Время от времени Костю глодала совесть, что он не выполнил обещания навестить больную девчонку. Сегодняшний день подходил для визита как нельзя лучше. Во-первых, делать все равно нечего, а во-вторых, в дождь вряд ли кто-нибудь встретится по пути.
Вспомнив шикарную обстановку в доме Никандры, Костя собирался с особой тщательностью. Он надел чистую футболку и новые носки, чтобы не светиться штопкой, долго и тщательно причесывал перед зеркалом торчащие в разные стороны вихры.
- Куда это ты в эдакую мокроту намыливаешься? - поинтересовалась мать.
- Да так, к Мишке зайду, - соврал Костя.
- А охорашиваешься для Анечки, что ли, кавалер?
- Скажешь тоже, охорашиваюсь, - недовольно буркнул Костя, отходя от зеркала.
- А чего? Аня девочка хорошая. Надо ж, до девок дорос!
- Да ладно, ма. Что ты глупости говоришь? Не нужны мне никакие девчонки.
Косте на глаза попалась миска с клубникой, и он подумал, что в гости лучше идти не с пустыми руками.
- Я клубники возьму? - сказал он, придирчиво выбирая в кулек самые красивые ягоды.
- Бери, конечно, не жалко. Только у них, небось, своей полно. Они же нам усы давали, - удивилась мать.
- У нас все равно лучше.
Натянув плащ, Костя окольными путями направился к дому художника. Сквозная завеса дождя накрыла поселок, приглушив яркие летние краски. Деревья подставляли под небесный душ намокшие кроны. По голубовато-зеленой акварели садов кое-где размытыми мазками были разбросаны лиловые и розовые пятна люпинов.
В зияющем проеме распахнутой калитки, мокнувшей под дождем, было что-то беззащитное и трогательное. Оглядевшись, Костя нырнул во двор и направился по дорожке к дому. Он долго вытирал ноги, прежде чем подняться на веранду и постучать в окно. На пороге появилась сиделка, которую Костя принимал за мать Никандры.
- Я к Нике, можно?
- Проходи, только разувайся, - женщина подала Косте тапки.
Эти визиты ее настораживали. Что этому парню нужно? Гостей у Ники никогда не бывало. Характер у девчонки не сахар.
Стараясь не замечать пристального взгляда женщины, Костя поскорее переобулся и зашел в дом, но, как и в прошлый раз, застыл на пороге. При виде роскошной гостиной его опять охватила робость. Ему было легче разговаривать с Никой на веранде.
Костя потоптался возле входа. Никандра сидела в наушниках вполоборота к двери. Глаза ее были прикрыты. Спит, что ли? Домработница тронула девочку за плечо. Ника нехотя открыла глаза, но увидев Костю, резко выпрямилась. Она так сильно ждала этого момента, вела бесконечные мысленные диалоги, а когда он пришел, растерялась и лишь молча смотрела на него, не зная, что сказать.
- Привет! - Костя шагнул в комнату, нарочито раздавив широченной подошвой войлочного тапка розовую лилию, вытканную на неприлично белом для пола ковре.
- Привет, - эхом отозвалась Никандра, стягивая наушники.
- Я тут тебе клубники принес. С нашего огорода. Вы ведь ничего не выращиваете, - бодро выпалил он, стараясь за напускной бравадой скрыть смущение.
- Спасибо.
Ника взяла протянутый кулек. Щеки ее залил румянец. Не хватало еще покраснеть. Все так ужасно глупо. Что он подумает?
Голос сиделки вернул Нику к действительности.
- Положить в вазочку?
- Нет, не надо, - отказалась девочка, вцепившись в кулек, как будто он представлял ценность, расстаться с которой было выше ее сил. - Вы, кажется, собирались к Серафиме Борисовне? Можете идти.
- Мне лучше остаться. Вдруг понадоблюсь, - возразила женщина, смерив Костю недоверчивым взглядом. Она опасалась оставлять незнакомого парня в доме без присмотра.
- Я ведь сказала: идите, - отрезала Ника.
Женщина, поджав губы, пошла к выходу. Избаловали девчонку дальше некуда. В конце концов, если что пропадет, она не виновата. Возле двери ее остановил властный голос Никандры:
- Да, и еще. Можете не спешить.
Дверь закрылась. Шаги прошелестели по гравию дорожки. Хлопнула калитка, завершив никому не нужное теперь бдение.
Костя с Никой остались одни. Неловкость невидимыми нитями опутала комнату, делая молчание неизбежным и в то же время невыносимым. Ника взяла в рот ягоду, но даже сладковатый вкус на языке не убедил ее в реальности происходящего. Слишком напряженно и отчаянно она ждала, чтобы поверить в то, что Костя наконец пришел. Она протянула ему кулек, разрубая липкую паутину неловкости.
- Угощайся.
- Я этой клубники знаешь сколько съел? - улыбнулся Костя и добавил: - Ты на меня не смотри. Ее надо сразу есть, полежит и будет не такая вкусная.
Они опять замолчали. Из наушников едва слышно доносились звуки музыки. Запертая в клетке немоты, мелодия тщетно пыталась вырваться наружу. Костя по опыту знал: ничто так не объединяет и не сплачивает, как музыкальные пристрастия, и он схватился за эту спасительную соломинку.
- Что слушаешь?
- Римского-Корсакова.
Ника отсоединила наушники, и мелодия разлилась по комнате.
- Ё-мое! - невольно вырвалось у Кости. - То есть я хотел сказать, ты что, под эту музыку оттягиваешься?
- Как это? - не поняла Ника.
Если бы Костя узнал, что кто-то из его приятелей ради развлечения слушает классику, он бы подумал, что человек либо свихнулся, либо выпендривается. Но вспомнив, как Ника играла на пианино, он понял: пожалуй, она и правда получает от этого удовольствие. Впрочем, может, она и в самом деле слегка со сдвигом.
- Ну, в смысле, тебе нравится?
- А тебе нет? Я выключу, - поспешно потянулась к магнитофону Ника.
Вдруг Костя услышал знакомый пассаж и оживился.
- О! Вот это место он у "Мановара" взял!
- У кого? - не поняла Никандра.
- "Мановар" - металлистская группа. У них классные вещи есть под старинные баллады и гитарист зашибенный, он это место так выделывает. - Костя входил в свою стихию, самозабвенно перебирая пальцами по струнам воображаемой гитары, но, заметив ухмылку на губах Ники, осекся. - Я чего смешного сказал?
- Нет, просто Римский-Корсаков жил в позапрошлом веке. Вряд ли его можно обвинить в плагиате.
Едкая насмешка разозлила Костю. Будто он сам не знает, что Римский-Корсаков давно помер. Ведь она наверняка поняла, что он хотел сказать, но нарочно подколола, да еще по-книжному, мол, всяк сверчок знай свой шесток. Шута из него делает.
- Ну да, ты же голубых кровей. Любишь блеснуть своей ученостью?
Нику неприятно задела издевка в голосе Кости.
- Мне не перед кем блистать. Разве что перед тобой, - холодно произнесла она.