В какую трудную задачу все это превратилось. Она-то думала, что привезти артефакт Уильяму будет довольно легко; она даже обрадовалась возможности пуститься в настоящее приключение. Но она никак не ожидала оказаться взаперти в замке графа.
Если бы только она могла открыть дорогу к сердцу хозяина замка и к его благородству. Граф являлся ключом ко всему.
Майкл смог бы это сделать, потому что когда он старался, никто не мог превзойти его в умении очаровывать людей. Чтобы приобрести ценный антиквариат и не быть обманутым местными, которые являются большими специалистами в этом деле, Майкл научился отлично понимать своего ближнего. Он часто объяснял Мэри, как находил множество нюансов, которые указывали ему на моральную развращенность человека, и, как результат, его обманывали меньше, чем других коллекционеров.
Абигейл от рассказов о великолепной еде в замке Слэйнс перешла к разговору о количестве и качестве тонкого постельного и столового белья в бельевой комнате. Равномерные движения служанки щеткой по волосам, замечательная ванна и еда, а также уютное потрескивание камина почти заставили Мэри забыть, что она пленница.
Но она была пленницей. И ее первостепенный долг — получить свободу.
— Как только я оденусь, — вклинилась Мэри в бесконечный монолог служанки, — мы начнем наш бунт.
— Бунт, мисс? — Рука Абигейл замерла.
— Ты хочешь выбраться отсюда или нет? — удивилась Мэри, чувствуя замешательство Абигейл.
— Да, но я не хочу заставлять графа сердиться. Достаточно лишь взглянуть на него, чтобы понять, что он опасный человек.
— Чепуха. Только потому, что он покрыт шрамами и…
— И запер нас в этой комнате!
— Он думает, что я — вор, поэтому, конечно, он был вынужден принять меры. На его месте я бы сделала то же самое. Нет никакой причины считать, что он опасен.
— Но… Откуда вы знаете, мисс?
— Прежде всего он проживает здесь со своим кузеном, который, похоже, очень приятный человек.
— Ну… — Абигейл закусила губу. — Я слышала, как вчера вечером кто-то из прислуги сказал, что мистер Хей — человек тихий, с детства дружил с графиней. Когда она погибла, он остался с графом, чтобы помочь ему пережить самые тяжелые времена.
— Тогда идем дальше. Стал бы мистер Хей оставаться здесь, если бы граф был злым человеком?
— Не могу себе представить, нет.
— Я тоже. Кроме того, ты ведь провела некоторое время с прислугой замка: боятся они графа?
— Когда он зовет, они бегут сломя голову, мисс, но нет, мне кажется, они его не боятся.
— Вот именно. И наконец, стал бы злой человек заботиться, чтобы у его прислуги была горячая вода и отличная еда на столе? И заботиться о пленнице, уж коли на то пошло? Посмотри на нашу комнату и на еду, которую нам приносят. У меня, между прочим, никогда не было такой шикарной ванны.
— В таком случае думаю, вы правы, мисс.
— Конечно! Несмотря на грубые методы, в его действиях прослеживаются признаки порядочности. Плюс ко всему Майкл любит этого человека и доверяет ему. Для меня такой рекомендации достаточно. Осмелюсь сказать, он принял бы нас совсем по-другому, если бы мы приехали как обычные люди и были представлены его светлости.
— Дело говорите, мисс, — кивнула Абигейл. — Но если граф не опасен, зачем мы собираемся устроить побег?
— Не побег, а бунт. Каким бы приличным ни был граф в других обстоятельствах, сейчас мы должны поскорее получить этот артефакт. У меня есть только три недели, чтобы забрать его и доставить в Уитби. В эту минуту мы должны руководствоваться необходимостью, Абигейл. Чистой необходимостью.
— Да, мисс.
— Значит, договорились, — улыбнулась Мэри. — Теперь заколи мне волосы. У нас есть работа.
— Но у нас нет оружия!
— Нам оно не нужно. Нам нужно немного усилий и эта мебель.
— Но вы ведь не собираетесь ее бросать, да? — заморгала ресницами служанка. — Здесь очень мало мебели, которую я могу поднять.
— Высоко ничего поднимать не надо, приподнять от пола всего на несколько дюймов. Как думаешь, сможешь это сделать?
Абигейл немного подумала и кивнула:
— Кроме кровати и большого шкафа вон там и еще стола. Думаю, остальное смогу.
— Отлично. Принеси мне мое голубое утреннее платье и ленту в тон. Начинаем борьбу.
Письмо Майкла сестре Мэри из каравана, пересекающего пустыню Сахара:
«Мэри, как мне хочется, чтобы ты увидела эту огромную пустыню — бесконечные, сменяющие друг друга горы золотого песка. Людям несведущим кажется, что здесь мало что есть еще. Невозможно представить, будто кто-то в одиночку, а не в племени выживет в таком месте.
И все же они выживают.
Те, кто здесь обитает, знают, как спасаться от солнца, находить пищу и даже воду на самой неплодородной земле. Мэри, не важно, где ты или чем занимаешься, не забывай искать возможности обращать окружающую обстановку себе во благо. Знания и работа могут победить любую напасть, известную человеку».
— Нет, бросай это. Вот так.
Мэри в своем утреннем голубом платье взялась за спинку массивного и крепкого стула с толстыми ножками. Она наклонила стул вперед так, чтобы задние ножки оказались приподнятыми над полом, а потом с ужасным грохотом опустила стул на пол!
Абигейл кивнула и проделала то же самое со своим стулом. Опять раздался грохот.
— Отлично, — одобрила Мэри. — Делаем так до тех пор, пока не появится граф. — Она опять приподняла свой стул и с грохотом опустила вниз. — Пройдет, наверное, минут десять или чуть больше, потому что библиотека находится на первом этаже, а мы — на третьем.
— А вы уверены, что он придет? — перекрикивая создаваемый шум, спросила Абигейл.
— Абсолютно, — крикнула в ответ Мэри. — Эти старинные круглые башенки как барабан; они самым прекрасным образом распространяют звук. Муж моей сестры, Александр Маклейн, тоже владеет замком, и в этом замке такие же проблемы. Кейтлин всегда жалуется, что даже чихнуть не может, чтобы муж не услышал и не зашел поинтересоваться, не нужна ли ей шаль.
— Да, у вашей сестры хороший муж.
Да, у них хорошая семья. Когда-нибудь и у Мэри будет такая. Но только не раньше, чем она найдет способ справиться с проблемами брата.
— Вы думаете, его светлости не понравится этот шум? Может, он просто не обратит на него внимания.
— Он ненавидит любой шум, потому что он — ученый. И еще у меня сложилось впечатление, что библиотека — его любимая комната, но не только потому, что там самые большие двери, а потому, что в столе заперты его бумаги. Он не станет хранить их вдали от собственных исследований, независимо от…