Салли с восхищением взглянула на Кейтлин:
— Боже, какой великолепный наряд!
Кейтлин улыбнулась:
— Благодарю.
Это было одно из самых любимых ее платьев, из синего атласа, поверх которого ниспадали складки из британского тюля, украшенное по подолу блондами и синими ленточками у шеи и на рукавах.
Салли удивленно покачала головой:
— Честно, я бы нисколько не удивилась, если бы узнала, что это платье контрабандой привезли из Франции, и вам его передала таинственная дама в черном плаще, под покровом ночи.
Рассмеявшись, Кейтлин обняла подругу:
— Это самые приятные слова, которые я услышала за целую неделю.
— А тут и слушать было особенно нечего. Герцогиня едва разговаривает со мной; она даже не помнит моего имени.
— И мне тоже многие здешние дамы внушают робость.
— Они могут говорить гадости самым любезным тоном. Не знаю, как мне себя вести? — пожаловалась Салли.
— Трудно сказать. Вы слышите тон, но не обращаете внимания на слова? Игнорируете тон и возражаете прямо в лицо? Даже не знаю, позволительно ли это нам, учитывая наше скромное положение в обществе.
— Леди Кинлосс не так уж плоха; она заговаривает со мной лишь тогда, когда просит передать ей соль. Все остальное время она смотрит на меня вот так.
Салли выгнула спину, задрала подбородок и слегка скосила глаза, глядя на собственный нос. Кейтлин разразилась веселым смехом. Уж очень правдоподобно Салли изобразила эту надменную даму!
— Обещайте, что будете на моей стороне, когда мы будем играть в шарады.
— С удовольствием, — улыбнулась Салли.
— Отлично, потому что я совсем лишена актерских способностей. Вот моя сестра Мэри — просто талант. Она часто говорит, что хотела бы пойти на сцену. Мама приходит в ужас.
— Не представляю, чтобы моя мама проявила снисходительность в таком вопросе.
Они дошли до площадки нижнего этажа. Уже были слышны голоса собравшихся гостей. Салли укрыла шалью локти и как бы невзначай заметила:
— Интересно, спустится ли к обеду лэрд Маклейн после того происшествия?
Кейтлин остановилась как вкопанная.
— Происшествия?
— А вы не слышали? Нет, судя по выражению вашего лица.
— Он сильно ранен?
— Да нет, что вы! Я знаю наверняка, потому что видела, как он входил в дом примерно через час после того, как мы вернулись с прогулки.
Кейтлин прижала руку к груди, где сердце билось так, что она ощущала его стук подушечками пальцев.
— Слава Богу, — пробормотала она.
Неужели он поранился, когда полез на дерево за ульем? Конечно же, нет.
— А вы знаете, что произошло?
— Да, и вот что странно. Ему зачем-то понадобилось лезть на дерево.
О нет!
— И что же? — Кейтлин едва могла говорить.
— Я спросила, зачем он лез на дерево, но он отвечал очень уклончиво, однако его хромота…
— Он хромал?
— Ах да! Очевидна, там вышло целое приключение, потому что он был мокрый с ног до головы, весь в грязи, в волосах листья, лицо распухшее, и…
— Боже мой!
— Он сказал, что за ним гнался пчелиный рой!
— Но… в это время года пчелы должны спать, не так ли? Он сам… — Кейтлин осеклась. — По крайней мере мне так говорили.
— Да, но погода необычно теплая. Думаю, пчелы очень разозлились, когда их потревожили.
Кейтлин приложила ладонь ко лбу. Салли встревожилась:
— Мне казалось, все это очень смешно.
— Да, и мне тоже. Просто у меня разболелась голова.
Жуткая головная боль, шести футов росту, с черными волосами и зелеными глазами. Ужаснейшая головная боль, какую только можно себе вообразить.
— Лорд Маклейн выглядел расстроенным?
— Просто потемнел от злости, — улыбнулась Салли, и ее глаза весело блеснули. — Но вы еще не слышали самого интересного! После всех злоключений Маклейн вернулся домой на лошади Дервиштона!
— Как же такое могло произойти?
— После нашей прогулки Дервиштон отправился покататься на своей новой лошади. Когда напали пчелы, лошадь лорда Маклейна ускакала, и ему пришлось ковылять до дому пешком. Но каким-то образом по дороге он ухитрился «позаимствовать» коня Дервиштона.
— Вы думаете, Маклейн ее украл?
Салли сверкнула глазами.
— Дервиштон вернулся очень поздно, к тому же пешком. Он был в ярости.
Бог с ним, с Дервиштоном.
— Насколько серьезны раны лорда Маклейна?
— Там, где его жалили пчелы, начало распухать. Увидев, в каком он состоянии, мы с лордом Кейтнессом, естественно, хотели принести с кухни какие-нибудь снадобья, но Маклейн грубо отказался. Послал за своим камердинером и удалился к себе.
— Вы не знаете, насколько серьезно его изжалили пчелы?
— О, не меньше дюжины укусов, да еще несколько синяков и царапин. Основной удар, по-видимому, пришелся Маклеину пониже спины, когда он падал, потому что он все время потирал свой зад.
— Он упал с дерева?
— Понятия не имею. Когда я его видела, он был не в настроении беседовать, — Салли нахмурилась. — Интересно, однако, где он так вымок? Словно попал под ливень, хотя на небе сегодня не было ни тучки.
Но Кейтлин никак не могла успокоиться:
— Вы уверены, что его ранения неопасны?
— Я бы сказала, что пострадала главным образом гордость Маклейна, а не что другое.
В это Кейтлин охотно верилось.
— Должно быть, он был зол как черт. Странно, что погода не переменилась.
И тут же пожалела о своих словах. Салли вытаращила глаза, наморщила лоб и схватила Кейтлин за руку.
— Так вы знаете о проклятии Маклейнов?
— Слышала кое-какие истории, но кто знает, можно ли им верить?
— Вероятно, это досужие сплетни. Не обошлось и без преувеличений. Но иногда мне становится интересно. — Салли взяла Кейтлин под руку. — Нам лучше поспешить, а то опоздаем к обеду.
Когда они появились в гостиной, герцогиня уже сидела чернее тучи. Она помрачнела еще больше, когда сидевший возле нее Дервиштон вскочил, стоило ему увидеть Кейтлин.
— О Боже, — прошептала Салли. — Кажется, ее светлость весьма раздосадована.
Дервиштон подскочил к ним в ту же минуту, что и Фолкленд. Оба поклонились дамам, и Фолкленд торопливо начал:
— Мисс Херст! Мне так жаль, что я пропустил сегодняшнюю прогулку!