— Почему ты так говоришь?
Отвернувшись, чтобы снова намочить полотенце, я пожала плечами. Не нужно было упоминать Эрика. Хотя мы расстались девять месяцев назад, рана внезапно оказалась невероятно свежей.
К своему удивлению, я начала рассказывать всю глупую историю.
— Потому что он ругал меня за то, что я не была бы достаточно хорошей мамой для его предполагаемых детей, — несмотря на болезненную правду этих слов, я все же смогла сдержать смешок. — По существу, он, казалось, был убежден, что мы закончим медицинский колледж, я останусь дома и буду печь пироги, пока он будет делать карьеру. Он решил, что купит дом рядом с Бостоном. Я сказала, что приеду туда после интернатуры, и он предъявил мне ультиматум. Когда я сообщила ему, что все же собираюсь закончить интернатуру, он ответил, что это к лучшему. Он хотел детей и не мог представить меня хорошей матерью. Вот так.
Я смотрела на свои руки, на занавеску в душе, на вешалку для полотенец, куда угодно, лишь бы избежать взгляда на лицо Натана. Но он молчал слишком долго, и мне пришлось снова посмотреть на него. Вампир не опустил глаз.
— Он идиот, — Натан произнес эти слова так, как будто на самом деле так думал. И его глаза говорили, что это правда.
Я и забыла, как это, когда тебя ценит другой человек. Это было прекрасно, даже если мне было не совсем понятно, что вызвало такую эмоциональную реакцию у Натана. И все же я не привыкла к такому чувству. Я откашлялась:
— А ты когда-нибудь хотел детей?
Он не ответил сразу же. Но когда сделал это, его слова были аккуратно взвешены, как будто он подсчитывал, сколько может мне рассказать, не выдав слишком много.
— Да, хотел. Но мне также не было предназначено иметь своих детей.
— Жалко, — прошептала я. За маской вымученной жизнерадостности его глаза были пустыми и усталыми, и мука, которую я увидела в них, заставила мое сердце заболеть.
Так же быстро, как я заметила его внутреннюю печаль, та исчезла за гранитной стеной самоконтроля Натана.
— Не жалей меня. У меня есть Зигги. Я всегда хотел сына.
В первый раз он высказал свои истинные чувства по отношению к парнишке. Взгляд на лицо Натана сказал мне, что он не привык раскрывать так много. Плохо контролируемая паника, скользнувшая по его чертам в следующее мгновение, точно объяснила мне почему. Я узнала это выражение, потому что слишком часто видела его в зеркале на своем лице.
Натан на самом деле верил, что если он заботится о ком-то, того обязательно отнимут.
Я отвернулась. К сожалению, мой взгляд наткнулся прямо на заблеванный унитаз.
— Если бы я не знала, что ты вампир, я бы сказала, что у тебя кровотечение верхних отделов желудочно-кишечного тракта. Но, предположу, что это был твой обед.
Натан встал, все еще немного шатаясь, и прополоскал рот над раковиной, прежде чем ответить:
— Когда я пил это, вкус было неплох. Обычно несвежая кровь похожа на жидкость для снятия лака.
— Ты слышал о жидкости для снятия лака? Разве ее выпускали в тридцатых? — я закрыла крышку унитаза и спустила воду. Я не собиралась говорить ему о противоядии, или о том, как получила его.
— Конечно, выпускали. И у меня была подружка в восьмидесятых. Это было примерно двадцать лет назад, но эту химическую вонь забыть нельзя, — внезапно, защищаясь, заявил он.
— Это все же не объясняет, откуда ты знаешь, какова она на вкус. Но думаю, ты прав, ты, должно быть, отравился кровью. Подожди полчасика, прежде чем выпьешь что-нибудь еще, чтобы убедиться, что ты не срыгнешь все назад.
Натан засмеялся.
— Срыгну? Это что, специальный термин? — он посмотрел на себя в зеркало, и, прежде чем я поняла, что он собирается делать, сорвал футболку через голову. — Чем она меня ударила?
— Заклинание или что-то подобное, — я знала, мне следовало осмотреть его глазами врача, но это было трудно сделать, потому что он был таким… полуодетым. Мои пальцы чесались от желания потрогать чеканные изгибы его груди. Я прочистила горло и отвела взгляд. — Так мне кажется.
— Что бы это ни было, оно не оставило следа, — Натан повернул голову и изогнулся, чтобы осмотреть свою спину в зеркало. У меня пересох рот, когда мышцы его корпуса задвигались под кожей.
В гостиной дверь в квартиру открылась и захлопнулась, за этим последовали тяжелые удары солдатских ботинок по полу.
— Ну что, ребятки, вы занимаетесь этим, да?
Натан раздраженно вздохнул:
— Зигги, где твои манеры!
Парень показался в дверях, темные синяки окружали его глаза.
— Я собирался отдать тебе это, — он вручил Натану карточку с эмблемой полицейского герба, напечатанной рядом с именем и телефонным номером. — Коп сказал, что книги и товары превратились в хлам. И они хотят, чтобы владелец здания связался с ними, потому что, кажется, они не могут найти его.
— Владелец? — я перевела взгляд с Зигги на Натана. — Я думала, ты владелец здания.
— Так и есть, — Натан засунул карточку в карман джинсов. — Позвоню им позже.
Зигги широко зевнул.
— Я собираюсь поспать. У меня завтра серьезный тест, и я не хочу сегодня снова разбираться с каким-нибудь вампирским дерьмом, понятно?
— Понятно, — с усмешкой ответил Натан. — Но позже вечером мне понадобится твоя помощь в магазине, чтобы поискать, что мы еще можем спасти.
— Хорошо, — Зигги бросил на меня быстрый понимающий взгляд. — Сейчас ты чувствуешь себя нормально, Нэйт?
— Да, я, должно быть, выпил несвежую кровь и получил небольшое пищевое отравление.
С хмурым выражением Зигги посмотрел на меня:
— Да, наверное так и есть. Я имею в виду, ничего другого и быть не могло.
Но он не упомянул путешествие в жилище Кира. И это давало мне надежду, что у него хватит ума не говорить ничего. Когда я пошла к Киру, он думал, что я сделала так по своей воле. Я заставила его поверить в это.
Зигги пожелал нам спокойной ночи и отправился в свою комнату. Как только его дверь закрылась, тут же на полную мощность заревела рок-музыка.
— Когда у него подобное настроение, я просто оставляю его одного, — Натан зевнул и побрел в свою спальню. Может, в этом была виновата нагота его торса, но когда он плавно скользил вперед, то двигался точно НЦэшный [2] вариант гамельнского крысолова[3].
Он открыл шкаф и вытащил футболку. «Серая, как и его глаза», — подумала я, наблюдая, как он натягивает ее через голову. Нет, мне не следовало бы помнить его глаза или другие части его тела в придачу.
За исключением его бьющегося сердца. Я могла найти некоторое утешение в том, что добавила еще одну спасенную жизнь на свой счет.
Я пыталась не думать о цене, которую заплачу за это.