Кейтлин забралась в постель и укуталась в теплые одеяла, прислушиваясь, как служанка задула свечи и поворошила угли в камине.
— Спокойной ночи, Мьюрин.
— И вам доброй ночи, мисс. Спите спокойно.
Горничная вышла из комнаты, осторожно притворив за собой дверь.
Кейтлин зевнула, забираясь глубже под ворох одеял. Ее утомленный мозг, однако, так и сяк прокручивал потрясающие новости: герцогиня была когда-то работницей на фабрике, и Александр Маклейн был когда-то любовником герцогини. Стоило Кейтлин представить рыжеволосую красавицу вместе с Маклейном, как у нее болезненно сводило живот. Кейтлин взбила подушку и попыталась думать о чем-нибудь другом. Безуспешно! Конечно, она никак не предполагала, что Маклейн ведет монашеский образ жизни, — он и не скрывал, что является отъявленным повесой. Просто ее воображение никак не желало успокоиться. Кейтлин закрывала глаза — и тут же видела, как темноволосая голова склоняется к бледному прекрасному лицу герцогини и…
К черту! Кейтлин села и принялась взбивать постель кулаками. Матрас комковатый — разве уснешь? Упала на подушки, уставилась в темноту. Если бы можно было стереть возникающие в мозгу картины! У нее нет никаких притязаний на Маклейна и никогда не было. Просто она переутомилась. Да, в этом все дело: она переутомилась. Добавьте сюда удивление от встречи с Маклейном — почему он оказался именно здесь? Неудивительно, что нервы не выдержали.
Кейтлин вздохнула. Жаль, она не захватила книгу из отцовской библиотеки. После потрясений сегодняшнего дня ей долго не уснуть.
Держите в узде свой норов, мои дорогие. Иначе он взнуздает вас.
Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам
Кейтлин открыла глаза. В спальне царил полумрак, но сквозь плотные шторы пробивался яркий луч солнца. Она взглянула на часы и быстро села. Ее сон как рукой сняло. Почти десять! Боже, она проспала!
Она хотела было немедленно вставать, но вдруг поняла — в доме ни звука. Улыбнувшись, она снова упала на подушки и уютно устроилась под одеялами. В спальне уже побывала Мьюрин, потому что в камине весело трещал огонь. Она так устала к тому времени, когда ей удалось наконец заснуть, что даже не слышала, как хлопочет служанка.
Как не похоже это было на дом викария, где утренний свет свободно попадал в комнаты сквозь тонкие занавески и будил их обитателей, заставляя приступать к делам с самого рассвета. Это настоящая роскошь — лежать в постели, в теплой спальне, в разгар холодного осеннего утра, нежась под тяжелыми одеялами. Кейтлин улыбнулась и натянула стеганое покрывало до самого подбородка. К роскоши можно быстро привыкнуть. Слишком быстро.
Зевнув, она перекатилась на бок, легла щекой на руку и стала наблюдать, как в единственном луче солнечного света, которому удалось пробиться сквозь шторы, танцуют крошечные золотые пылинки. Три месяца назад у Кейтлин была такая же роскошная постель в доме тетки в Лондоне. А у нее завязался роман с Маклейном, и все ее помыслы были только о нем. Она боялась, что начинает в него влюбляться, и всерьез задумывалась, чувствует ли он то же, что и она. Маклейн в открытую искал ее общества, и Кейтлин не могла забыть, как блестели его глаза, когда она входила в комнату.
Но теперь Кейтлин поняла, что служила ему лишь мимолетной забавой, и ничем больше. Слава Богу, она не сваляла дурака, поведав ему о своих чувствах. Он бы недоверчиво рассмеялся, вот и все.
Она поморщилась. Было больно думать, что Маклейн, совершенно очевидно, зол на нее. Но не может же он возлагать вину за случившееся в Лондоне и последующий затем скандал исключительно на нее? Кейтлин охотно взяла бы на себя часть вины, ведь это она проявила глупую беспечность, — но и Маклейн тоже был хорош. Они оба допустили, чтобы снедающие их страсти пошли наперекор чувству долга и ответственности за честь своих семей. Значит, оба заслужили порицания в равной мере.
Жаль, у них не было времени поговорить об этом, когда все случилось. Родители Кейтлин увезли ее обратно, в сельскую глушь, так поспешно, что она не успела с ним увидеться. А потом ее посадили под замок на три долгих, смертельно тоскливых месяца, когда ей оставались лишь воспоминания и неизвестно откуда возникшее чувство утраты.
И теперь, когда Маклейна не было рядом, она сумела убедить себя, что взаимного притяжения между ними вовсе нет, а то жаркое ощущение, что накатывало на нее каждый раз в его присутствии, всего-навсего плод ее слишком живого воображения.
Однако в тот же миг, когда Александр вошел в гостиную герцогини, Кейтлин поняла, что лгала себе все это время. Она и сейчас неравнодушна к нему, точно так же, как и в Лондоне.
На Кейтлин нахлынули воспоминания. В мозгу вспыхнули томительные видения — вот жаркие губы Маклейна, нашли ее рот, его руки ласкают ее груди и бедра, теплое дыхание щекочет шею… Кейтлин сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и усилием воли прогнала видения прочь.
Когда чувство между ней и Маклейном только вспыхнуло, она позволила себе увлечься, отдаться течению страсти, что привело к прискорбным последствиям. Сейчас ока не может позволить себе подобной роскоши. Возможно, это к лучшему, что Маклейн забыл об их сумасшедшем флирте, потому что она вовсе не была уверена, что может сказать о себе то же самое.
Сев в постели, Кейтлин простонала:
— Забудь его! Что тебе действительно нужно, так это поесть.
Сбросив одеяло, она спустила ноги на пол и тут на столике возле камина заметила изящный поднос с чайником. К сожалению, пирожные к чаю не предлагались.
Значит, придется нести свой урчащий желудок вниз, к завтраку.
Она встала и дернула бахромчатый шнурок сбоку от камина — на кухне должен зазвонить колокольчик. Затем налила себе чашку чаю.
Протянув к огню босые ноги, грея ладони о теплую фарфоровую чашку, она принялась вспоминать свой дом. Там все встали бы давным-давно! Отец уже учил бы Роберта и Майкла греческой премудрости, а Мэри, которую оторвали бы от очередной книги, в которую она уткнула нос, помогала бы маме штопать одежду.
Кейтлин вздохнула. Ей не хватало привычного шума, скрипа лестниц и стука дверей, веселого смеха домашних. Даже в своей комнате на четвертом этаже ей было слышно, как журчат голоса в гостиной на первом этаже, где мама собирала своих цыплят, точно заботливая наседка. То есть мама тешила себя этой мыслью, хотя папе всегда больше нравилось сравнение с генералом, который, едва собрав свое войско, тут же рассылает солдат с поручениями. Какие уж тут пушистые цыплята! Но мама со смехом возражала, что ей не пришлось бы брать на себя роль генерала, будь цыплятки не столь своенравными.
Кейтлин улыбнулась своим мыслям. Ей хотелось когда-нибудь завести семью, подобную родительской, где правили бы любовь и уважение. Она надеялась, что сестра Триона обрела подобное счастье в браке с Хью. Судя по письмам Трионы, это именно так. Кейтлин даже почувствовала укол зависти, отчего совсем загрустила. Встретит ли она когда-нибудь мужчину, которого сможет уважать и любить настолько, чтобы выйти за него замуж? Тот единственный, к кому она испытывала истинное влечение, вчера почти весь вечер доказывал Кейтлин, что ни во что ее не ставит.