– Согласовывали список?
– Да. У них уже должен быть черновой вариант такого списка, однако в нем отсутствует один очень важный пункт. Генерал говорил вам об этом подробнее?
– Об этом – нет! Он предпочел предупредить меня кое о чем другом.
– А конкретнее?
– Чтобы я держалась от вас подальше!
– Видимо, он действительно подозревает меня. Это грозит вам неприятностями. Надо было сказать мне, и я бы объяснил мистеру Баррету, что мы занимались только подготовкой очередного урока для Джеффри.
– Неприятности могут случиться, лишь если кто-нибудь донесет ему, что мы с вами танцевали.
– Вот оно что! Скажите, Люсинда, а ваш милый друг не проболтается ему об этом?
Люсинда бросила взгляд на Джеффри, который, танцуя с леди Десмонд, не переставал одновременно следить за ними.
– Вряд ли он станет это делать. Зато здесь полно тех, кого хлебом не корми, только дай возможность посплетничать!
Люсинде сделалось противно. Она уже не сомневалась в невиновности Роберта, но ее отец явно придерживался другого мнения. Хотя ни она, ни Роберт не сделали ничего предосудительного, по меньшей мере один из них был вынужден страдать.
Вальс закончился, и рука партнера соскользнула с талии Люсинды.
– Джеффри очень хотел бы узнать, о чем мы с вами говорили во время танца. – Роберт усмехнулся.
– Не сомневаюсь! – вздохнула Люсинда. – Я скажу ему, что вы старались выпытать у меня, не упоминал ли мой отец в каком-нибудь разговоре о краже документов.
Роберт отвел Люсинду к стене, где стояли мягкие кресла, и она с облегчением опустилась в одно из них.
– Когда мы снова встретимся? – ласково спросил он.
– А надо ли нам это?
– Думаю, что да. Завтра утром я заеду к Эвелин, а вы нанесете визит Сенту.
– Что ж, хорошо… – В этот момент Люсинда почувствовала, что уже вряд ли когда-нибудь сможет ему отказать…
Ты твердо решила жить, и я удовлетворен!
Чудовище
(М. Шелли «Франкенштейн»)
– Черт побери, о чем, интересно, ты думал? – напустился Тристан на Роберта, как только тот оказался рядом с ним. – Надо же пойти танцевать, и с кем!
– Я думал о том, как это у меня получится и получится ли вообще…
– Да, но в какое положение ты поставил Люсинду и ее отца! – присоединилась к мужу Джорджиана.
Посмотрев по очереди на них обоих, Роберт процедил сквозь зубы:
– Разумеется, вы правы. Но Люсинда сама захотела сегодня побыть со всеми, а наутро нанести визит лично тебе, Джорджи. Правда, я во время танца попросил ее этого не делать, поскольку генерал требует от своей дочери держаться от нас на расстоянии.
– Так ты сумел убедить ее?
– Думаю, да.
Тристан угрюмо посмотрел на брата:
– Это начинает меня раздражать!
– Интересно, когда мистер Хестерфилд предложит нам удалиться отсюда? – буркнул Брэдшоу.
– Меня еще никогда не выгоняли ни из какого дома! – забеспокоилась Джорджиана. – Но предвижу, что сегодня именно это и произойдет.
– А меня вот выгоняли! – ухмыльнулся Сент. – Поэтому я предлагаю не сопротивляться и не скандалить. Мой опыт подсказывает, что это не поможет.
У противоположной стены Джеффри снова приглашал Люсинду танцевать, а она отрицательно качала головой, видимо, отказываясь. Все же Роберт в душе пожелал ему успеха – ведь если Люсинда уже скомпрометировала себя, танцуя с предполагаемым преступником, это не могло не отразиться и на ее очередном кавалере. Танец с женщиной, запятнавшей свою репутацию подобным образом, не мог быть воспринят светом иначе нежели отрицательно…
Люсинда всем сердцем рвалась к Роберту. Ей хотелось быть рядом с ним, особенно в этот вечер, на котором Карроуэй – она это отлично понимала – чувствовал себя некомфортно.
Роберт, угадав ее состояние, тихо сказал Брэдшоу:
– Нам все же лучше уйти, пока нас не попросили!
– Что? – возмутился тот. – Уйти и тем самым дать всем этим мерзким клеветникам взять верх? Да ты с ума сошел! – Брэдшоу сложил руки на груди и обвел зал вызывающим взглядом: – Лично я не уйду отсюда до тех пор, пока не сверну кое-кому челюсть!
Роберт был поражен подобной поддержкой со стороны брата – за все время, пока тянулась вся эта гнусная история по подозрению его в воровстве и предательстве, никто из членов семьи ни словом, ни делом не пытался его защитить. Более того, его родственники сплошь и рядом прислушивались к распускаемым о Роберте мерзким слухам и сплетням, и всем своим видом каждый из них старался показать, что все случившееся с ним – это его личное дело и никак не затрагивает никого из остальных членов семьи. Единственное, что каждый из них все-таки делал, была борьба против слухов и клеветы, распространяемых по столице. И тем не менее никто из них пальцем о палец не ударил, чтобы попытаться найти настоящего преступника.
Мысль о том, что ему суждено умереть в тюремной камере, наполняла душу Роберта безысходным отчаянием. Нет уж, он ни на минуту не желает вновь оказаться за решеткой, где уже раз побывал!
Голос Джорджианы вернул его к действительности:
– Не волнуйся Роберт, мы не дадим им обвинить тебя в этом преступлении!
Роберт с трудом заставил себя улыбнуться:
– Вы несколько опоздали, дорогая! Разве вы не замечаете злобные, презрительные взгляды, устремленные уже не только на меня одного, но и на всех нас? Я лично больше не могу выносить этой очередной пытки!
– Тогда уедем отсюда поскорее! – прервал их разговор Тристан. – Тем более что у Хестерфилда такой вид, будто он вот-вот получит инфаркт.
«Вот и прекрасно!» – с облегчением подумал Роберт. Он уже получил то, зачем приехал сюда, – увидел Люсинду и даже потанцевал с ней. А главное, она сказала ему, кто первым услышал о Шато-Паньон, и еще кое-что важное для него. Но Роберт хотел знать больше, значительно больше – он должен был вычислить настоящего преступника и тем самым оправдать себя. Конечно, даже в обычных условиях это была бы задача не из легких, а теперь решить ее казалось почти невозможным. Тем более все надо было сделать очень быстро, пока сами разносящиеся все шире слухи не стали причиной его ареста.
– Роберт, – прервал его раздумья Эндрю, – так мы едем домой?
– Разумеется, едем!
Поднявшись к себе в спальню, Роберт настежь распахнул окно, присел около него и долго смотрел в сад. Он думал о том, что какие-нибудь год или два назад ему даже в голову не могло прийти, что его неприятности могут отразиться на семье и друзьях. И вот сейчас…
Джорджиана была на восьмом месяце беременности, ей требовался идеальный покой, а потому все семейство билось в истерике каждый раз, когда Роберт куда-то пропадал. Тристан уже несколько раз предупреждал его, чтобы он не исчезал, не сказав никому ни слова.