— Это было тяжелое время, особенно для папы. — Девочки кивнули, и она наконец уложила их спать. Это была длинная ночь. Лиана знала, что она не сможет заснуть, и даже не ложилась. Странно было сознавать, что уже три недели его нет в живых, а она только сегодня об этом узнала. Она получила его последнее письмо уже после его смерти и не догадывалась об этом. В письме он говорил только о любви к родине, к ним, конечно, тоже.. но больше всего к Франции. Может быть, для него это имело смысл. Со смешанным чувством гнева и отчаяния она вошла в библиотеку и села за стол. Дядя Джордж уже встал, он очень волновался из-за нее.

— Может быть, хочешь выпить?

— Нет, спасибо. — Она откинулась на спинку стула и закрыла глаза.

— Прости, Лиана. — Голос звучал нежно. При взгляде на нее он почувствовал себя таким беспомощным. Такой же беспомощной чувствовала себя она, когда ухаживала за потерявшим руку молодым человеком. — Я могу что-нибудь сделать для тебя?

Она медленно открыла глаза. Она чувствовала себя парализованной и окоченевшей.

— Нет. Теперь все кончено. Нам придется снова учиться жить.

Он кивнул и подумал о Нике: станет ли она теперь писать ему?

— Как это произошло9?

Раньше он не осмелился бы спросить ее об этом. Но теперь Лиана как будто немного успокоилась. Она посмотрела дяде прямо в глаза.

— Его расстреляли немцы.

— Но за что? — Он не рискнул добавить: «Разве он не был с ними заодно».

— Потому, дядя Джордж, что он был разведчиком. Он работал на Сопротивление.

Дядя только широко раскрыл глаза и пристально посмотрел на нее:

— Кем он был?

— Он делал вид, что работает на Петена, осуществляя связь с немцами. На самом деле он передавал важные сведения Сопротивлению. Из всех разведчиков он занимал самое высокое положение во Франции. Поэтому его и расстреляли.

Но в ее голосе не было гордости за него, только сожаление.

— О Лиана… — Дядя сразу вспомнил все, что говорил об Армане. — Но почему же ты ничего не рассказывала об этом?

— Я не могла говорить. Предполагалось, что я ничего не знаю, и я на самом деле долго не знала. Он сказал мне об этом перед нашим отъездом из Франции. — Она встала, подошла к окну и долго смотрела на мост.

— Но кто-то ведь должен был знать.

— Немцы расстреляли его за три дня до того, как его должны были переправить в Лондон.

Она поняла это из его письма и из письма Мулена.

Дядя подошел к племяннице и обнял ее.

— Я очень, очень сочувствую…

— Но почему? — Лиана внимательно посмотрела на дядю. — Теперь ты сочувствуешь, узнав, кем Арман был на самом деле? Ты также сочувствовал бы, если бы и по сей день считал, что он работал на немцев? — Ее глаза были печальны и пусты.

— Не знаю… — Он задумался и спросил: — Ник знал об этом?

— Да.

Дядя кивнул.

— Что ты теперь собираешься предпринять, Лиана? — Он имел в виду Ника, и она поняла это.

— Ничего.

— Но ведь…

Она покачала головой.

— Это было бы несправедливо по отношению к нему. Он ведь человек, а не болванчик. Несколько недель назад я написала ему, что все кончено. А теперь, когда Арман погиб, мы будем плясать на его могиле? Он был моим мужем, дядя Джордж, моим мужем. И я любила его. — Она отвернулась, плечи ее задрожали. Он подошел к ней, всей своей душой сочувствуя ее горю. Она бросилась в его объятия, рыдая почти так, как она рыдала на лестнице, прочитав письмо Мулена.

— О дядя Джордж… Я убила его… он знал… он должен был догадаться о Нике…

— Лиана, перестань! — Он стиснул ее плечи и легонько встряхнул ее. — Не ты убила его. Это ерунда. Он пожертвовал жизнью ради своей страны, и это произошло не сейчас. Он давно сделал свой выбор. Он знал, чем рискует. Он взвесил все «за» и «против» и понял, что родина стоит его жизни. Это не имеет никакого отношения к тебе. Мужчина принимает такие решения сам для себя, никого не спрашивая, даже женщину, которую любит. Независимо от того, какие чувства были у вас с Ником, этот человек делал то, что считал нужным делать. Ты не смогла бы его остановить, ты не смогла бы изменить его решения, и не ты убила его.

Она вслушивалась в его слова, постепенно осознавая, что дядя прав, и перестала плакать.

— Ты действительно так думаешь?

— Я это знаю.

— А что, если он подозревал? Если он почувствовал перемену в тоне моих писем?

— Скорее всего он не заметил бы, даже если бы ты совсем перестала ему писать. Человек, принимающий подобные решения, отдается им всем телом и душой. Ему не повезло, его раскрыли. И хуже того, это трагедия и для тебя, для детей, и для всей страны. Но ни ты, ни Ник ничего здесь не могли поделать. Не мучай себя, Лиана, пойми это.

Она рассказала ему о последнем письме Армана. Она призналась, что временами ей начинало казаться, он не любит ее, а любит только свою родину. Джордж кивал, слушая ее. Потом голова ее стала клониться и наконец она уснула прямо на кушетке. Дядя принес из своей комнаты одеяло и укрыл ее. Силы ее полностью истощились.

Проснувшись на следующее утро, она удивилась, как попала сюда, на кушетку. Она легонько коснулась одеяла и вспомнила, как она говорила с Джорджем, пока не заснула. Во сне она видела Армана и Ника. Они шли рука об руку, потом остановились поговорить с каким-то незнакомым ей человеком. Вспомнив об этом, она вздрогнула. Она поняла, что этот человек был Мулен. Она не хотела больше думать об Армане. Ей хотелось одного — чтобы Ник остался жив, даже если она никогда больше не увидит его. У него впереди еще целая жизнь, есть сын, к которому он должен вернуться. Она встала, подошла к окну и посмотрела на залив.

— А как же мы? — прошептала она, вспомнив об Армане. — А как же девочки?

У нее не было ответа на эти вопросы. Она поднялась наверх, чтобы разбудить детей.

Глава 53

В июле, когда Лиана получила письмо от Мулена, Ник был на островах Фиджи в составе вооруженных сил, которые готовились к наступлению на Гвадалканал. Японцы построили там взлетную полосу, а контрадмирал Флетчер располагал тремя авианосцами. Они должны были во что бы то ни стало занять эту полосу. «Энтерпрайс», «Уосп» и «Саратога» готовились к бою. После того как затонул «Лексингтон», Ника временно перевели на «Йорктаун», а через несколько недель на «Энтерпрайс», где он участвовал в координировании действий военно-морских сил. На корабле было лишь несколько морских офицеров его ранга, остальные — летчики. После битвы в Коралловом море его произвели в подполковники.