— Пока что это никому не известно. Спросил тебя. Бедняга Ламберт растерялся и не знал, что делать, но, к счастью, хотя бы догадался проводить нежданного гостя в утреннюю комнату.
Суженый ждет в утренней комнате! Овцевод, Маркиз Хэлферст. Тот самый толстый, лысый, неряшливый, низенький, дурно пахнущий овцевод, которому родители пообещали отдать ее в жены. За все девятнадцать лет жизни она еще ни разу не видела этого ужасного человека.
— Ой, сейчас упаду в обморок, — пробормотала Энн.
— Ни в коем случае. Сама во всем виновата: незачем было так себя вести. Скорее всего, он приехал, чтобы от тебя отказаться.
Энн заметно оживилась.
— Правда? — Теперь, когда в Лондон явился неведомый маркиз, даже перспектива выслушивать постоянные напоминания матери о необходимости выйти замуж за другого уже не казалась столь мрачной.
Перед закрытой дверью утренней комнаты они остановились.
— Даже не сомневайся, — убежденно прошептала графиня. — И постарайся вести себя прилично. — Она открыла дверь и пропустила дочь вперед.
— Вести… — закончить Энн не успела, поскольку дверь резко захлопнулась.
Он стоял возле камина и грел руки. Пару мгновений Энн видела лишь профиль. Не лысый, не низенький, ничуть не толстый, в темном, ловко облегающем сильную фигуру сюртуке. Почему-то внезапно пришло на ум слово «аристократ» — в старинном, элегантном смысле.
— Вы Хэлферст? — неожиданно для, себя выпалила Энн и покраснела.
Гость быстро обернулся, чем вызвал легкое движение воздуха. Темно-серые глаза, на лбу влажная от снега прядь. Волосы иссиня-черные, как уголь. Он смотрел пристально, в упор, с заинтересованным вниманием, от которого перехватило дыхание.
— Да, Хэлферст.
Ответ прозвучал отрывисто, почти резко, хотя трудно было определить, отчего именно: от изумления или от раздражения.
— Леди Бишоп, полагаю?
«Совсем не безобразен», — мысленно отметила Энн, глубоко вздохнула, взяла себя в руки и присела в запоздалом реверансе.
— Что… что привело вас в Лондон, милорд?
— Снеговик, — лаконично, ровным голосом ответил гость.
— Прошу прощения?
Маркиз достал из кармана в несколько раз сложенную газетную страницу и сделал несколько шагов навстречу Энн.
— Снеговик?
Осторожно, стараясь не коснуться руки маркиза, Энн взяла листок. Глупо, конечно, но прикосновение сделало бы присутствие жениха неоспоримо… реальным. В свете камина на указательном пальце сияло кольцо с огромным рубином. Фантастические отблески придавали сцене мрачный средневековый колорит. Энн с опаской заглянула в смуглое, четко очерченное лицо, но наткнулась на непроницаемое выражение. Медленно развернула потертую бумагу и побледнела.
— О! Я… ах… видите ли, леди Уислдаун невероятно преувеличивает.
— Понимаю, — едва слышно пробормотал гость. Почему-то от тихого голоса по спине поползли мурашки. — Значит, вы вовсе не изволили валяться в снегу на пару с сэром Рейсом Пемберли?
Шок, вызванный неожиданным появлением жениха, успел слегка сгладиться и уступить место иным чувствам. Посетитель выглядел высоким, стройным и сильным, а выразительные черты красивого худого лица наверняка вызвали бы у поэта чистые слезы умиления. Однако откровенная грубость встревожила и привела Энн в смятение. Она настороженно прищурилась и отвернулась, не в силах смотреть в глаза греческому богу впрочем, костюм небожителя даже приблизительно не соответствовал требованиям лондонской моды. Добротно сшитый из дорогой шерсти сюртук отставал от новейших фасонов лет на шесть, если не больше. Темные бриджи из оленьей кожи выглядели так, словно знавали лучшие дни, а качество сапог вообще скрывалось под толстым слоем грязи.
— Я вовсе не валялась, лорд Хэлферст. Сэр Ройс просто упал в снег, а я хотела помочь ему подняться и сама не удержалась.
Гость вопросительно поднял брови.
— Надеюсь, подобное случается не слишком часто? Энн нахмурилась. Теперь он еще и издевается?
— Прежде чем нападать, могли бы, по крайней мере, поздороваться, лорд Хэлферст.
— Видите ли, последние три дня я провел в дороге и стоически преодолевал снег и бездорожье — лишь для того, чтобы выяснить, с какой стати, черт возьми, невеста милуется с тем, кто «не является ее нареченным женихом». — Маркиз взял из рук Энн газету. — Так что в данной ситуации мое поведение можно назвать самым, что ни на есть любезным.
Максимилиан Трент, маркиз Хэлферст, постарался скрыть интерес за резким тоном. Он предполагал, что неожиданное появление вызовет удивление, но не мог предвидеть столь откровенного противостояния. Тоненькая девушка с пышными темными волосами, собранными на затылке в тугой узел, стояла перед, ним, упрямо сжав кулачки. Кажется, ее вовсе не волновало, что именно он предполагал, а о чем не догадывался. Забавно.
Очень не хотелось оставлять Йоркшир, однако деревенская жизнь излишне затянулась. Заметка леди Уислдаун пролила свет на две неприятных истины. Во-первых, следовало самому отправиться в Лондон за невестой, поскольку невеста явно не собиралась ехать в Йоркшир. Во-вторых, если лондонские джентльмены, пусть даже всего лишь в рассказах светских сплетниц, сочли возможным поставить под сомнение права и мужское достоинство жениха, значит, пришло время напомнить и о правах, и о себе. Ну а едва он увидел ту, с которой был обручен на протяжении девятнадцати из прожитых на свете двадцати шести лет, сразу понял, что имело смысл приехать значительно раньше.
— Я не «миловалась» с сэром Ройсом. Он просто друг.
— Бывший друг, — поправил Максимилиан. Убежденность, с которой прозвучал приговор, удивила даже его самого: что ни говори, а с невестой он беседовал впервые в жизни.
Молодая леди смотрела гневно и решительно; в зеленых глазах не осталось ни капли былого любопытства.
— Не уверена, что вы обладаете правом…
— Тем не менее, — перебил маркиз, — я здесь. — Он неторопливо подошел ближе. — Где ваш отец?
Энн нахмурилась.
— У регента. Зачем он вам?
— Чем быстрее уладим все формальности, тем лучше. Сможем уехать прежде, чем приключатся новые снежные истории.
Энн так же медленно отступила.
— Уехать? Но куда?
— В Хэлферст. В это время года длительное отсутствие недопустимо. Сельская жизнь требует присутствия хозяина.
Леди Бишоп остановилась и расправила складки тяжелого лавандового платья.
— Вот так просто? После девятнадцати лет полного и абсолютного отсутствия вы внезапно появляетесь, и — хлоп! — мы женимся и скрываемся от человечества в глуши?
— Йоркшир вряд ли можно назвать глушью, — возразил маркиз, доставая карманные часы. — Если удастся отправиться в путь до полудня, то в поместье можно будет вернуться уже к концу недели — это с учетом ужасной погоды и нагрузки в виде невесты.