– Странно, что вы никогда не сердитесь, мисс Сэнфорд.
– Нет, сержусь, – возразила Пен. – Но я сержусь, когда мне это нужно.
– Но как же в таком случае узнать…
Тут на поляне напротив них послышался какой-то шум, и Лилит повернулась в ту сторону. Прямо на них летел гнедой конь без седока. Полли беспокойно перебирала копытами, и Лилит натянула поводья.
– Это Бенедик, гнедой Джека, – ответил Уильям, разворачивая Тора.
Уильям подъехал к гнедому и, нагнувшись, подхватил болтавшиеся поводья. Конь маркиза тотчас же остановился. Лилит с замиранием сердца осмотрелась в поисках всадника. Наконец она увидела его. Он шел к ним через парк, не обращая внимания на других пешеходов, шарахавшихся от него.
– Спасибо, Уильям, – сказал маркиз. – Я заболтался с леди Генри, и этот дьявол сбежал от меня.
– Значит, вы не пострадали? – стараясь говорить бесстрастным тоном, спросила Лилит.
Он взглянул на нее:
– Нисколько, мисс Бентон.
Лорд Дансбери взял у Уильяма поводья и вскочил в седло. Проезжая мимо Лилит, он прошептал:
– Сегодня ночью оставь окно открытым, дорогая.
В следующее мгновение Джек исчез за деревьями.
– Бенедик сбежал от него? Так я и поверил, – пробормотал Уильям. Он покачал головой и добавил: – Интересно, что на сей раз задумал этот дьявол?
– Может быть, он тоскует? – пробормотала Пенелопа.
Лилит взглянула на нее и увидела, что подруга не сводит глаз с ее брата. – Кажется, все его покинули.
– Ничего страшного, – проворчал Уильям. Он вздохнул и вдруг спросил: – Могу я купить вам мороженого, леди?
– Я бы с удовольствием. – Пен улыбнулась. Уильям тут же подъехал к ней поближе, а Лилит следовала позади них.
Ее сердце гулко стучало, а в голове теснились сумбурные мысли. Если бы у нее оставалось хоть немного здравого смысла, она бы ночью заперла окна и задвинула бы все засовы на дверях. Лилит улыбнулась, она знала, что не сделает ничего подобного. Придет Джек.
– Это вызывает кое-какие воспоминания, – заметил Мартин, отступая на шаг и оглядывая хозяина.
Джек повернулся и посмотрел в зеркало. Темная одежда из грубой черной ткани вызывала у него воспоминания, большей частью неприятные. Рассказывая Лилит о том, как они с Ричардом «возились в грязи» в провинциях Франции и Бельгии, он даже и намеком не оценил по достоинству ту работу, которую они проделали во имя Господа и Англии. Увы, работа эта слишком часто оказывалась кровавой.
– Да, Марти, ты прав, – подтвердил маркиз. Он взглянул в окно. С наступлением вечера начал сгущаться туман. Ему будет лучше пробираться в темноте, ибо он совсем не желал, чтобы его увидели у дома Лилит. – От Фиса есть новости?
Камердинер, приводивший в порядок туалетный столик, покачал головой:
– Я думаю, вы задели его гордость, милорд, когда сказали, что ему следовало бы знать больше о домашних делах его светлости. Как только Фис вернулся с лордом Хаттоном с тайной встречи, он сразу же ушел, сказав, что вернется поздно ночью.
– Он очень удачно выбрал время для прогулок, – проворчал Джек. – Мне только не хватает, чтобы моего дворецкого застали под окнами Ремдейла. – Маркиз зашел в кабинет, вынул из футляра один из пистолетов и зарядил его. Он не собирался ходить в темноте безоружным – от Дольфа всего можно было ожидать.
– Что вы хотите делать, милорд?
Сжимая в руке пистолет, Джек обернулся. В дверях стоял Фис.
– Я должен собрать сведения. А где ты был? – Джек прошел в холл, положил пистолет на столик и принялся надевать плащ.
– Я тоже собирал сведения, – ответил дворецкий. Он подал хозяину пистолет, и тот опустил его в глубокий карман. – А дворецкий ушел, – добавил Фис.
Джек остановился уже у двери и спросил:
– Ты о чем? Чей дворецкий?
– Уэнфорда. Четыре дня назад. Никто из прислуги не знает, куда он ушел и почему. И никто не осмеливается спросить у его светлости, где Фроли может находиться.
– А что за человек этот Фроли?
Дворецкий пожал плечами:
– Повар сказал, что мистер Ремдейл нанял Фроли, потому что тот был старой закалки.
– Вероятно, такому человеку могли не понравиться кое-какие делишки Дольфа, – предположил Джек.
– Очень может быть, – кивнул Фис.
Что ж, в этом был смысл. Дольф для престижа нанял самого внушительного дворецкого. И то, что такой человек бесследно исчез, могло означать следующее: Фроли узнал нечто такое, что ему, по мнению Дольфа, знать не следовало. Конечно, это лишь догадки и предположения, но все же…
– Значит, ты не знаешь, где может находиться этот Фроли?
– Пока нет, милорд. Но узнаю.
– Прекрасно. – Джек открыл дверь.
– Милорд, вы уверены, что не хотите, чтобы кто-нибудь сопровождал вас? – спросил Мартин.
– Нет. И не ждите меня, ложитесь спать. Я вернусь поздно.
– Его светлость хочет видеть вас мертвым, милорд, – заметил Фис.
– Он сказал, что хочет уничтожить меня, – уточнил Джек.
– Через повешение.
Джек усмехнулся:
– Однажды вы с Мартином уже спасли мне жизнь. Но на сей раз не беспокойтесь. А если я не вернусь, то передайте Ричарду, что я пошел на встречу с Уильямом Бентоном.
– Но, милорд…
Джек шагнул за порог и, обернувшись, пробормотал:
– Если я умру, то все равно не успею насладиться скандалом. – Несколько секунд спустя маркиз исчез во тьме.
На случай если Дольф держал Фаради-Хаус под наблюдением, Джек покинул свою территорию через садовую ограду, как это сделала Лилит несколько дней назад. То и дело озираясь, он шел по темной улице, и пистолет ударял его по бедру – все напоминало ему туманные ночи Парижа.
Увы, он не только доверял Женевьеве, у него хватило глупости вообразить, что он влюблен в нее. А она выдала его Бонапарту, хотя он так никогда и не узнал, сделала ли она это ради денег, из страха или из чувства патриотизма. Но Джек знал: то, что он совершил в ту ночь, и то, что делал последующие пять лет, пытаясь забыть об этом, – все это погубило его репутацию. Даже удивительно, что Лилит Бентон осмелилась говорить с ним, тем более по доброй воле стать его любовницей. Впрочем, он и не знал, как долго она позволит ему продолжать эти отношения, прежде чем отвернется от него и уступит желаниям своего отца.
В нескольких окнах Бентон-Хауса все еще горел свет.
Джек перелез через садовую ограду и направился к розовым шпалерам, прикрепленным к южной стене. Он начал медленно взбираться, сдерживая проклятия, когда шипы прокалывали его перчатки и цеплялись за плащ. Почему Лилит не могла выбрать фиалки или какую-нибудь герань?