Алек прищурился:
– Что вы подразумеваете под «почти»?
Джулия задумчиво наклонила голову набок:
– Ну, у него такой же нос.
Если бы Алек не видел, что она чуть не давится от смеха, он бы мог принять эти слова за чистую монету.
– Если у этого ребенка мой нос, то волосы у него точь-в-точь, как у вас. – Он засмеялся и слегка потянул ее за локон, прикоснувшись при этом тыльной стороной ладони к щеке.
От этого прикосновения Джулию словно обожгло, и она так быстро отскочила от него, что нечаянно наткнулась на стоявший рядом стул. На ее щеках вспыхнули красные пятна.
– Ах простите, – пробормотала она.
Алек медленно опустил руку. Неужели она испытывает к нему отвращение? Неужели ее поцелуи свидетельствуют лишь о пылкости ее натуры и ни о чем больше?
Он посмотрел на профиль жены, отметив изящный изгиб бровей, длинные ресницы, нежную линию губ. Она заслуживает преданного поклонника, который воспевал бы в стихах ее красоту, дорожил ее возвышенными чувствами и посвятил всего себя благотворительной деятельности. Он же, с его эгоизмом, не способен даже спокойно стоять рядом с ней, не испытывая вожделения.
Вздохнув, он повернулся к Мэдди:
– Вы сегодня прекрасно выглядите, леди Бирлингтон!
Мэдди прикоснулась к своим рыжим волосам, уложенным в замысловатую прическу. Яркий цвет ее волос подчеркивали заколки, инкрустированные сапфирами и изумрудами.
– Благодарю вас, Хантерстон. Очень любезно с вашей стороны. – Она обернулась к Эдмунду: – А вы не хотите ничего сказать Джулии?
– Что? Ах да. Разрешите пригласить вас на танец, леди Хантерстон. Я буду просто счастлив...
Джулия вздохнула с сожалением.
– Пожалуй, нет. У меня обе ноги левые, знаете ли.
– Чепуха! – запальчиво возразила леди Бирлингтон. – Вы брали уроки танцев у этого француза не реже четырех раз в неделю и теперь должны танцевать, как принцесса Шарлотта.
– Увы, месье Арман сказал, что я неуклюжая, словно корова на льду.
– Ну вот еще! – возмутилась Мэдди. – Какая глупость!
– Возможно, Арман просто не знал, что Джулия великолепно говорит по-французски, – сухо заметил Алек – он все еще скучал по отменным блинчикам своего шеф-повара.
Внезапно Джулия стала серьезной.
– Знать французский язык очень полезно. С его помощью можно многому научиться.
Мимо них проплыла в танце полная блондинка; за плечом партнера она явно делала Эдмунду какие-то знаки. Эдмунд взял Джулию за руку и сказал нетерпеливо:
– Кадриль – мой любимый танец. Пожалуйста, доставьте мне удовольствие, дорогая.
Джулия чуть поморщилась.
– Ну хорошо. Наверное, кое-кому покажется странным, если выяснится, что я совсем не танцую. – Джулия положила свою сумочку на кресло, затем наклонилась к Маку и посмотрела ему в глаза:
– Ты посторожишь ее для меня?
Мальчик взволнованно взглянул на нее и кивнул.
Виконт попытался подавить раздражение от того, что его жена пошла танцевать с Эдмундом, даже не взглянув на него. Прислонившись к колонне, он из-под ресниц наблюдал за Джулией. Кто бы мог вообразить, что под чопорной наружностью бывшей мисс Дракон скрывается столь обворожительное создание? Он попытался вспомнить, как она выглядела до ее необыкновенного преображения, но так и не смог: для него она уже была просто Джулией – элегантной, привлекательной и волнующей одновременно.
Ему было забавно наблюдать, как Эдмунд пытается в танце оказаться рядом с леди Чоуэртон. В конце концов это ему удалось, и молодой человек стал делать разные выразительные жесты.
Оглянувшись, леди Чоуэртон нахмурилась, однако через некоторое время ее недовольный взгляд сменился лукавой усмешкой. Танец уже подходил к концу, когда Эдмунд и Джулия начали о чем-то оживленно спорить, а при .их приближении Алек услышал, как Джулия отчетливо произнесла:
– Болван!
Эдмунд, сдерживая злость, проводил ее на место и неловко поклонился.
– Я не буду отвечать на вашу колкость. – Он отошел в сторону с недовольной миной на лице.
– Кто болван? – поинтересовалась Мэдди; ее яркие синие глаза блестели от любопытства.
– Никто. – Эдмунд посмотрел на свою недавнюю партнершу, явно желая, чтобы она как-нибудь замяла этот вопрос, но Джулия упрямо вздернула подбородок.
– Эдмунд – болван.
– Ну, дитя мое, – разочарованно протянула Мэдди, – это и так все знают.
Джулия повернулась к Алеку:
– Он флиртовал самым непозволительным образом с замужней дамой!
Мэдди тут же предложила:
– Было бы справедливо, если бы лорд Чоуэртон вызвал вас на дуэль, Эдмунд. Будь я мужчиной, я бы без колебаний всадила пулю прямо вам в сердце.
Эдмунд покраснел.
– Нет, вы бы не смогли!
– Еще как смогла бы! Или в сердце, или в голову, чтобы сразу вышибить вам все мозги, – уточнила Мэдди. – Вам от них все равно никакой пользы.
Эдмунд хотел было что-то сказать в свое оправдание, но Джулия легонько ткнула ему в грудь веером.
– Вы должны поскорее подобрать себе какую-нибудь юную девушку, которых здесь достаточно много. – -Она внимательно оглядела зал, словно собираясь тут же предложить какой-нибудь девушке переместиться прямо в объятия Эдмунда.
Зная о редком таланте жены устраивать жизнь других людей, Алек ничуть бы не удивился, если бы ей это удалось.
Эдмунд с несчастным взглядом повернулся к нему:
– Послушайте, Алек, хоть вы объясните Джулии, что для таких разговоров это не самое лучшее место.
– А вот в дни моей юности, – возразила Мэдди, расправляя на плечах шаль, – для нас не было запретных тем, и мы целыми часами болтали, выясняя, кто кому изменяет. Это было так забавно.
Джулия кивнула:
– Мой отец говорил, что невысказанная правда может причинить больше вреда, чем явная ложь. – Она с осуждением посмотрела на Эдмунда. – Вы всегда должны говорить правду, несмотря ни на что.
Эдмунд опустился в кресло и в раздражении дернул за свой шейный платок.
– Можем мы обсудить что-нибудь еще? Пожалуйста! Пожалев его, Алек решил прийти ему на помощь и взял за руку Джулию:
– Давайте потанцуем.
– Но ведь это вальс!
– Тем лучше. – Не оставляя ей времени на возражения, Алек повел ее к танцующим.
Через несколько мгновений он понял причину недовольства месье Армана. Помимо полного отсутствия чувства ритма, Джулии было присуще безотчетное стремление стать в танце ведущей.
Крепко придерживая ее и двигаясь как можно медленнее, Алек в конце концов добился того, что их танец стал отдаленно походить на вальс. Он также отметил, что в ее неумении хорошо танцевать есть и некоторая польза. Так, ему приходилось прижимать се гораздо ближе, чем на предписанные правилами двенадцать дюймов, вследствие чего при каждом повороте она задевала грудью его сюртук и при этом очень мило краснела.