– Я приказал подать экипаж, – сказал Тристан Роберту. – Или ты предпочитаешь ехать верхом?
Это был нелегкий выбор. Роберт представил себе, как он забьется в темный пыльный экипаж, вместо того чтобы наслаждаться свежим воздухом и быстрой опьяняющей скачкой на Толли. И все же он решил согласиться с Тристаном.
– Экипаж – это прекрасно!
– Особенно тот, на котором мы поедем, – с гордостью добавил Тристан. – Итак, вперед?
Роберт утвердительно кивнул, при этом ни один мускул не дрогнул на его мрачном лице; дворецкий с беспокойством посмотрел на него, отворяя дверцы экипажа.
Роберт влез последним, вслед за Брэдшоу и Тристаном. Он чувствовал, что в любую минуту может повернуться и уйти и при этом ни тот ни другой не попытаются его остановить. Невольно Роберт вспомнил слова Брэдшоу, что он так и не сумел устроить свою жизнь.
Тяжело вздохнув, Роберт поудобнее уселся на заднем сиденье. Его устраивало, что оба его спутника заметили, с какой неохотой он согласился ехать в экипаже, а главное, что ни тот ни другой не прочли страха в его глазах. Нет, не перед темнотой экипажа или перспективой войти в ненавистный аристократический клуб. Он с содроганием думал о том, как увидит, выйдя из клуба, пугающую своей трагической чернотой глубокую заводь у высокого берега реки.
– Мне в голову пришла мысль, – прервал Брэдшоу становившееся тягостным молчание.
– Тебе в голову пришла мысль? – усмехнулся Тристан. – Неужели такое с тобой бывает?
– Представь себе – бывает. Я просто хотел сказать, что Сент-Обин теперь стал частью нашего союза. Мы можем привлечь его и герцога Уиклиффа, чтобы восстановить членство в клубе «Уайте».
Тристан удивленно выгнул брови:
– Насколько я помню, только я один выбыл из этого клуба, причем случилось это по твоей вине.
– Потому-то я и намерен добиться твоего восстановления там.
– Не беспокойся, Шоу, мне даже нравится быть откуда-то изгнанным. Это всегда напоминает Джорджиане, как сильно я ее люблю!
Подобный мрачный юмор тронул Роберта; он невольно вспомнил собственное поражение и с сарказмом добавил:
– А также то, как сама она нередко злилась на тебя!
– Согласен, – кивнул Шоу, – у меня тоже есть немало тому примеров.
– Не сочиняй, это слова Роберта, но мне это вовсе не интересно. К вашему сведению, друзья мои, я собираюсь поехать недели на три к отцу, и это меня сейчас занимает куда больше, нежели все остальное.
Роберт заметил появившееся на лице Тристана удовлетворенное выражение, которое, совершенно очевидно, отражало растущее чувство приближающегося отцовства. Самому же Роберту столь уверенное ожидание близкого счастливого будущего казалось непонятным, ибо сам он, ложась вечерами спать, не был уверен даже в том, что проснется на следующее утро.
Когда экипаж остановился у входа в клуб, слуга в ливрее открыл дверцы и помог приехавшим выйти.
– Прошу вас! – С учтивым поклоном слуга провел их в большую столовую клуба.
– Уотсон, – попросил его Тристан, – будьте добры, проводите нас вон к тому свободному столику у окна.
– Я предвидел вашу просьбу, – ответил Уотсон.
Все трое сели за стол и сделали заказ. Роберт был очень голоден, а потому с нетерпением ждал появления хоть какой-нибудь еды. Но тут от гастрономических размышлений его отвлек мужской голос, раздавшийся за спиной:
– Капитан нового корабля, не так ли?
Прямо через плечо Роберта протянулась чья-то рука, указательный палец которой был направлен на Брэдшоу.
– Пока еще неофициальный, – ответил Шоу. – Позвольте вам представить моих братьев – Дэра и Роберта. Господа, прошу вас познакомиться с моим другом лордом Хеджи!
Хеджи отвесил общий поклон, затем, сев, неожиданно обратился к Роберту:
– Я слышал, что вы потеряли ногу под Ватерлоо, или это только слухи и рана была не столь серьезной?
– К счастью, с ногой у меня особенных проблем нет, но я вас помню – кажется, мы встречались несколько лет назад на балу в Девоншире, не так ли? Помните, тогда вы просто-таки повисли на шее леди Уэрджертон? Надеюсь, у вас позже не было проблем с ее мужем?
Хеджи на мгновение застыл с открытым от изумления ртом, потом густо покраснел и прошипел:
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Вот и я не совсем понял ваши рассуждения о моей якобы потерянной ноге. Как видите, у нас с вами есть кое-что общее!
– Не вижу повода для той грубости, которую вы себе позволяете, сэр! – повысил голос Хеджи. – Когда я упомянул о вашей ноге, то сделал это лишь с целью выразить вам свое сочувствие! И потом…
– Вы даже не представляете, – перебил его Роберт, – какое сочувствие я проявляю по отношению к вам сейчас. Даже не спрашиваю, как у вас дела с карточными долгами на сегодняшний день…
Хеджи вскочил со стула и крикнул на весь зал:
– Дэр! Я не могу сидеть за одним столом с этим человеком! Вы должны одернуть его или же отправить домой, а еще лучше посадить в клетку как опасного зверя!
Тристан спокойно вытащил из кармана сигару.
– Ваш спор доставляет мне удовольствие, господа! Вы, Хеджи, слишком горячитесь, а это вредно для здоровья, так что будет лучше, если вы вернетесь за свой столик. Всего доброго!
Хеджи злобно фыркнул, поднялся из-за стола и отошел в центр зала.
Тристан раскурил сигару и разогнал дым ладонью.
– Я получил письмо от Эндрю – он намерен воспользоваться почтовым дилижансом и приехать завтра в Лондон. Скажи, Роберт, а ты не намерен вернуться вместе со мной и Джорджианой в Дэр-Парк? Мы как раз поедем туда на днях.
– А вы возьмете с собой Эдварда? Утвердительно кивнув, Тристан добавил:
– И тетушек тоже – они очень на этом настаивают, поскольку считают, что Джорджиана без них не обойдется.
– Ну, а я пока не знаю! – уклонился от прямого ответа Роберт.
Он подумал о том, что в ближайшие две недели Люсинда все еще будет в Лондоне.
– От вас и не требуется немедленный ответ.
– Когда я вернусь, то надеюсь увидеть малыша, названного моим именем, – сказал Шоу.
– Обязательно расскажу о твоем желании Джорджиане!
Тем временем официант наполнил опустевшие тарелки. Роберт внешне безразлично отнесся к этому; хотя аппетит давал о себе знать, он расценил это как своего рода победу над самим собой.
Однако до полной уверенности в себе ему было еще далеко, тем более что в этот момент в дверях клуба появился герой Ватерлоо герцог Веллингтон в окружении охраны и самых близких друзей. Среди последних Роберт узнал и генерала Баррета, который дружески кивнул Тристану и занял место по правую руку от герцога.