– Мне нужно обязательно взять у вас рецепт, – прибавила леди Чеймберз.
– Конечно. Я рада, что суп пришелся вам по вкусу. – Джулии всегда нравилась эта спокойная женщина, хотя лорда Чеймберза она в глубине души считала простаком.
Барроуз уже собирал суповые тарелки, когда к Джулии обратился пожилой герцог Девоншир:
– Замечательное угощение, миледи. Напоминает блюдо, которое мне подавали в Павильоне, и...
Внезапно он замолчал, устремив взгляд на Дезире, которая, поставив последнюю тарелку, тут же выскользнула из комнаты.
Наступила неловкая тишина.
Со стороны герцога это было довольно бестактно, но, немного подумав, Джулия решила, что его нельзя за это винить. Красота Дезире являлась просто феноменальной.
Герцогиня наклонилась к Джулии:
– Вам придется простить Девоншира: прошлой ночью он почти не спал. Для человека его возраста это тяжеловато. – Она строго взглянула на мужа.
Герцог, заметив ее угрожающий взгляд, немного ослабил воротничок сорочки и продолжил разговор:
– Да, именно это я и имею в виду. Я сегодня очень устал. Просто глаза слипаются. – Он наклонился ближе к жене и прошептал: – Возможно, нам пора откланяться.
Она удивленно вздернула тонкие брови.
– Но мы ведь только что приехали! Вы можете выспаться в карете по пути домой. – Покончив таким образом с обсуждением этого вопроса, герцогиня вновь вернулась к своему блюду, и герцог, отчего-то вдруг покраснев, начал постоянно оглядываться на дверь, за которой скрылась Дезире.
Джулия некоторое время наблюдала за его поведением, а потом украдкой взглянула на Алека. Тот, нахмурившись, смотрел на герцога, словно пытаясь разрешить особо сложную задачу.
И тут снова вошла Дезире, держа большое блюдо с поджаренным гусем, от которого шел пар. По комнате разнесся изумительный запах, отчего у Джулии сразу разыгрался аппетит.
Вдруг леди Бирлингтон громко звякнула вилкой о тарелку.
– Боже правый! У него сейчас будет удар!
Эдмунд обернулся, чтобы взглянуть на герцога, который торопливо насаживал еду на вилку и заталкивал ее в рот. Его глаза были устремлены на тарелку, как будто он боялся, что кто-нибудь может украсть у него еду.
– Нет, с ним все в порядке, – решил Эдмунд. – Просто он голоден.
– Не о нем речь, дуралей. – Мэдди указала вилкой: – Посмотрите на Чеймберза.
Глаза всех присутствующих устремились на лорда: открыв рот, с вилкой, застывшей в воздухе, он во все глаза смотрел на Дезире. На его мертвенно-белом лице выделялись тонкие черные усы, стоявшие торчком.
– С вами все в порядке, ваша светлость? – спросила Джулия, определенно почувствовав неладное.
Леди Чеймберз наклонилась к мужу и накрыла ладонью его руку.
– Чеймберз, что с вами происходит?
Он моргнул, на его бледном лице проступила краска.
– Ничего. Не стоит беспокоиться. Я просто... задумался, знаете ли. Я думал о приготовлении трески. – Чеймберз быстро наполнил ложку, отправил ее содержимое в рот и проглотил его. – Самое вкусное из того, что я когда-либо ел. Что это за соус леди Хантерстон?
– Рейнский сливочный. – Джулия, поглядела на него с тревогой. Что происходит? Хотя она предполагала, что красота Дезире произведет на гостей впечатление, но такого эффекта совершенно не ожидала.
Леди Бирлингтон отставила в сторону свой бокал с вином.
– Ну, может, вам и нравится, а по-моему, блюдо слишком соленое.
Со стороны буфета раздался громкий стук: на пол упала раздаточная вилка. Сильно покраснев, Дезире быстро присела в реверансе, бросив виноватый взгляд на Джулию.
– Простите, ваша светл... милость. Она соскользнула с подноса.
– О мой Бог!
Все повернулись к Эдмунду. Его лицо горело, глаза чуть не вылезали из орбит, а рот беззвучно открывался и закрывался.
– Вы... она... Господи, этого не может быть... я имею в виду, как это могло случиться?
Дезире удивленно оглянулась.
– Лорд Вальмонт! – Она подняла руку, указывая ему на серебряный браслет. – Взгляните, я все еще храню браслет, который вы мне подарили.
Глаза Эдмунда вдруг закрылись, потом открылись вновь.
– Боже мой! – прошептал он.
Дезире опять взглянула на браслет и нахмурилась.
– Он мне не очень нравится. Мне приходится носить его поверх рукава, чтобы он не испачкал зеленью руку. – Она очаровательно надула губки. – Нехорошо с вашей стороны, что вы пытались меня обмануть.
Эдмунд покраснел еще больше, если это вообще было возможно.
– Чепуха! Понятия не имею, о чем вы говорите! Я вас вижу впервые в жизни!
Люсьен вопросительно посмотрел на своего друга:
– Хотели сэкономить, а, Эдмунд?
– К черту, Люс! – громким шепотом сказал Эдмунд. – Меня обманули! За этот браслет я отдал гинею.
– А зачем вы купили девушке браслет? – Брови леди Бирлингтон удивленно изогнулись. – Я никогда не слышала, чтобы чужой прислуге делали подарки.
У Эдмунда комок застрял в горле. Он бросил растерянный взгляд на присутствующих за столом.
– М-м, я не покупал. Я хотел сказать, что это был не я. Просто кто-то, похожий на меня.
– И с таким же именем? Это невозможно! – усмехнулась леди Бирлингтон.
Джулия улыбнулась про себя.
– Удивительно, до чего некоторые люди похожи друг на друга! На днях я встретила женщину, которая была очень похожа на принцессу Каролину!
– Вероятно, это и была принцесса Каролина, – предположил Люсьен. Он протер монокль салфеткой, прежде чем обратить вопросительный взгляд на Дезире. – У нее есть раздражающая привычка оказываться как раз там, где ее меньше всего хотят видеть.
Леди Бирлингтон нахмурилась.
– Не знаю, как вы, Эдмунд, но я бы чувствовала себя очень неуютно, зная, что где-то есть человек, очень похожий на меня. Особенно если бы мы носили одно и то же имя и дарили бы дешевые браслеты прислуге знакомых. Против такого шарлатанства должен быть принят соответствующий закон.
– Но, ваша милость, – прервала ее Дезире, несмотря на отчаянные знаки, которые ей делала Джулия, – я уверена, что это был лорд Бальмонт. – Она повернулась к Эдмунду: – А еще у меня до сих пор хранится ваше стихотворение.
Люсьен выронил свой монокль, который бессильно повис на ленточке его жилета.
– Ого, приятель! Какие неожиданные тайны!
– Прекратите, Люс, – прошипел Эдмунд. Джулии очень хотелось спрятаться под столом или провалиться сквозь землю. Она наконец поняла, какую цель преследовал Ник, по чьему наущению они взяли в дом в качестве прислуги эту девушку, прежде ведшую, мягко говоря, легкомысленный образ жизни.