленно выдохнул проклятие, потому что ощутил немыслимо эротичное прикосновение ее языка. Через несколько секунд его сотрясла иссушающая кульминация. Он снова выругался и почти свирепо подхватил ее на руки, глядя на нее и не веря. Она вскрикнула, заметив мрачное напряжение, охватившее его лицо.
— Я хотела сделать вам приятное! — прошептала она.
В ее изумрудных глазах было неистовство, тело ее было золотым пламенем у него в руках.
Она дала ему так много. Это не имело значения. Он хотел еще. Просто оттого, что он ощущал ее в своих объятиях, в нем возникла сладкая боль, снова сделавшая его сильным. Уже укладывая ее, он хотел очутиться в ней. Утонуть в ней. Быть окутанным ею, чтобы его тело следовало за ее телом, таяло в нем. Он закрыл глаза и почувствовал, как толчками в нем возникла горячая твердость, и он заставил себя двигаться медленно, следить за ее глазами, ощущать ее тело и прислушиваться к его ритмам. Он поднимался над нею, следя за ее губами, за дыханием. Он следил за ее глазами — как они открывались, как она поспешно закрывала их. И он смотрел, как встретились их тела, смотрел на нежный изгиб ее бедер, когда он толчком погрузился в нее. Она начала, учащенно дыша, закидывать голову. Ее тело внезапно сильно изогнулось. У нее вырвался вскрик, вздох, тихий стон.
Второй оргазм был более нежным, чем первый удивительный взрыв.
Их дыхание, громкое и хриплое в ночной тишине, наконец успокоилось и стало нормальным.
Он спрыгнул с кровати, подошел к огню и зажег свечу, чтобы поставить ее около кровати. Она смущенно потянулась к синему бархатному халату и быстро закуталась в него. Ее глаза встретили его взгляд и она прикусила губу.
Потом, удивленная тем, что он подхватил ее на руки и отнес в огромное кресло у камина, она вскрикнула. Он уселся, посадив ее себе на колени, и приподнял, ее подбородок.
— Простите меня. Но я невольно испытываю невероятное любопытство. Раньше вы хотели перерезать мне глотку. А сегодня… Боже, леди! Чем это вызвано?
Она опустила ресницы. Он отпустил ее подбородок, и она уставилась в огонь.
— Вашими поисками Мэри Кейт. Особенно после сегодняшнего дня, — очень спокойно сказала она.
— А, мне следовало знать, — пробормотал он.
— Я не хотела рассердить вас! — поспешно сказала она, снова ища его взгляда.
Он медленно выдохнул, думая о том, как молода его жена. И как она прелестна со своими изумрудными глазами, мерцающими медными волосами и искусительными формами. Если бы не необычайная вина. Если бы не боль…
И все же, возможно, существует какое-то будущее. Для них обоих.
— Это было благодарностью? Миледи, мне придется сделать все, что в моих силах, чтобы вы были вечно благодарны мне!
Она вспыхнула, снова опустив ресницы.
— Вы не понимаете…
Он прижал палец к ее губам.
— Я понимаю.
— Мэри Кейт очень дорога мне. Она была со мной много лет. — Она снова смотрела на огонь. — Мой отец, конечно, с радостью бы дал вам корабль, чтобы я была уверена в ее благополучном возвращении, но, как я понимаю, у вас уже есть их несколько.
Он засмеялся, глядя ей в глаза и удивляясь, дразнит ли она его или говорит серьезно.
— Ну, миледи, мне жаль вас разочаровывать, но, по-моему, вы уже должны мне один или два корабля и кучу денег. Я никогда не знал подробностей, но, как я понимаю, за вами должны были дать необычайное приданое, если я женюсь на вас. Но, — вежливо продолжил он, — я признателен за такую мысль.
Она оттолкнула его, вырываясь, чтобы подняться, щеки ее слегка порозовели. Он обнял ее крепче, хрипло шепча:
— Корабли — это прекрасно. Но эта, другая благодарность, которой вы решили одарить меня…
— Пожалуйста, не смейтесь надо мной! — прошептала она. — Я просто хотела, чтобы вы знали о моей благодарности.
— И я нашел ее совершенно восхитительной. — Он нежно потрепал ее по щеке. Черты ее были столь совершенны, кожа столь мягкой и гладкой. — Скажите мне, — спросил он, — разве жить со мной так ужасно?
— Я…
— Правду, Роза.
Она избежала его взгляда и пожала плечами.
— Ну, я — я все еще готова перерезать себе вены, — прошептала она, прикрывая темными ресницами изумрудное сияние глаз.
— Боже! — воскликнул он. — Что за глупости, миледи! — поддразнил он.
Он вполне мог представить, что она вспыхнула, но сейчас ее голова лежала у него на груди и пламя волос скрывало выражение ее лица.
Он поднялся, подхватил ее на руки и понес в мягкую, сладко обнимающую постель.
На этот раз он любил ее нежно. Совершенно. Неторопливо. Поглаживая и возбуждая ее. Он хотел, чтобы ее желание достигло невыносимых высот, и того же достиг ее экстаз. Он хотел любить ее не эгоистично. Нетребовательно…